Сахиль вздохнула и вытерла взмокший лоб рукавом. Здесь, в блистающем драконьем логове, было довольно жарко. Тепло шло от могучего чешуйчатого тела, но больше всего давали знать о себе недра — дыхание спящего вулкана прогревало их. Взяв книгу в руки, она охнула. Весил древний фолиант пуда два, как ей показалось.
— Держи, я её не дотащу.
Халлек принял книгу, обтянутую толстой мягкой кожей, потемневшей от времени. Переплёт был отделан тянутыми адамантовыми узорами, плоский замок из какого-то неизвестного сплава скреплял четыре петли воедино, надёжно запирая страницы. Он будто обхватывал книгу четырьмя длинными лапами. Вместо замочной скважины имелось девять пластинок размером с ноготь, и на них глубокой инкрустацией светились выложенные мелкими бриллиантами буквы. Халлек был достаточно грамотен, но эти значки ни на что знакомое не походили. Просто он догадался, что раз нет скважины, то открыть замок надо, нажав пластинки в некоторой последовательности. Сахиль, посмотрев на них, сказала:
— Это настоящая дохенлитская письменность. Тогда считали с помощью букв, добавляя к ним особые метки. Вот, смотри, у каждой буквы есть загнутая петелька сверху, как будто крючок на одежде.
— А ты откуда знаешь?
— Фарман и жрец однажды оставили у нас дома старые свитки, с переводами времён раннего Хенлита. Что-то вроде свода правил счёта для учёбы. Ну я между делом их прочитала, — пожала плечиками Сахиль. Не всё поняла, у них было много странных для нас особенностей, но кое-что запомнила.
— Понятно. Ты сможешь разобрать, вдруг здесь есть какое-то скрытое указание?
— Давай сначала выберемся наверх, а то мне скоро поплохеет. И… Хризопраз сказал, что мы можем взять что-нибудь понравившееся.
Халлек усмехнулся. Женщина… Но Сахиль быстро отыскала всего лишь пару изысканных наборных серёжек, состоящих из трёх небольших колец зернёного серебра, соединённых цепочками. Правда, на каждом кольце сияло по три непроницаемо-чёрных камня, в которых Халлек опознал шерл, редкую и очень дорогую разновидность турмалина. Усмехнувшись ему в ответ, воительница вновь вытерлась рукавом и кивнула на лестницу, ведущую к балкончику.
На поверхности был поздний вечер. Пока они лазили по древним катакомбам, здесь прошёл дождь, но воздух уже очистился от излишней влаги. Запас топлива для костра, разломанные куски кольев от хижин, Халлек предусмотрительно спрятал под большую перекошенную плиту, отвалившуюся от какого-то строения. Для ужина был припасён гусь, выпотрошенный и проложенный листьями местной крапивы, и вскоре он капал на угли нагулянным за лето жирком. После многих вёрст в подземельях хотелось одного — завалиться и уснуть. Но Халлек, собрав себя за шкирку, нашёл силы, чтобы отыскать подходящее дерево и принялся вырезать палочку-указалочку. Наползающие на ночное небо тучи грозили новым дождём, и двигался он со стороны джунглей. Подумав, Халлек потеребил за плечу Сахиль, которая уже устроилась рядом с костром.
— Слушай, ну вот если мы где-то посерёдке, то времён года тут как бы нет. Но я так думаю, что какие-то перемены всё равно должны быть?
— Мммм… — чего?
— Мне не нравится этот дождь. Почти всё время, что мы шли по джунглям, не упало ни капли. А едва закончился, и снова обкладывает.
— Ээ… ой.
Она села, стараясь открыть глаза и слегка покачиваясь.
— Что ты там про дождь?
— Он. Мне. Не. Нравится, — раздельно повторил Халлек.
На его макушку шлёпнулась тяжёлая капля, потом несколько упало на Сахиль. Она покрутила головой и вскочил.
— Сезон дождей! Я дура! Теперь нам через джунгли не пройти, там сплошная грязища и топи будут.
Смотри.
Он положил палочку на ладонь, деревяшка поелозила и уверенно указала заострённым концом куда-то на юго-восток.
— Угу, — зевнула Сахиль, — это и так понятно. Только в той стороне океан. Точно не знаю, но где-то дней пять-шесть пути. А если пойти туда, — она кивнула на север, — то дней сорок — пятьдесят будем плестись. Ты же не сможешь лететь над сплошными джунглями. Ыыыаау.
Клацнув зубами, она посмотрела на Халлека.
— Значит, задерживаться нам здесь нельзя. Назад, считаем, пути нет. А по берегу мы сможем подняться на север, там есть много хороших мест, с твёрдой землёй и скалами.
— Спрячемся вон под теми развалинами, на пригорке. Хватай дрова, я вещи понесу.
Дождь не успел толком расхлестаться, когда они уже устроили ночёвку на новом месте. Сырость на такой высоте быстро превратилась в зябкий сквозняк, и утром Сахиль чихала, как ёжик, коротко и тонко. Собравшись, они обошли озеро по берегу, чтобы выйти к юго-восточному краю нагорья. С этой стороны был какой-никакой спуск, подобие тропинки, образованной осыпавшимися скалами. Постепенно осыпь превратилась в скреплённый корнями и травой косогор. К вечеру путники выбрались к реке, огибающей кратер древнего вулкана полукругом. Текла она как раз в нужном направлении, а идти вдоль берега, по отмелям из мелких камешков, было легко. На второй день обнаружился водопой, и они разжились свежим мясом. Но дожди теперь шли почти беспрерывно. Река заметно поднималась, подтапливая пойму, и вскоре пришлось ночевать сначала у самой кромки джунглей, а потом и забираясь на деревья, чтобы ночью не проснуться внезапно от мокрых штанов.
Вместо пяти-шести дней к Восточному Океану они вышли только после полудня десятого дня. Река разбилась на несколько рукавов, обмелела и разлезлась вширь, образовав широкие тёплые плёсы. Джунгли превратились в редкие рощицы на песчаных дюнах, и вскоре с одной из них открылся бескрайний тёмно-синий простор. Дул солоноватый ветер, длинные волны медленно катились на пологий берег.
— Ну вот, пришли, — Сахиль опустилась на мягкую редкую травку, что покрывала дюны. — Отсюда нам вдоль кромки джунглей на север. Давай отойдём немного в сторону и туда, за реку. А то в верховьях льёт сильно, и завтра-послезавтра мы можем тут застрять в песчаном болоте.
Халлек согласно кивнул. На отдых встали в нескольких верстах севернее устья, в лощине среди дюн, чтобы не задувало. Предстоял долгий путь в обход, но во времени они должны были наоборот выиграть. Книгу надо было донести хотя бы до Тарума, чтобы Свальбард мог явиться туда "во плоти" и забрать добытое. После трёхдневного отдыха они отправились на север, идя в полосе между океаном и джунглями. Дюны вскоре закончились, здесь в океан врезался старый горный хребет, рассыпавшийся в останцы и твёрдые многовёрстные пляжи из мелких окатышей. На пятый день пути они наткнулись на полуразрушенную рыбацкую деревню. Отсюда вынесли и вывезли почти всё, но остались хижины, и в них можно было заночевать с куда большим удобством, чем под открытым небом, прячась только под пологом.
— Вставай, северное отродье! — рявкнул на ломаном весталийском грубый голос. Под рёбра Халлеку въехал твёрдый носок сапога, вырвав его из сна. Откатившись в сторону, он попытался было выхватить шашку, но она вместе с ножнами уже перекочевала в руки коренастого смуглого здоровяка. Дальше ему не позволили сделать не одного движения — скрутили, завернули локти за спину, связали и выволокли из хижины. Снаружи сияло яркое солнце, но он успел обернуться и увидеть, что ложе Сахили собрано, а её самой нет. Только вещмешок стоял в углу, тоже сложенный и стянутый ремнями. Его же ранец уже потрошили двое таких же крепышей, а на берегу маячили две большие лодки. По бывшему посёлку взад и вперёд сновали полуголые моряки с бадейками — наполняли из источника низкие деревянные бочки. В полумиле от берега, не заходя на опасное мелководье, стоял длинный стройный корабль, с двумя мачтами и большими косыми парусами.
— Взять у тебя нечего, бледный, — проревел завладевший его оружием. — Одно барахло. Где твой спутник?
Морщась от боли в боку, и радуясь, что Сахиль не попалась на глаза этим… кому? — Халлек сказал:
— Когда ты меня разбудил, рядом никого не было, верно? Значит он ушёл.
— Без вещей? Даже не смешно. У меня есть время, а в джунглях далеко не уйдёшь.
