Следующим сознательным ощущением было то, что Зура пыталась прокашляться, качаясь на волах под золотистым предзакатным небом. Как она всплыла, она не помнила, но вода вокруг была горячей почти непереносимо и почти не держала.
Лин кричал.
Конечно, дурак — он дурак и есть. Тут уж кричи не кричи.
* * *
Потом произошло много всего.
Зура бы, наверное, не выплыла, потому что ее руки, лицо и тело кровоточили нещадно. Но ее подобрала Майя. Она никуда не делась, просто и ее, и ее учениц, которые все-таки приплыли, унесло во время вызванного Лераей шторма. А все потому, что одна из них оказалась предательницей и вывела всю группу прямо под атаку тервириенских магов.
А потом, когда из-за действий Зуры маги, управлявшие адской машиной, запаниковали и взорвали свое творение, Майя Зуру нашла. По взрыву.
Майя же отвезла ее на остров с маяком — лечиться. Задним числом Зура поняла, что ей очень повезло, что Майя взялась за нее: маги огня как никто разбирались в лечении ожогов. Ее мази и припарки сделали чудеса: через неделю Зура встала на ноги, а через две уже стало ясно, что она сможет рано или поздно восстановить подвижность в левой руке.
Ну и шрамы на лице — пустяки.
Хотелось бы думать, что пустяки.
Лин появился на собственном острове далеко не сразу.
Он исправно связывался с Зурой каждый день и, по его словам, страшно переживал, что не может прибыть. Но дел на него свалилось еще больше, чем раньше.
Во-первых, оставалось подписать договор с вождем морского народа. Это отняло еще два дня: инцидент с обоюдным нападением удалось замять, замолчать и списать в архив, но, по словам Лина, это было совсем нелегко.
Во-вторых, после подписания договора нужно было еще разобраться с этими бухтами, заблокированными льдом. Из-за несостоявшейся битвы двух машин по обе стороны баррикад осталось очень мало магов, готовых помогать Лину; по словам волшебника, ему пришлось заниматься этим льдом чуть ли не в одиночку. Ему содействовали разве что Майя с ученицами (но маги огня плохо растапливают чародейский лед), да пара тервириенских магов, не состоявших в Ассоциации. По их словам, прежде они считали затею Лина гиблой, но, когда договор был подписан, и заклинание, ограничивающие вылов рыбы, сплетено над морем, они признали его правоту.
Но все равно этого было невероятно мало.
Когда три недели спустя лодка Лина ткнулась в старенький причал у подножия маяка, маг казался серым от усталости и еле держался на ногах.
Зура встречала его на берегу, закутавшись в старый плащ мага, который нашла в одном из сундуков. Он был ей коротковат, но ее порой еще била дрожь от ветра с моря, а пахнущая солью шерсть давала защиту.
— Ну как корью? — спросила она Лина. — Начали нерест?
— Нерестятся только рыбы в пресных реках, — покачал маг головой. Он не смог вылезти на причал нормально, просто сел на почерневшие доски. — Но корью отложили икру, я видел. Не думаю, что…
Он впервые посмотрел Зуре на лицо и осекся.
— Хороша? — она опустила уголки губ вниз, изображая то ли сарказм, то ли иронию.
— Прелестна, — Лин почему-то улыбнулся так, будто говорил серьезно. — Ты прости. Это мои ошибки. Я должен был предусмотреть…
— Ничего, — Зура помогла ему встать. — Ничего ты был не должен. Но сделал даже больше, чем мог.
Вместе они пошли к маяку. Зура все еще прихрамывала, но несмотря на это (а может, именно поэтому) она забрала у Лина сумку — маг чуть ли не шатался. Сумка показалась подозрительно тяжелой, хотя, насколько ей было известно, у волшебника было немного вещей.
— Я прихватил твою книгу с корабля, — пояснил Лин.
— Какую? — удивилась Зура: казалось невозможным, чтобы у нее была книга. Потом до нее дошло: — А, «Три друга-мстителя»? Вообще-то, это твоя книга. В смысле, я взяла ее в твоем доме.
— Именно, — кивнул Лин. — Помню, в детстве я ее обожал.
— Я уже вряд ли буду дочитывать.
— Могу рассказать, чем все кончится.
Зура хотела было отказаться. Но до маяка оставалось идти еще довольно много (с черепашьей-то скоростью Лина), и хромая нога начинала неприятно ныть. Нужно было не лениться, а разрабатывать.
Сцепив зубы, но стараясь, чтобы Лин не заметил, она сказала:
— Ну давай. Трави.
Лин, какой бы серый он ни был, охотно послушался. Вот есть же люди, для которых работать языком — главное развлечение.
— В конце оказалось, что отца Пеоля убил сам Пеоль. И даже не совсем случайно. А маг Дериан был виновен только в том, что разорил беднягу… Все это так подействовало на чувствительного Таола, что он тут же слился с океаном, не дожидаясь положенного срока, а Дамиан вызвал Пеоля на дуэль.
— Жуть какая, — совершенно искренне сказала Зура. — Такие друзья! А еще они мне так нравились, особенно Пеоль. Таол какой-то слишком… неземной даже для мага. А Дамиан простоватый.
— Да? — удивился Лин. — А мне Дамиан нравился больше других.
— И чем кончилась дуэль?
— Книга кончается, не дойдя до дуэли. Они просто сидят на скале над морем, в которое навеки ушел их друг, молчат и не знают, как глядеть друг в другу в глаза.
— А такая веселая история была…
— На самом деле весьма характерная концовка для романа той эпохи. В прошлом веке считалось, что чем меньше концовка соответствует началу и чем более незаметно совершился переход, тем выше мастерство автора.
Зура много чего могла бы рассказать про этих бессердечных писателей, которых не заботят ни герои, ни читатели, но они, к счастью, добрались до маяка.
Линова спальня, где Зура никогда не была, находилась на втором этаже, и маг настоял, чтобы подняться туда.
Там оказалось пустынно: воздух был сырой, даже затхлый.
Не обращая внимания на пасмурную погоду, Лин распахнул единственное окно.
— Мне очень хочется поговорить с тобой, — проговорил он извиняющимся тоном, — но сейчас, боюсь, я способен только спать. Ты подождешь?
— Подожду, — деланно зевнула Зура, — я не тороплюсь особо. Нога с рукой еще не долечились. Это, конечно, уже никуда не денется… — она махнула рукой на щеку и лоб.
Лин поймал ее запястье. Удивительное дело: обычно-то он ловкостью не отличался.
— Ты самая красивая, — пробормотал он, хотя она видела, что смотреть на нее ему неприятно. — Лучше всех.
Потом, укладываясь, он еще долго бормотал что-то о том, как, может быть, они сейчас заложили основы взаимопонимания между народами, и маяк этот рано или поздно заработает снова.
Зура дотемна сидела в кресле-качалке в его спальне, смотрела в тускнеющем свете из окна, как маг спит. Она понимала, что надо уходить.
