— Проводите меня к командующему, — приказал он букеллариям. — Дело срочное.
Эти на лицо не смотрят, эти видели всех и во всех видах. Зато у командующего в глазах не только привычное любопытство, но и легкое раздражение — видимо, традиция ему тоже не нравится.
— Что случилось? Аттила пошел назад?
— Нет, хуже, — выпалил Майориан, потом обдумал, что сказал — и решил, что был прав. Аттилу мы побьем. А вот это… нечто — с ним что делать? — Твое это… невесть что, — он качнул головой в сторону оставленного поля сражения, — жрет моих солдат!
— В каком смысле? Пошагово и подробно.
— Не знаю, насколько подробно жрет, но я только что имел беседу с разведчиками. Они ночью решили проехать через поле, торопились. И было им видение наяву — там сражаются. Большое такое сражение, только почему-то тихо. Они решили посмотреть поближе… досмотрелись: двое туда ушли и исчезли. Остальные как-то ускакали, говорят, что с трудом: тащило назад. Молитвами защищались, заклинаниями какими-то, в общем, чудом ушли. Один, между прочим, вернулся весь седой.
— Ма…, нет, я этого не говорил. — командующий почему-то фыркнул. — А воевали, как я понимаю, мы?
— Не только. Все воевали. А самое интересное, — это Майориан приберег напоследок, — тот, что поседел, увидел там своего приятеля. Который вообще-то еще раньше старшего Теодериха погиб, у него на глазах. Не у Теодериха… хотя и у Теодериха тоже, тьфу, в общем, еще четвертого дня где-то в середине.
— Ну это неудивительно… вот если бы он там увидел нас с тобой, было бы плохо.
— Неудивительно? — возмутился комес. — Слушай, мы оттуда ушли ровно чтоб ничего подобного не случилось! А оно случилось.
— Неудивительно… обряд прервали на середине. Если бы не это, туда бы затянуло обе армии, живых вместе с мертвыми. А так — только тех, кто уже погиб. Со временем колдовство должно бы выветриться. По идее.
— То есть, у меня в разведчиках два покойника служило, — усмехнулся Майориан. — Что-то не то с твоей идеей.
— У тебя в разведчиках служили живые люди, которые сунулись к покойникам… и не смогли устоять. Такие случаи… описаны. Ты не мог бы узнать, есть ли у нас в лагере коровы?
— Я и так знаю, что нет. — когда явились зеленые от страха разведчики, он как раз закончил сводить итоги отчетов по припасам. — А при чем тут коровы?
— «Илиаду» ты прочел, а «Одиссею» нет? Жалко. Там кое-что есть по интересующему нас сейчас вопросу. Ну ладно, не разговаривать же мне с ними, в самом деле, — командующий покачал головой. — Спасибо, что сказал. Даже если оно продержится только до следующего новолуния, это так оставлять нельзя… особенно, если оно может подкармливать себя живыми. Я вечером этим займусь.
«Он займется? — Майориан уже собрался кивнуть, дескать — да уж, пожалуйста, разберись, если ты так хорошо понимаешь, что это такое… и тут на мгновение глаза словно чем-то пестрым завесило. Майориан потер щеку, бездумно слизнул кровь с тыльной стороны ладони… и ему стало еще и очень, очень странно. Где это ухитрился расцарапать физиономию? Когда? Вот прямо сейчас — обо что, об воздух в палатке?! — Он займется… как бы не так!»
— Мы займемся, — поправил Майориан.
— Я думаю, что это лишнее… да и дело совсем простое. Помнишь, что по старым правилам нужно, чтобы похоронить человека?
— Помню. Нет, не лишнее. Я поеду с тобой. — И только попробуй со мной сейчас и на эту тему спорить!
Патриций буквально провел взглядом по царапине на щеке Майориана… и кивнул.
— Хорошо. Поедешь со мной. Но делать ты не будешь ничего — если я не прикажу или если тебе, — тут он улыбнулся, — не подскажут.
— Кто подскажут?
— Ты не пропустишь…
— Прекрати, пожалуйста, издеваться, — тихо и злобно попросил Майориан. — Кто мне что должен подсказать, и что это все вообще значит?
— Я не знаю, должен ли, но думаю, что может. Ты не оцарапался. Тебя просто, кажется, полюбила большая хищная птица, ночная. Вот если бы ты читал «Одиссею»… впрочем, ты ее и в «Илиаде» встречал.
— Ты тут где-нибудь птицу видишь? — еще тише поинтересовался Майориан, выразительно обводя палатку взглядом.
— Я вижу следы ее присутствия. У тебя на щеке. И это уже второй раз. И, кстати, на твоем месте я бы ее не дразнил.
— Второй?! — о боги, и зачем я вообще вызвался встрять в это безумие, и зачем же мне нужно было в нем разбираться, понимать и прочая…
— Второй. Первый раз ты пришел ко мне с такой царапиной за сутки до Аврелии.
— Из твоих слов я могу заключить, что сошел с ума. Потому что ничего подобного не помню, — царапина, конечно, ерунда, а после того марша можно забыть о чем угодно, даже о ранении, даже как мать родную зовут… но вот командующий помнит, а Майориан — нет. Вывод… вывод уже прозвучал.
— В дьявола ты веришь. В заклинания веришь. Ты пришел ко мне с криком, что моя нечисть, которая, к счастью, все же не моя, жрет твоих разведчиков, с чем ты, как комес, не готов мириться… А вот в то, что ты мог забыть встречу с довольно крупной совой, ты поверить не можешь, — теперь командующий явно развлекался.
— Разумеется. Нечисть я чувствовал. Пока ты там по свиданиям бегал… — подмигнул Майориан. — Четверо разведчиков хором говорят одно и то же, я их слышал, я их допрашивал вместе и по отдельности. Твои позавчерашние объяснения я тоже слышал. Ушами, — уточнил комес. — А ты мне говоришь, что я что-то забыл, но оно было.
— Ты забыл. Считай, что это было чудо. Но если я хоть что-нибудь понимаю в совах, тебе доказательств долго ждать не придется.
— Спасибо большое, — фыркнул Майориан. Против чудес он ничего не имел, особенно, если чудеса полезные… но не в собственной же голове? — А что я тебе говорил, когда пришел с такой же царапиной?
— Что мы доберемся до города вовремя, — и почему-то опять показалось, что командующий лжет… или просто не говорит всей правды.
— Мы и добрались, — пожал плечами Майориан. — Тоже мне, событие. А что я еще говорил?
— Если не считать того, что мы проделали двухнедельный путь за восемь дней… не событие. Больше ничего важного ты тогда не сказал.
— А с чего это я заделался предсказателем? — За восемь дней? Да, действительно, но… это же обычно, естественно… только вот от Арелата до Аврелии — и впрямь две недели, если очень торопиться, и торопились же… а успели за восемь дней? — И никто не заметил, не обратил внимания, не посчитал?! И как это все понимать? Если один комес сошел с ума — ангелы с ним, блаженны нищие духом… но вся армия?
— Вся. А те, кто заметил, считают, что произошло чудо. А в Аврелии так думают все поголовно и совсем не удивляются, потому что о чуде молилось полгорода во главе с епископом, а он — чрезвычайной святости человек. Он им обещал, что станет по молитве их, оно и стало, что тут странного? А почему ты, я только гадать могу… заснул, например, не там и не вовремя… Тебе, кстати, всю неделю марша кошмары снились.
