– Нет, – кратко отозвался он и приказал, обращаясь к сидящему за рулем Арлекину: – Сверни. Впереди район, принадлежащий Лигаментиа. Ни к чему злить миражи.
Испанец послушно покинул проспект, но перед глазами Миклоша все еще стоял возвышающийся над городом огромный бледный гриб. Края его шляпки фосфоресцировали ядовито-голубым, а над ножкой летали какие-то кобальтовые твари. Судя по расстоянию, можно было предположить, что размером они с упитанного слона.
– У детей Лигамента безвозвратно съехала крыша, – посетовал господин Бальза. – Люди совсем ослепли, раз не видят, что творится у них под носом!
– Они вообще мало что замечают, нахттотер, – неожиданно для Миклоша внесла свое замечание Рэйлен. – Примитивные существа, способны видеть лишь примитивные вещи. Они не в состоянии заглянуть за границу реальности, чтобы рассмотреть истину.
– Кто это сказал? – заинтересовался Миклош.
– Я… – смутилась Рэйлен.
Господин Бальза с иронией улыбнулся, помолчал и поинтересовался:
– А ты не думала над тем, что мы тоже видим отнюдь не все? И также, как овцы, не способны познать истину? Другую, непонятную для нас и нашего разума.
– Думала, нахттотер, – нахмурилась девушка. – Вы хотите сказать, что существуют те, кто выше нас?
– Как теория, – сказал рыцарь ночи, едва заметно пожимая плечами. – Гипотетически это возможно. Но не более того. На наше с тобой счастье, Цыпленок, мы одни во вселенной, иначе в этой жизни не было бы ничего приятного. Знать, что есть те, кто охотится на тебя… несколько обременительно и не слишком удобно для хорошего настроения.
Рэйлен поежилась, и он издал чуть слышный смешок, повозился, устраиваясь удобнее, затем почти сразу же стал серьезным:
– Что-нибудь еще узнала? Почему они сцепились? Зачем колдуны вмешались? Каковы потери?
– Неизвестно, нахттотер. Об этом не пишут. На вопросы – не отвечают. Все словно языки проглотили.
– Все-таки пустая штука – твой интернет. Никогда не найдешь то, что действительно нужно, – проворчал Миклош. – Останови.
Он дождался, когда испанец распахнет перед ним дверь, вылез на улицу, отряхнул брюки и только тогда взглянул на «шофера»:
– Как твое имя?
– Арлекин, нахттотер.
Бальза посмотрел на уроженца Бадахоса с некоторым раздражением:
– Я говорю о настоящем имени, а не об очередной собачьей кличке, что дает тебе Норико.
– Простите, нахттотер, но я его никогда не знал. В прошлой жизни все называли меня Арлекином.
Господин Бальза громко фыркнул, убрал руки в карманы:
– Хорошо, что не Пиноккио! Мне не нравится. Я буду звать тебя Альехо. Это гораздо лучше.
– Спасибо, нахттотер.
– Жди нас здесь, Альехо.
Он поднял воротник пальто и поспешил к улице, где находился дворец Даханавар. Миклош решил не искушать судьбу, на тот случай, если поблизости рыскают еще любопытные, и не стал выходить из машины прямо перед домом. Лучше пройти квартал, чем вновь гоняться по всему городу за каким-нибудь пустоголовым асиманом.
Рэйлен сопровождала нахттотера. Ее рыжие волосы отросли и теперь падали на плечи, завивались непокорными медными локонами, такими же безумными, как и вся ее прическа. Кожаный плащ, кожаные штаны, кожаная рубашка с высоким горлом и шнуровкой на груди. И конечно же высокие, тонкие, похожие на шипы, каблуки.
– Нахттотер, позвольте, я проверю улицу дальше?
Он кивнул, отошел к стене одного из домов, и она прошла мимо – решительная, настороженная, собранная. Миклош удовлетворенно прищурился – несмотря ни на что, Йохан неплохо обучал ее. Хотя, конечно, этот камешек еще шлифовать и шлифовать.
Девушка вернулась достаточно быстро – вид у нее был задумчивый:
– Все чисто, нахттотер.
Где-то на соседней улице с воем сирен пронеслась полицейская машина и тут же сгинула в сердце огромного города. Господин Бальза увидел особняк, остановился, потянул носом воздух. Даже в самых приятных снах ему не снилось жилище Фелиции в столь жалком виде.
– В чем пироманам не откажешь, так это в размахе. Амир умеет разжечь огонек.
Он направился к остову здания – черному, обугленному, совершенно не похожему на сияющий чистотой и белизной мрамора дворец мормоликай. Ограда оказалась распахнута, и Миклош без вопросов вошел туда, куда раньше путь ему был заказан.
– Кровля обвалилась. – Рэйлен так же завороженно, как он, изучала цитадель главного врага клана Нахтцеррет.
Рыцарь ночи хмуро поднялся на изъеденное жаром крыльцо, носком ботинка пошевелил припорошенную снегом головешку – все, что осталось от входной двери. Затем прошел внутрь, чутко вслушиваясь в тишину. Дом был пуст, тих, мертв. Не оставалось сомнений, что его покинули и, возможно, навсегда. Восстановить особняк в первозданном виде теперь крайне сложно. Проще построить новый дворец.
Миклош коснулся копоти на когда-то белоснежных стенах, посмотрел на испачканную перчатку и, заложив руки за спину, в сопровождении Рэйлен прошествовал к лестнице на второй этаж.
Здесь еще сильнее пахло гарью. К ней примешивался едва уловимый запах аниса и горелой плоти.
– Дорого бы я дал, чтобы узнать, что нашло на огнепоклонников. – Миклош посмотрел наверх, в зияющую в крыше дыру, через которую были видны звезды. – Какая бешеная собака их цапнула, раз они полезли в логово мормоликай?
– Я не думала, что асиман настолько сильны, нахттотер.
– Я тоже, Цыпленок. Я тоже…
Он задумался, хмуря лоб и потирая ладони, сел прямо на ступени:
– Стоило мне исчезнуть на несколько недель – и весь мир начал разваливаться. И после этого некоторые из блаутзаугеров смеют говорить, что я им не нужен. Ха!
Он посидел еще какое-то время, гадая, что обо всем случившемся думает Фелиция, сколь крепок альянс даханавар и кадаверциан, в какую нору законопатился Амир, и что теперь предпримут остальные. В том числе Хранья.
– Нахттотер, скоро рассвет, – напомнила ему Рэйлен.
Миклош встал:
– Мне хотелось бы знать, кто помогал Амиру.
– Почему вы решили, что ему оказывали помощь?
– Слишком мощная магия. Все асиман, вместе взятые, боюсь, вряд ли смогли бы создать нечто подобное. Кто-то подкинул им дармовой силы. А быть может, и новых заклинаний.
– Но кто?!
– Мне приходят на ум только Лигаментиа.
– Зачем им это нужно?
– А зачем им было нужно нападать на меня?! Я не отвечаю за поступки безголовых, Цыпленок.
Он вышел на улицу и направился к машине, в глубине души сожалея, что Фелиции не было во главе клана, когда случилось нападение. Он был уверен, что мормоликая, в отличие от Стэфании, никогда бы не позволила случиться такому.
Миклош нервничал, хотя и не показывал этого. Норико вместе с Арлекином уехали в город, надеясь узнать новости. Господин Бальза чувствовал, что пришло время действовать. Нельзя упустить тот зыбкий, призрачный момент, когда у тебя на руках есть козыри. Зазевался, замечтался, задумался – и ты уже проиграл. Потому что к противнику пришли более сильные карты: о тебе узнали, Хранья стала умнее – завела себе могущественных союзников или же добыла Жало.
