У Святозарича аж дыхание перехватило от наглости, ухватив за узду, он притянул к себе конскую морду. Орош невозмутимо глядел человеку в глаза и все так же мерно жевал.
— Ах ты, волчья сыть, травяной мешок! — разозлился витязь, вскарабкиваясь в седло.
Он взялся за нагайку, но Ругивлад, пожалев болтливого коня, решил повернуть беседу вспять.
— Ладно, прощевай, богатырь. Мне пора.
— Зря, а то мы еще бы посидели! Я б тебе все про эту голову порассказал… — огорчился Русалан.
И богатырь вновь глубоко сунул копье в нос великану, а точнее тому, что от него осталось.
— Что за шут такой! — взревела голова, приоткрывая глаз. — Мало я вас, окаянных подавил, так кто-то еще уцелел?
Конь под Ругивладом взбрыкнул, но волхв усидел, а вот Орош Вещий даже ухом не повел. Любопытный кот выглянул из мешка и уставился на говорящее диво.
— Не кипятись! То снова я, Русалан Святозарич! — ответствовал смелый богатырь.
— Какого шута надобно! Не видишь, почиваю! — буркнул Росланей, но уже не так грозно.
— Шлепнул я обидчика твоего, ну ентого, как его…
— Огненного щита, что ли?
— Его самого. Так голову и снес, пусть теперь безголовым походит. Ой, прощения просим… Да больно много у хана воинов оказалось. Не совладать одному. Ты бы подсобил малость, Росланей! А? Спишь снова?
Ответом служил раскатистый храп.
— Сматываем удила, — мяукнул кот Ругивладу, — Чую, они без нас лучше договорятся. Каково сердить голову, ты и сам видел.
Словен тронул коня, и махнув витязю на прощание, пожелал ему удачи. Но Святозарич сосредоточенно ковырял копьем в исполинской ноздре и потому не ответил.
— Просыпайся, Росланей! Мне надо к тестю свому поспевать на выручку, а тут такое дело. Для тебя же стараюсь! — донеслось из-за спины.
Голова чихнула.
Оглянувшись на велетов* чих, волхв не сразу приметил Ороша. Вороной лежал на боку, силясь подняться. В десятке шагов за ним, весь в пыли, ползал на четвереньках в поисках шелома Русалан, выбитый из седла. Витязь проклинал все на Свете.
— Ну, покатили, покатили! — согласилась голова, — Только потом меня расчешешь и умоешь! Я ж не Колобок какой. И чтобы без обману, знаю тебя, Лазаревич!
Когда Ругивлад обернулся последний раз, Еруслан был уже далеко. Орош Вещий мерил степь богатырским скоком, а следом за всадником катился, подпрыгивая, громадный камень, пыхтя и ругаясь, когда что-либо попадалось на пути.
— Это лишний раз доказывает, что одна дурная голова не дает покоя другой голове, а вовсе не ногам! — вставил зверь.
— Бывает же такое, — согласился волхв, и усмехнулся при мысли о хитросплетении судьбы, сам-то он ехал за мертвой головой Святослава.
— Глядишь, где-нибудь и все оставшееся бегает, и давит себе людей без разбору. Этот-то хоть смотрит. Отсюда следует, что именно отсутствие головы не дает ногам покоя, — продолжил Баюн.
— Ладно, проехали и забыли. Давай о чем-нибудь более насущном.
Лишь слегка придерживая поводья, словен снова доверился умному скакуну.
— О насущном заказывали? Изволь! Скажи мне на милость, чем тебе не угодила Ольга? Что ты так долго копался в чувствах? Надо же, прорвало. Не слишком ли ты многого хочешь от бабы?
— Я ничего от них не требую.
— Тогда, мой милый, ты уже дважды дурень! — едко заметил кот, — Стоит ли усложнять жизнь?
— Создавать богинь, а после развенчивать их. Воздвигать преграды, и героически потом преодолевать. Благодарю покорно, горький опыт уже имеется, — молвил словен, — Но если тебе интересно, пожалуйста! Чтобы понравиться мне, девушке не надо стараться выглядеть умней, чем она есть на самом деле.
— Эк, куда хватил! Невыполнимое условие, — прискорбно мурлыкнул кот.
— Не стараться выглядеть красивей, чем это уже сделано природой. Красоту не померяешь и не взвесишь. Красота человека, а женщины в особенности, — не познаваемы. Для одного — и милее не сыскать, для другого — уродина.
— Мда. По счастью я не задумываюсь над эдакими сложностями.
— Поэтому ты просто кот, хоть и балаболка, каких поискать.
— Я — Кот. И не нахожу в этом ничего оскорбительного!
— Наконец, девушка, должна ценить свободу. Иначе, как она поймет ту жертву, что приносит мужчина во имя любви. Да, страсть безусловно освобождает человека на время от мрачных мыслей, но очнувшись после первой схлынувшей волны, придется выполнить все прежние дела, если не поздно.
— Теперь я понял, чего ты так боишься! Временности чувства. Увы, ничто не вечно под луной.
— Может и так. Зато когда я перестану предугадывать исходы и считать меру успеха, так сразу пойму, что полюбил по-настоящему!
Рукоять меча отливала холодом, такой же холод рождал туман, заполнивший широкую балку. По дну оврага протекала небольшая речка. Спускаясь к воде по склону, конь насторожился, фыркнул кот. Ругивлад присмотрелся. В студеной голубизне, у самого бережка бесстыже нежилась ключанка. Ее синеватые волосы мягкими волнами ниспадали на полупрозрачную округлую грудь. Большие синие глаза внушали любовь и желание, а свежие синие губы неодолимо влекли всякого, кого вдохновляет Прия, богиня весны и страсти. Невозможно было отыскать более нежную кожу, более роскошные бедра, не говоря обо всем остальном, ниже которого серебрилась чешуя.
— Иди ко мне, храбрый воин! — позвала русалка, — Я покажу то, чего у тебя нет!
— А у тебя оно есть? — похабно заметил кот.
— Обижаешь, выдра сухопутная! Конечно есть! — рассердилась ключанка и поправила груди.
— Ну, парень, сам решай! — ухмыльнулся Баюн.
— Чего решай? — не понял словен.
— Уважим хозяйку, али так переправимся?
Русалка захохотала, дала ладонью по волнам — их окатило студеными брызгами.
— Иди же ко мне, любимый! — заслышал он долгожданный голос.
Сам того не желая, Ругивлад выпустил повод и, цепенея, шагнул к воде, где, свесив ножки, на камне сидела Ольга.
— А я бы повременил! — промурлыкал котяра, и зацепил когтистой лапой его доспех.
— Брысь отсюда! Крыса ушастая! — не выдержала водяница.
— За крысу ответишь!
Но волхв уже сбросил наваждение. Полупрозрачная фигура утратила знакомые черты. И казавшиеся еще мгновение назад самыми желанными, теперь они пугали человека.
— Я венков тебе не дарил! Не обессудь, Ключана — нам поторапливаться надо!
— Вот козел! — услыхал он.
Обиженно плеснув хвостом, русалка исчезла в волнах, словно и не было…
Есть во Славии, да и Киявии тоже, русалий праздник. И почитаем он по всем городам и весям. Ведомо каждому волхву — русалочки бывают разные. Родятся одни из дождя, солнцем озаренного, да от росы. Были с крыльями русалочки, как птицы, а были и с хвостом рыбьим. Небо-то славяне окияном небесным рекли. Вот и летали русалки с небес на землю. Все в перышках, а как переселились на океаны, реки, моря земные, они перышки скинули, и хвостом рыбьим обзавелись. Какие из них на небе остались — те с перышками, с крыльями, все порхают. А какие русалки приглядели себе для жилья речки, озера лесные — те полурыбами стали. Русалочки-полуденницы, те по ржи бегают, по полю. Польют весной дождем землю, достаток в домах будет, но и разгневаться они могут, тогда бурю нашлют.
