- Похоже, ты не все занятия прогуливал, – наконец усмехнулся Марий. Совий ответил ему такой же ухмылкой, а я пыталась осознать сказанное. Это что же – чтобы вернуть водяниц в Явь, кто-то из них должен отдать свою искру? Полностью отказаться от дара? Полноте, возможно ли это?
- Кстати, – лениво протянул Марий, и мне вдруг захотелось заткнуть ему рот. Так сильно захотелось, что закололо пальцы, и из мокрой земли тонкими ниточками потянулась вода, скапливаясь возле моей руки.
Но я не успела.
- Вам даже не придется решать, ведь один из нас подходит на эту роль гораздо больше. Из двух полукровок стоит выбирать более одаренного, ведь важно не умение, а запас сырой силы. А то, насколько одарен будет ребенок, зависит от любви между его родителями...
Я затаила дыхание, и снова показалось, что Чаща притихла вместе со мной. Яросвета внимательно слушала дейваса, даже ее соратницы замолчали, ожидая, что он скажет. Вдруг впервые с момента нашей встречи его маска дала трещину, и улыбка сломалась, превратившись в некрасивую гримасу. Но его голос остался спокоен.
- И так уж вышло, что один из нас рожден в насилии, а второй – в любви.
Черный меч вспорол воздух и прижался к кадыку Совия.
- Что ты творишь? – кажется, это я закричала, но черноволосый дейвас только сильнее надавил на рукоять.
- Его родители любили друг друга. У них обоих в роду были лаумы и дейвасы, но Огнеяр хорошо защищал свою семью. Дар передался через несколько поколений и проявился в твоем приятеле так ярко, как давно уже не пылал.
Марий продолжал давить на меч, заставляя Лиса, с ненавистью смотрящего на него, приподнять голову.
- Сколько бы книг я ни прочитал, сколько испытаний ни прошел – он все равно будет сильнее меня.
Яросвета взмахнула рукой, и шею и руки Совия оплел туман. Лук с глухим стуком упал на землю. Я думала, Лис начнет бороться, но он лишь смотрел – тяжело и страшно. Он сказал несколько слов и замолчал на все то время, что лаумы вели нас сквозь Чащу. Марий в ответ только склонил голову, принимая обещание охотника, и улыбки на его лице больше не было.
Я же мысленно повторяла эти слова, сплетая собственные чувства с гневом Совия.
«Я убью тебя, Марий Болотник».
Глава 25. Обманутые ожидания
Едва мы переступили границу селения лаум, как Совия увели куда-то, не дав нам обмолвится и словом. Марий обменялся с Яросветой несколькими тихими фразами и подошел ко мне. Я с ненавистью смотрела в зеленые глаза, но дейваса мои чувства, казалось, лишь забавляли. Он улыбнулся и протянул руку к моему лицу, я же отвернулась, избегая его касания. Улыбка с лица Болотника стёрлась, и он сжал губы в полоску.
- Жаль, что мы не повстречались раньше, Луниица, но с этим я поделать уже ничего не смогу. Попрошу лишь об одном: помни, ради чего все это. Понимаю, ты не ожидала, что лаумы мало чем будут отличаться от навьих тварей, но постарайся все же найти в себе крупицу снисхождения к ним, – молвил он. Мои кулаки сами собой сжались при звуке негромких слов.
- Ты-то прекрасно с ними поладил – еще бы, такой подарок! Когда ты все это задумал, Болотник? – я шипела как змея, но дейвас лишь пожал плечами:
- Иногда внезапное решение оказывается самым правильным.
И ушел вслед за ожидающей его водяницей, не дав мне возможности ответить.
Яросвета наблюдала за нашим разговором, но не вмешивалась, пока дейвас не скрылся меж домов. Взмахом руки она отпустила всех своих охранниц, оставшись со мной наедине. Деревня выглядела пустой, но лаумы еще по дороге объяснили, что все сейчас на охоте и соберутся лишь к вечеру. Пока мы шли сквозь Чащу по едва заметным тропам, лаумы молчали, цепко глядя по сторонам, но стоило войти в селение, как они преобразились. Выпрямились спины, расправились плечи, загорелись глаза – у всех лаум они оказались красными – а голоса зазвучали радостно. Лаумам не терпелось разнести весть обо мне, я же ежилась, чувствуя внутри необъяснимый холод.
- Мы сумели надежно защитить только это место, – объяснила Яросвета. - Но зато здесь навьим тварям до нас не добраться, только если они явятся все разом. А такого не бывало.
Ее лицо заострилось, и Старшая – так звали ее охранницы, – тихо добавила:
- За то, что у нас появилось Убежище, где возможно сомкнуть глаза и восстановить силы, немало сестер отдали свои жизни. Они вычерпали свой свет до конца, а без него телу одаренного не выжить.
Я задохнулась.
- Вы что же, хотите сказать, что Совий погибнет?
Яросвета посмотрела на меня снисходительно, как на маленького ребенка, не понимающего, каким огромным и разным может быть мир.
- Девочка, – ее голос звучал тихо и сдавленно. - Ты хоть представляешь, как мы выживали здесь все эти годы? Сколько зим минуло с того дня, как дейвас запер нас на границе Неявного мира, скажи мне? Десять? Двадать?
- Сто тридцать... – тихо ответила я, и лаума побледнела. Отшатнулась от меня и уставилась в землю, беззвучно что-то шепча. Когда она снова посмотрела на меня, в ее алых главах плескалась боль, но Яросвета не позволила ей пролиться.
- Тех, кого мы знали и любили, давно нет в живых. Водяниц осталась едва ли четверть от общего числа. Как ты считаешь, покажется ли нам значимой плата размером в жизнь одного огненосца? Всего одна жизнь – в обмен на восстановление справедливости.
- Но ведь последнее слово за мной, – несмело возразила я. Яросвета растянула губы в улыбке и провела сухими шершавыми пальцами по моей щеке.
- Моя дочь осталась в Яви, – она смотрела на меня, но я поняла, что она видит на моем месте кого-то другого. Я молчала, слушая ее и отчаянно борясь с желанием отшатнуться от источающей горе женщины. Порой начинало казаться, что она безумна. - Она носила моего внука. Тех лаум, что был в тяжести, проклятие не затронуло, и на манок дейваса они не отозвались. Ты могла бы быть моей правнучкой...
Ее пальцы сжались, впившись в мое лицо, черные когти обожгли кожу, не давая шевельнуться, и Яросвета склонилась, дыша на меня запахом сырой земли и прелой листвы:
- Но даже если б каким-то чудом оказалось, что так и есть, я все равно заставила бы тебя провести обряд.
Она оттолкнула меня, и я едва удержалась на ногах, прижимая тыльную сторону запястья к саднящим меткам на щеках.
- Поброди тут, осмотрись, – молвила лаума отворачиваясь. - Обряд проведем через три дня. В мире живых будут праздновать Купало, и границы истончатся. Пройти будет легче. К тому же, дольше ждать все равно нельзя – как только вы трое ступили на землю Чащи, она начала исподволь менять вас, делая своей частью. У всех это происходит в разные сроки, но, рано или поздно, вы станете такими же, как мы. И так же окажетесь заперты в ее пределах.
Яросвета говорила равнодушно. А я пыталась совладать с тяжестью правды, которую она бросала в меня словно отравленные стрелы, не давая перевести дух и справиться с их ядом.
Я мечтала обрести семью. Жаждала встретить тех, рядом с кем я перестану чувствовать себя проклятой, перестану ненавидеть себя за то, кто я есть. Я и в Чащу пошла, втайне мечтая, что нам удастся найти водяниц, и они примут меня к себе, введут в род и окружат теплом и заботой. Что ж, мы нашли их. И мои глупые детские мечты разбились вдребезги. Как я могла ожидать иного, даже отдавая себе отчет в том, что они просто не могли остаться собой, день за днем выживая в окружении навьих тварей, без малейшей надежды на спасение? Если бы меня больше чем на сотню лет заперли в Неявном мире, сумела бы я сохранить в душе хоть каплю сочувствия к другим?
Но, даже осознавая все это, я лихорадочно пыталась придумать, как спасти Совия от участи, подготовленной ему лаумами.
* * *
Селение водяниц, которое они звали попросту Убежищем, было болезненно похоже на любую из деревенек Беловодья. Но вместо пряничных домиков горбились землянки из серой глины, крытые серыми прутьями. Окон в них не было вовсе. Ни единого растеньица – только плотно утоптанная земля под ногами. Заборов лаумы тоже не ставили. Все жилища вытянулись в два ряда вдоль единственной дороги через деревню, она же и была главной улицей. Ноги сами собой принесли меня к границе на противоположной стороне. Я постояла в нерешительности, разглядывая молчаливую стену одинаковых, будто присыпанных золой, деревьев. Здесь их ветки переплетались совсем уж безумно, так, что неба было не видать. Из клубков повсюду торчали выбивающиеся прутья с расщепленным краем, до дрожи напоминающие голодные пасти. Между стволов мелькнул темный силуэт с непомерно длинными лапами, волочащимися по земле, и узкой длинной мордой, увенчанной ветвистыми рогами. Он шел мимо, но вдруг остановился и повернул голову в сторону деревни, словно учуял меня. Я поспешила отойти от границы прежде, чем существо решится выйти на узкую полосу дочерна выжженной земли, окружающую Убежище. Постояв несколько мгновений, тварь все же двинулась дальше и скрылась во тьме.
