— Эй, как думаешь сколько выручим в этот раз? — спросил незнакомый голос.
— Да кто его знает, — ответил ему кто-то — Сам же понимаешь, всё от боса зависит и от того на какого генерала мы попадёмся.
— А кто в этот раз там?
— А хрен его знает. Венси! Эй Венси, глухая ты скотина, не знаешь на кого мы в этот раз попали?
Дальше последовало молчание, а затем что-то неразборчивое
— Блин, — расстроено произнёс первый из говоривших — Похоже на Стальную нарвались, эта падла не раскошелится. С ней хоть два дня торгуйся, еле тыщу золотом наскребём, а как на всех разделят, так и вовсе медяками побираться пойдём, чтоб копыта не протянуть от голодухи.
— Фэээ, жадная баба, — недовольно протянул второй работорговец — Надеюсь её в этом походе орки во все щели оттрахают, мне в этот раз как-то совсем не везло, на премию при делёжке можно и не рассчитывать, а ведь планировал в следующем месяце отпроситься. Думал купить подарок и к Нике съездить.
— Ой, да ради такого дела я тебе займу! К дочери и без подарка!
— Да брось, не стоит. Как-нибудь сам наскребу.
— Ещё как стоит! Сколько ей уже кстати?
— Этой зимой пять исполнится, ой да у меня же её портрет есть, заказал недавно у одного мастера миниатюру, чтобы с собой носить. Хочешь покажу?
— О, давай! А то в последний раз её такой крохой видел.
Дальше я решил не слушать, единственное что я узнал полезного, так это то что нас продадут какой-то Стальной, и что она очень жадная. Вот только толку мне с этих знаний было, как с козла молока. Опять оставалось лишь ждать, ну а я и ждал.
Сначала мы ещё немного проехались, а потом остановились окончательно, вокруг сразу стало шумно, все куда-то спешили, переговаривались, но выпускать нас пока и не думали. Со временем шумиха стихла, но судя по продолжавшим доноситься снаружи голосам работорговцы просто закончили какие-то свои приготовления и выставив охрану куда-то ушли.
Это затишье длилось очень долго, гораздо больше нескольких часов, может даже полдня или типа того, среди моих сокамерников к тому моменту началось шевеление, кто-то тихо переговаривался о том, что делать дальше, некоторые обсуждали меня, вернее то что я не буяню, даже предположили, что я помер, а кто-то…
— Эй, эй пыхтелка! — раздался чуть ли не у меня над ухом громкий шёпот, без понятия, как эта сволочь ко мне подкралась, но испугался я знатно — Я же вижу, что ты пришёл в себя, что это с тобой была такое, а? Тебя словно калёным железом тут пытали, даже охрана обосралась, приходили пялились на тебя, но чего-то зассали. Ну ладно, сейчас не время об этом говорить, я может и не выгляжу серьёзным, но не дурак точно, к тому же внимательный, пока все думали, что с тобой, нас выгнали отсюда, но я-то всё видел: эта девчонка, которая с тобой сидит, она ведь одетая и при ней есть оружие, да и не лезли они к вам особо, а значит её боятся.
Я задумчиво покосился на сидящее рядом со мной размытое пятно, разглядеть лицо болтуна вновь не удалось.
— Но учитывая всё выше сказанное вы почему-то не свалили, — продолжил он — Короче, я не знаю, что вы задумали и что тут вообще происходит, но хочу кое-что тебе предложить, в общем, давайте будем друзьями, если сильно прижмёт сможем друг другу помочь и вот ещё что, я тут с последней остановки умыкнул кое-какую жратву, можно сказать это аванс, подтверждающий то, что со мной выгодно дружить. И не смей думать, что она побывала в странных местах, ловкость рук и никакого мошенничества.
Закончив говорить, он сунул мне в руки что-то мягкое и слегка хрустящее, заглянуть за спину я не мог, но думаю это был хлеб, ещё бы я мог его съесть, вообще шикарно было. Словно услышав мои мысли Агнес, на чьих коленях я продолжал лежать, зашевелилась и я почувствовал, как холодные пальцы осторожно вытянули из моих затёкших рук кусок хлеба, спустя секунду девушка ткнула мне им в рот. Я дёрнул головой и укоризненно на неё поглядел, как это я должен его жрать с отнявшейся челюстью.
Агнес, судя по всему, сама поняла суть проблемы и отщипнув небольшой кусочек хлеба вновь протянула его мне, кое как проглотил этот сухой и безвкусный сухарь, не жуя, горло неприятно царапнуло, убедившись, что я закончил, Агнес протянула мен следующую порцию хлеба. Пока ел, думал о неплохом прогрессе со стороны девушки, причём он наблюдался по всем фронтам: она стала умнее, стала говорить, более того она научилась как-то сдерживать свои способности, в противном случае хлеб который я сейчас ем рассыпался бы в её руках за пару секунд, но пока тот не сыпется нужно пользоваться моментом и жрать.
Приём пищи у меня закончился сразу же, как на дверях нашей телеги заскрежетал засов, и они начали медленно открываться, остатки хлеба в руках Агнес моментально обратились прахом, я же с кряхтением принял вертикальное положение, разлёживаться больше было нельзя. В телегу хлынул яркий свет, ослепивший меня на несколько секунд, но глаза быстро привыкли и, проморгавшись, я, как и все, кто сейчас был рядом, уставился на стоявших у входа людей.
Всего было человек десять, облачены в одинаковую стальную броню со шлемами, скрывавшими их лица, на плече у каждого находилась эмблема изображающая лук с наложенными поверх него на манер стрел копьё, меч и булаву, был ли это герб страны или конкретного отряда я не знал, но оно было и не важно. Вместе с ними был уже хорошо знакомый мне парень, бывший главой поймавших меня работорговцев.
— Принимайте господа, — весело сказал он, махнув на нас рукой — И вот с этой поосторожнее, ну, впрочем, вы уже всё слышали.
— Слышали. — грубо ответил один из солдат и первым полез в телегу.
К входу я сидел ближе всех, так что и досталось мне первее всех, грубо схватив за ошейник, солдат рывком поднял меня на ноги и потащил наружу, я с надеждой поглядел на Агнес, но та спокойно поднялась и неторопливо отправилась за нами, даже не думая вступиться за меня. Стоящие снаружи люди не обратили на неё никакого внимания, начав по одному залазить в телегу и вытаскивать людей наружу, после чего тащили их вслед за мной.
Рывок за ошейник заставил меня прибавить шаг и вскоре телега скрылась из моего поля зрения, так что я переключил внимание на происходящее впереди, чтобы понять куда меня вообще ведут. Судя по стоящим вокруг телегам и видневшийся неподалёку деревянной стены из кольев нас привезли к какому-то лагерю, под ногами у меня была сухая потрескавшаяся местами почва, а воздух оказался непривычно сух, словно мы были где-то около пустыни, об этом же говорило и палящее как чёрт солнце.
Пройдя сквозь ряды повозок, мы оказались перед крупными деревянными воротами, метров пять-шесть высотой и дополнительно укреплённые железом, за воротами располагались длинные ряды палаток, у некоторых из них стояли маленькие группки людей, одеты они были в обычную одежду, а не доспехи, как у моего сопровождающего, однако оружие носили. На наше прибытие местные особо внимание не обратили, разве что поймал на себе несколько ленивых взглядов, идущая следом Агнес вызывала куда больший интерес, но всё равно очень кратковременный.
К палаткам нас не повели, мы шли вдоль стены направо, удалось увидеть несколько дозорных вышек вдоль стен. В конечном итоге нас вывели на крупный пустырь с абсолютно голой утоптанной почти до состояния камня почвой, вокруг него был небольшой забор, за которым видимо собралось большинство местных и вот они то разглядывали нас с очень большим интересом, виденные мной ранее люди, видимо, имели более важные дела чем поглазеть на новичков.
Проведя меня к центру отгороженной площадки, солдат наконец перестал тянуть ошейник на моей шее и отступил в сторону, предварительно разрезав верёвки на моих руках ножом, который он достал из неприметных ножен за спиной.
— По линии встал. — грубо ткнул он пальцем в землю.
Убедившись, что я выполнил приказ, он посмотрел на пристроившуюся рядом Агнес и направился в сторону своих товарищей, приводящих на стадион остальных пленников, теперь-то я мог всех нормально рассмотреть, тут были как мужчины, так и женщины, возрастом где-то от двадцати до тридцати пяти, хотя видел парочку совсем уж молодо выглядящих ребят. Все мы за исключением Агнес были абсолютно голые и многих этот факт очень беспокоил, особенно девушек, что злобно или боязливо зыркали на соседей, сжимаясь и начиная прикрывать руками грудь и промежность, как только их освобождали от верёвок, парни тоже стыдливо закрывались руками. Что, по моему мнению, не особо имело смысл, стоящим рядом людям было не до разглядывания женских и уж тем более мужских прелестей, а наблюдающая из-за забора публика, давно уже всё рассмотрела при желании. Но они, похоже, думали иначе.
