Искупавшись, хорошенько отжала волосы, на теплом ветру они быстро высохнут и без полотенца. С улыбкой вспомнила, как купалась здесь в прошлый раз и Лиза украла одежду.
Натянув на слегка влажное тело сарафан, покинула дощатое строение.
Дойдя до освещенной маленькими фонариками беседки, остановилась. Недаром про экономку вспомнила — она сидела за столом и пила чай.
— Привет. Не помешаю?
— Заходи, Миа, — вздохнула она. — Я ждала тебя, надеясь, что не пропущу твое возвращение.
И действительно, на столе стояла еще одна чашка. Белая, в мелкий черный цветочек.
— Лиза…
— Миа, я принимаю твои извинения, — торопливо перебила экономка. — С твоей стороны было некрасиво обвинять, не разобравшись. Но и я хороша — не учла тот факт, сколько всего ты натерпелась.
— Да я особо и не натерпелась, всего-навсего посидела несколько часов под замком.
Лиза налила мне напиток насыщенно-золотого цвета.
— А неизвестность и ожидание самого плохого? — Она покачала головой. — Страх — медленная, но действенная пытка. Попробуй чай, сбор из моих запасов.
Поднеся чашку к лицу, я глубоко вдохнула. Сладкий аромат. И как много всего намешано: листья земляники, мята, лимонник, лепестки чайной розы и жасмина, плоды шиповника… И что-то еще, неуловимое, приятное.
Стараясь понять, какое растение в смеси, я быстро выпила напиток.
— Что здесь? — Я перечислила угаданные растения. — Последний компонент никак не распознать.
— Может, поймешь после второй чашки? — улыбнулась Лиза. — И печенье не игнорируй, его Ким пек утром. Он, когда нервничает, успокаивается готовкой.
Я послушно потянулась к вазочке с песочными сердечками. Промахнулась. Снова попыталась схватить… Она раздвоилась. Я сморгнула. И повторила попытку. Вазочек теперь было три, и в той, что посередине, большая печенька подмигивала глазками в виде изюма. Я потянулась к ней и — о, радость! — схватила кокетливую выпечку.
Лиза тихонько рассмеялась:
— Хотела бы я сказать, что ничего личного, Миа, да солгу. Ты меня раздражаешь с самого первого дня. Уж лучше бы ты не приезжала.
Песочное сердце раскрошилось между пальцами. Стол угрожающе вздыбился и ударил меня в лицо.
Темнота… и в ней печенье, отрастив руки-ноги и звонко хохоча, водило хороводы…
Где-то далеко тихо ругалась Лиза:
— Да что же ты такая тяжелая, а? Надорваться можно!
Я не чувствовала свое тело — его качало на волнах, но, судя по звукам, меня куда-то тащили. А потом нос уловил запах, который повстречала в лесу.
И ненавистный голос насмешливо произнес:
— Набегалась, Машуль?
Первое, что я увидела, — это фиолетовые стены и стальные прутья, выходящие из пола и утопающие в потолке. Некоторое время взгляд бездумно скользил по ним.
Где я?.. Отчего так болит голова? И бьет озноб?
Приложив огромное усилие, стоная, приподнялась на локтях. И тотчас упала обратно — перед глазами все поплыло.
Воспоминания нахлынули, словно цунами, оглушая и сводя с ума. Дом проклятчика. Ужин. Пробежка. Лес. Душ. Чай. И темнота с танцующими печеньками…
И несостоявшийся разговор с Вольским. Ох, теперь он решит, что я трусливо сбежала!
Стоп. О том, как оправдываться перед магом, буду думать потом, когда выберусь отсюда. А я это сделаю, ведь один раз у меня уже получилось.
— Спящая красавица сама проснулась, и целовать не пришлось. Даже обидно.
Андрея Горобинского я учуяла почти сразу, едва выплыла из мглы кошмаров, но виду не подала, надеясь, что он, как глюк, рассеется, если его игнорировать. Увы, вервольф никуда не делся.
— Наверное, головка у тебя бо-бо, да, моя куколка? — злорадно произнес парень, приблизившись к клетке. — Хочешь лекарство? Выпьешь — и все пройдет.
Нехотя перевела на него взгляд. В руке Андрей сжимал стакан с красноватой жидкостью. По запаху на кровь не похоже, но выглядело омерзительно.
— Все-все пройдет?
— Угу, — подтвердил он игриво. — Только за него придется расплачиваться. Угадай, чем? — Андрей пошленько улыбнулся.
— Если и ты пройдешь, притом навсегда, то так и быть, заплачу за чудо-зелье любую цену.
До него дошло не сразу, а когда все-таки понял, нахмурился и протянул стакан:
— Пей уже, шутница. Скоро придет отец, ты должна быть адекватной.
Я вскинула брови:
— А сейчас я неадекватна? Только вашими стараниями. Что было в чае, который подсунула мне Лиза? Кстати, как вы с ней связались?
Андрей все так же протягивал стакан, который мне совсем не хотелось брать:
— Пей, и я расскажу.
Голова раскалывалась. Какой же гадостью меня опоили, раз обмен веществ оборотня с ней все еще не справился? Не выпить ли, действительно, лекарство? Страшно. Оно может оказаться и не лекарством вовсе.
— Знаешь, что-то не хочется. Я потерплю головную боль.
Андрей никак не прореагировал на эти слова, странно глядя на меня. Проследила за его взглядом… Захотелось выругаться — платье задралось выше некуда. Одернула подол, и мелковозрастный негодяй отмер, разочарованно вздохнув.
— В чае были редкие травы, о которых ты даже не слышала. Поэтому лучше выпей противоядие.
— Так меня отравили? — При слове «противоядие» даже мороз по коже прошелся.
Андрей недовольно скривился:
— Пей, хватит болтать.
— Сначала расскажи, что за травы.
— Я их названия сам не знаю, — вынужденно признался он. — Выпей, и я расскажу, почему и за сколько тебя продала Лиза.
Большего выторговать я бы не сумела. А если бы продолжила упорствовать, то лекарство могли бы влить насильно.
Сделав глоток кисло-сладкого, пахнущего апельсиновой цедрой настоя, с ожиданием посмотрела на вервольфа.
— Ты пей-пей, куколка, а я буду рассказывать. Лиза сама на нас вышла. Она бы и раньше позвонила — награду мы пообещали за информацию о тебе внушительную. Но мы ведь искали Марию Минову, тогда как ты представлялась другим именем — Миамина. — Он произнес мое интернетное прозвище тягуче-медленно, будто смакуя. — Знаешь, а оно мне нравится. Есть в нем что-то итальянское, страстное, жаркое…
Куда клонил озабоченный сморчок, яснее некуда. Вот только пускай готовится к облому — его притязания уже не пугали.
После ночной пробежки я поняла, что буду драться за свою свободу. Если придется, то и в облике зверя. Я не подчинюсь вожаку. Ни за что! При обращении, видать, случился какой-то сбой, и я стала немного нестандартной волчицей. Оборотнем, обладающим способностями к магии и умением противостоять приказам, ведь давление вожака — не что иное, как ментальные способности, узконаправленные, только на своих волков. И я точно могла этому сопротивляться.
