«Лик ужаса» ввел владельца дубины в недолгий ступор – но этого времени ей хватило, чтобы вскочить на ноги и, действуя выдернутым крюком как рычагом, одним движением выкорчевать другой крюк из стены. Теперь обе ее руки были свободны и, почувствовав это, кровавая волчица Кусланд внутри нее окончательно взбесилась.
С налитыми глазами и расставленными руками Элайн бросилась к стоявшему у стены человеку. Тот попытался еще раз ее ударить, но королева действовала быстрее молнии. Она резко свела ножницами распахнутые руки и грубые стальные костыли, серыми полосками мелькнули в воздухе и с влажным чавканьем вонзились в шею стражника с двух сторон.
Видимо, один из крючьев попал в сонную артерию, и фонтанирующая красная струя вырвалась на волю, заливая все вокруг липкими красными пятнами. Обе руки Элайн сразу же обагрились буквально по локоть, а сам стражник, забулькав проткнутым горлом, повалился прямо на нее, перемазав ей грудь алой кровью.
Брезгливо оттолкнув от себя корчащееся в агонии тело, Элайн подошла к первому подонку, все еще расслабленно лежащему около стены, и, подняв валяющийся рядом нож, начала торопливо разрезать веревки, приматывающие крюки к ее запястьям.
Лежащий у стены мужчина пришел в себя как раз после того, как последний узел был сброшен.
– Ты? – он выпучил глаза так, как будто увидел самого Архидемона.
Вид у Элайн был действительно впечатляющий. Молодую женщину с огромным кровавым пятном на груди, забрызганными кровью руками и перекошенным от ярости лицом назвать очаровательной было очень затруднительно. Даже несмотря на ее короткую и порванную рубашку, едва прикрывающую наготу стройного тела.
По лбу Элайн стекали капли пота, и она машинально вытерла их перепачканной в крови рукой, еще более усугубив впечатление кровавой маньячки, вырвавшейся на свободу.
Услышав возглас стражника, Элайн осклабилась на него так, что от страха мужчина заскреб руками по полу, стремясь еще больше вжаться в стену. Он бы обмочился еще раз, но от ужаса у него не было сил даже на это.
С тесаком в правой руке она подошла совсем близко и наклонилась прямо к его лицу. Смотреть в ее безумные глаза было просто невозможно – расширенные черные зрачки внутри ядовито-зеленой радужки буквально проедали насквозь лицо неудачливого насильника. А от нее самой исходили волны едва видимого багрового марева, которое вызывало болезненные спазмы в его руках и ногах.
– По-по-пощади меня, – прошептал он. – Я же не ус– ус-успел тебя тро-тронуть... – теперь по полу скребли не только его руки, но и ноги, – он хотел сжаться и уползти в какую‑то норку, исчезнуть, испариться, только бы не видеть этого заляпанного кровью лица с раздувшимися ноздрями, оскаленным ртом и растрепанными волосами.
Она наклонила голову вбок, словно прислушиваясь, и внезапно крепко схватила его за горло левой рукой.
– КАКАЯ ЖЕ ТЫ ПАДАЛЬ!!! – от душившей ее ненависти нормальная, человеческая речь ей удавалась с огромным трудом.
Ее пальцы судорожно сжались. От дикой боли стражник захрипел и схватился руками за запястье, пытаясь разжать стальные тиски, перекрывшие ему воздух. Но что слабая плоть может сделать с железными пальцами воина...
Приподняв его за шею повыше, королева с размаху ударила его тесаком прямо в живот. Потом еще раз. И еще.
Ожидание, что ее превратят в тряпку для вытирания своей похоти, все это непереносимое унижение, которое она испытала при одном только намеке на насилие, вся эта мерзость, которую она чувствовала, – требовала очищения. Внутри ее сердца, превратившегося в черный погреб, потрошитель выл от жажды и требовал жертв, чтобы смыть эту грязь. Кровь дракона обжигающими толчками била ей в виски, растравляя ее временное безумие до полной невменяемости.
Еще удар! Еще!! Еще!!!
Наконец один из ударов ножа пробил спину насильника, и лезвие застряло в стене. С этим ударом внутри нее самой что-то с едва слышным звоном хрустнуло и она резко и сразу очнулась от своего яростного морока.
Она не стала вынимать нож и отпустила руку от шеи прирезанного стражника. Его живот представлял собой кровавое месиво, из которого вываливались кишки и обрывки когда-то белой рубашки. Закатившиеся глаза уже ничего не видели, но он все еще дышал.
Отступив в сторону, она посмотрела, как его тело, медленно суча ногами, начало сползать на пол. Правда, на широком лезвии, вбитом в стену, оно немного задержалось. На пол уже натекла огромная лужа густой черной крови из раскромсанной печени. А сам стражник превратился в двигающийся труп – жизни в нем оставалось на несколько минут.
– Ну, вот и покувыркались... – ее ярость стихала, как будто из кожаных мехов потихоньку выпускали воздух.
«Странно, я даже не знаю, как их звали... Да какая разница? Так даже лучше...»
– А-а! – мужчина что-то простонал и повалился на бок.
Гнев, ненависть, ярость, наконец, покинули ее, оставив ей взамен чувство непередаваемого омерзения.
Она посмотрела на свои руки, и ее передернуло – будто она вымазалась не в крови, а в вонючей блевотине, – настолько гнусны для нее были насильники вообще и уж тем более именно эти твари в человеческом обличье.
Ее нисколько не огорчил тот факт, что ей пришлось убить людей, которые не успели причинить ей физического вреда. В конце концов, в бою не интересуются точным счетом. Но одно знание того, что она трогала этих мерзавцев своими руками, вызывало у нее сильную тошноту.
«Фу, надо было бить его не руками, а палкой, пока череп не треснет... Какие же ублюдки... Буэээ...»
Подхватив на всякий случай валяющуюся на полу дубину, Элайн толкнула дверь – она оказалась незапертой. Видимо, ее тюремщики понадеялись на веревки.
В крошечном коридорчике, куда она попала, оказалось еще две двери.
Она открыла самую ближайшую.
* * *
Алистера привязали за руки к потолочной балке, на которой он и висел в одних штанах, не касаясь ногами пола. В такой позе освободиться от толстых пеньковых веревок, которыми ему обмотали запястья, можно было только при помощи заклинаний, но Алистера учили противостоять заклинаниям, а не использовать их.
Когда в двери его импровизированного застенка зашла Элайн, Алистер поначалу ее не узнал и даже дернул затекшими руками, покачнувшись на своем подвесе.
– О, Создатель! Кто это? – его удивлению не было предела. Он, конечно, в глубине души был уверен, что его любимая жена сумеет, по своему обыкновению, что-нибудь придумать, но увидеть вместо нее забрызганную кровью по шею полуобнаженную бестию с расширенными до полной черноты зрачками, да еще с замотанной дубиной в руках... Разве что ярко-рыжие волосы были похожи. Нет, такого он не предполагал.
