— Вот у тебя работка, да? Пиши да пей.
— Ты тоже не переламываешься, — ответил Фрэд и пошевелил пальцами на ногах.
— Ну, как сказать.
Изобретатель выскочил за дверь, а вернулся через некоторое время с двумя парящими кружками и уселся рядом с летописцем. Так они и сидели, потягивая ароматный напиток, чередуя его с трубочкой душистого табака. За окном шумел дождь, распугивая жителей, а тут, в комнате, тепло и уютно.
Дверь скрипнула, а писарь и мастер даже не повернули головы, поскольку мирно посапывали. На пороге в изумлении застыл шут.
— Чтоб я так жил! — Прохор посмотрел на часы, после чего разогнал руками клубы сизого дыма, что наполнял все помещение. — Еще пол дела не сделано, а они уже накидаться успели. Подъем!
Прохор потряс друзей, и те открыли глаза.
— А мы это, чтоб не простыть, — Даниэль потер ладонями заспанное лицо и поднялся с кресла.
— Исключительно для профилактики простудных заболеваний, — подтвердил Фрэд, натягивая уже высохшую одежду. — А как вам удалось не промокнуть?
Шут покачал головой.
— Для прогулок под проливным дождем давно изобрели кареты, знаете ли. Значит так, сейчас спускаемся в трапезную. Нам надо хорошенько подкрепиться, ибо мы будем заняты всю ночь. Кстати, — Прохор скинул с плеч дорожную сумку. — Я тут вам накидки от дождя прикупил. Жду вас внизу.
Балагур вышел и притворил за собой дверь.
Троица собралась вместе спустя десять минут, шут засекал по часам. Он взял на себя право сделать заказ. Сейчас зал пустовал. Как оказалось, постояльцев в гостинице, если не считать гостей из столицы, не было вовсе. Супруга Йохана со скучающим видом протирала и без того чистые столы, а халдей зажигал масляные лампы, ибо в окна света поступало мало, и все благодаря налетевшей непогоде, которая своими тучами закрыла солнечный диск. Хозяин заведения полировал полотенцем кружки. В общем, в харчевне царила та еще атмосфера. Хоть вешайся со скуки. Зануда-дождь стучал по стеклу и нагонял еще большую тоску, которую не в состоянии был разогнать даже звон посуды, доносившийся с кухни.
Посланцы короля стучали ложками о миски, поедая овощной суп на мясном бульоне.
— С тобой, Даниэль, все ясно, — шут отодвинул пустую миску и принялся за второе блюдо. — Поднимаешься над пристанью и ждешь моей команды. Не спрашивай, что делать, я и сам пока не знаю. Ты, Фрэд, как всегда, прикрываешь тылы и записываешь все, что происходит. Должно же что-то остаться после нас в назидание потомкам. Артель уже приготовила все, что мне может понадобиться. Со слов рядчика, туман появляется в полночь и стоит до первых лучей солнца. Тогда и начнем. И запомните — без моего приказа ничего не делать. Ни-че-го!
— А посвятить нас в свои планы нет желания? — обгладывая хрящ, спросил писарь.
— Меньше знаешь — крепче спишь, — ответил за Прохора мастер. — Тебе сказали: не суй свой нос туда, куда собака свой не сует. Так оно интереснее даже.
Фрэд едва не подавился.
— Да?! Прошлый раз я чуть не умер, причем два раза. Если бы я знал, что к чему, не так бы боялся.
— Что до меня, — Даниэль хлебнул вина, — чем дальше от воды, тем лучше. Пес его знает, что скрывается в тумане.
Прохор в разговор не вступал, а решил остаться слушателем. Тем более, что и сказать-то ему было нечего. Он не собирался раскрывать свои карты, так как пользы от таких помощников никакой. И если бы любимец короля озвучил свой план, то его, шута, сочли бы безумцем и, скорее всего, связали бы по рукам и ногам, чтобы не рисковал своей головой. Ибо, если с дворцовым дураком что-нибудь случится, то всех, кто не уберег весельчака, познакомят с палачом. Прохор все продумал до мелочей, и любое постороннее вмешательство может поставить выполнение задачи под угрозу.
— Мастер прав, — шут опустошил кружку и с силой опустил ее на стол. — Много будешь знать — своей смертью не помрешь. Оно тебе надо?
— Нет, — согласился писарь.
— Вот и ладушки, — Прохор вытер руки о полотенце. — Приказываю всем отдыхать. Ночь будет долгой.
* * *
Треклятые тучи закрыли собой небо над Кромстеном, казалось, навсегда. Дождь хлестал по мостовой и стенам здания сильнее, чем хозяин свою ленивую кобылу, которая ни в какую не хочет тащить за собой плуг. Лужи пузырились вовсю. Несчастные бродячие псы забились в подворотни и носа не высовывали, какой уж тут брехать на трех прохожих, которые брели, закутавшись в длиннополые плащи и накинув капюшоны так, что лиц не было видно.
— Вот зарядил-то! — пробурчал один.
— Дождь не может идти вечно, — ответил второй, тряся ногой, так как наступил в яму, которая осталась после того, как повозки разбили несколько булыжников, и теперь там скапливалась вода.
— Это нам на руку, — сказал третий. — Если это, действительно, дух моря, то дождь скроет нас от его всевидящего ока, да и зевак разгонит.
— Да какие зеваки посреди ночи?! — буркнул первый. — Откуда они возьмутся-то?
— А откуда они всегда берутся? — продолжил третий. — То нет никого, то, глядь, и целая толпа любопытствующих, от мала до велика. Необъяснимое явление. Думаю, даже всезнающий Даниэль не сможет ответить на этот вопрос, да?
— Угу, — буркнул мастер. — Помню, я первый раз орудие испытывал, и ночь ненастную подгадал, с грозой. Ну, думаю, опробую, а если все получится, то королю покажу. И что? Только запалить фитиль хотел, тут же набежали, чтоб их. Словно у меня медом намазано. И чего им не спится?! Испугает их гроза, как же, держи карман шире. Еще и детей притащат.
Очередной раскат грома сотряс город. Молния с треском разрезала ночное небо, расползлась многожильной паутиной, осветив все улочки, и исчезла где-то в полях. С очередным сполохом за спинами гостей города оскалился острыми бивнями башен дворец наместника. Ветер завыл словно стая голодных волков на разные голоса.
Фрэд, поежившись, вновь стал ныть.
— А я вам обязательно нужен? У меня ноги промокли, я заболеть могу и умереть. Кто тогда про ваши подвиги писать будет? Может, я пойду?
— Хватит гундеть уже, — прикрикнул на него мастер. — Всю дорогу конючишь, как дите сопливое. Прав наш шут, надо было музыкантов сюда брать, с ними веселее, чем с тобой, да и истории у них знатные выходят, не в пример твоим, хочешь обижайся, хочешь нет. Они про наш поход песню сложат и поедут с ней по свету, прославлять нас будут!
Писарь хмыкнул и вновь ступил в лужу.
— Смотри, как бы им не пришлось эпитафию тебе сочинять. Тоже мне, герой какой выискался. Слушай историю про одного мужика… Так вот, не знаю, что там у него стряслось, не придумал еще, но однажды пришел он к морю, утопиться хотел. Смотрит в воду, а отражения нет. Упал он на колени и глядит с причала. Рядом тихо лодка покачивается на волнах, а по глади круги расходятся. Все в воде отражается: и луна, и звезды, и облака, а его нет. Тут из глубины высунулась рука, схватила беднягу за рубаху и потянула вниз. И голос из ниоткуда: мол, раз ты жить не хочешь, то я займу твое место. Долго боролся мужик с неведомым врагом, едва не утонул, но кое-как выбрался назад на причал. С тех самых пор стал бояться воды и зеркал. Вдруг, опять нечистый дух с ним местами поменяться захочет. А топиться бедолага передумал.
