И, изнемождённая двумя бессонными ночами и переживаниями, большую часть из которых она ещё не успела осознать, Акме провалилась в тяжёлый сон, едва положила голову на подушку.
После пробуждения, умывшись и одевшись в простой наряд, покрыв плечи, грудь и обнажённую шею прозрачной шалью, Акме, бледная и слегка осунувшаяся, выскользнула из своих апартаментов, возле которых её уже ждал Лорен.
— Никак не могу найти Плио, — хмуро произнёс он, когда они тихонько вышли из дворца в сопровождении шепчущихся придворных. — Надо попрощаться.
Яркое полуденное солнце отчаянно слепило и мягко грело порозовевшие от удовольствия лица. На дворцовой площади было необычайно шумно и суетливо: кто-то из недавних гостей начал покидал Кеос, а некоторые задержались ещё на неделю.
— Может, так лучше, — ответила Акме. — Тебе будет только тяжелее.
Как только они углубились в парк, плавно переходящий в лес, кристальная тишина мягкими волнами начала накатывать на Ринов, а через время стала тяжела и неуютна. Акме услышала приветственную песнь Провидицы — печальную и тихую, будто рассвет, отражающуюся на обездвиженных листьях серебристым сиянием.
— Твоя подруга печальна сегодня, — тихо пробормотал Лорен.
— Может, она видела что-то страшное в своих видениях? — выдохнула Акме.
— Сдаётся мне, она полюбила тебя, и ей жаль с тобой расставаться.
Девушка отрицательно покачала головой и первой вошла в тихую обитель царицы Аваларской. Там, на своём удивительном помосте, сплетённом из сотен тонких корней окружавших её деревьев, и сидела царица Авалара, внимательно разглядывая пришедших.
Её красота, объятая молочно-синим светом, как сон обволакивала сознание, а пронзительные голубые глаза без зрачков словно видели насквозь.
— Приветствую вас, мадам, — Акме сделала реверанс, а Лорен поклонился.
— Зачем явилась ты сюда, дитя? — её низкий голос мягкой пеленой накрыл их. — Ты могла позвать меня, и я бы пришла к тебе сама.
Лорен изумлённо переводил взгляд свой с Провидицы на сестру и, вероятно, укрепился в своём предположении, только что высказанном Акме.
— Как знать… — девушка пожала плечами, — сегодня ночью мы покидаем Кеос и, может статься, безвозвратно. А лес твой, госпожа, всегда мне нравился. Здесь — дух твой, твой мир и твоё волшебство.
Провидица ничего не ответила на столь проникновенные слова, но загадочно улыбнулась, склонив голову слегка на бок.
— Полагаю, у вас ещё много дел, поэтому не стану задерживать вас, — произнесла фавна и сразу приступила к неотложному. — Что знаете вы о боге древности Нергале, повелителе подземных владений, повелителе земли?
— При изучении истории в Орне мы обращаемся к древним мифам на мёртвых языках, на которых, по поверьям, говорили перворождённые существа. Те, которые были с Элассаром изначально, до прибытия людей из Чужого Света. В них говорилось о том, что Элассар находился «на краю земли, в недрах скалистых лесов, в сердце гор и земли, в Иркалле, объятый синим огнём, источником силы этого края. Он рождался глубоко в земле, а солнце питало его, как питает и землю. Из него вышла Великая Праматерь, грозная и неумолимая, соединившая в себе всю плодородную мощь земли и священную Силу неба…» — Лорен без запинки процитировал книгу «Легенды и мифы Архея».
— Знаешь ли ты, целитель, как звали её?
Лорен был изумлен серьёзностью Провидицы, взглянул на неё, смутился от её сверкающего строгостью взгляда, и смешался:
— У неё так много имён… происхождение их мне не было понятно, я…
— …не потрудился запомнить их все, — закончила за него фавна и склонилась к нему, пронзая льдинами светящихся глаз.
— Её имя — Рештаретете, — спокойно ответила Акме. — Этот культ не принадлежит нашей религии. В это верили древние…
— В это верил ваш предок, Атариатис Рианор, — строго воскликнула царица Авалара. — Как вы, Рианоры по крови, можете не верить в тех богов, которые создали этот край? В тебе горит та Сила, в которую ты не веруешь. Как же спасёте вы дом свой?
— Не гневайся, госпожа, — тихо произнесла Акме, покорно опуская голову. — Мы уважаем историю, но мы целители, а не историки. Господь наш, единый и всемогущий, даровал нам жизнь и сопровождал нашу веру многие годы.
— Рештаретете — Великая Праматерь, — Провидица прервала Акме и перевела тему. — Целитель прав: у неё много имён, но лишь это истинное. Она явила этому миру богов стихий, богов, создающих жизнь. Её сыновьями были Нергал и Шамаш. Нергал — страж земли и гор, божество тёмных пределов, куда не дотягивались лучи солнца. Царствовал он в своём подземном чертоге вместе со своей супругой Эрешкигаль, — царицей тьмы, создателем животной страсти. Женщин в отместку за то, что они рожали на их землях людей, она наградила тёмной силой и навек заключила её в их чреве. Она рождала страсть низменную и необратимую, из-за которой в муках производили они детей на свет. Шамаш же — бог солнца, отец дня, разъезжал по небу в своей колеснице с огненными грифонами, а Ишмерай Изумрудноокая, супруга его, накрывала землю сетью солнечных лучей своего мужа. А когда в Элассар пришли люди, она научилась собирать небесную пыль из-под лап огненных грифонов и прясть из них тучи. А из горячего дыхания небесных зверей, с паром вырывавшихся из широких ноздрей, создавала она воду и даровала людям дождь. Люди воспевали их и вытесняли Нергала и Эрешкигаль со своих земель, обрабатывая их владения себе в угоду. Нергал же проклял брата своего, а тот окончательно начал покровительствовать людям. Много веков живя ненавистью к Шамашу и к людям, он восстал и войной пошёл на «сына Солнца», которого считали могущественнейшим из смертных. Но могущества его хватило лишь на то, чтобы заточить его в подземелье. Он же противостоит роду человеческому, вновь вынашивая злобу на вас, потомков своего заклятого врага. Там, в глубине гор Кунабулы, в сердце Иркаллы и обитает он в своих заброшенных каменных чертогах без солнечного света. Там и ждёт вас дух его.
— Полагаю, нам нужно будет его убить… — пробормотала Акме.
— Убить его вы не сможете. Вы должны с ним поговорить. И отложить эту войну.
— Да, я уже это слышал, — усмехнулся Лорен. — Не представляю, как это будет. Мы должны уговорить Нергала не уничтожать Архей… Потрясающе.
Акме промолчала.
— Шамаш не оставит вас. Я буду ему молиться. Молитесь и вы.
Рины промолчали, опустив глаза.
— Теперь же вам пора идти. Я буду молить Шамаша, дабы он ниспослал вам Силу свою и своё благословение. Полагаю, Лорен не обидится на меня, если я оставлю подле себя Акме ещё на несколько мгновений, а его отпущу.
Лорен, недовольно поведя бровью, взглянул на сестру, та кивнула ему, и он бросил через плечо:
— Я жду тебя у входа, Акме.
Поклонившись Провидице и поблагодарив её за гостеприимство, он вышел.
— Я не задержу тебя, дитя, — мягко проговорила царица. — Твой брат не до конца верует в Силу свою и мою, посему моё благословение не поможет ему. Но ты должна уберечь его от неверного шага, ибо, может статься, в особенно тяжёлый момент он может оступиться. Я буду с тобой всегда, когда никакая иная Сила не придёт, дабы помочь тебе. Тебе достаточно лишь три раза произнести слово «Аштариат» так, дабы никто не услышал тебя.
Девушка безмолвно уставилась на Провидицу, с напряжением и тревогой. Фавна же, изменив вечному своему спокойствию, будто колебалась, но наконец произнесла:
— «Аштариат» — слово священное. И чем больше людей знать будут о Силе его, тем слабее оно будет, и тем слабее буду я, ибо Аштариат — это имя моё. Мы, фавны, издревле верим в то, что каждое имя обладает своей волшебной музыкой. Оно защищает человека, наделяет его определёнными чертами характера и определяет его судьбу. Аштариат — ещё одно имя Великой Праматери, оно созвучно с Рештаретете. И матушка моя крайне неосмотрительно назвала меня в её честь. И жрецы наши долго отговаривали её, но она была непреклонна. Посему меня просто звали Царевной Аргос. Имя моё знали лишь мать, отец и сестра, а позже лишь Атариатис Рианор. И никто из смертных не знал его вот уже триста лет, пока не появилась ты. В этом имени заключена священная Сила, и никто не должен знать о ней.
