мире, у кого есть этот живой металл. Это значит, что ей приходится изобретать для него магию по ходу дела. Я могу давать советы, но помощь ей нужна только в одном — придерживать для неё что-то, пока она работает.
Даджа махнула на него рукой, чувствуя благодарность и смущение от похвалы.
— К тому же, ‑ добавил Фростпайн, ‑ Хэлуда говорит, что ей ещё понадобится моя помощь для суда магистрата этой зимой. Она, похоже, думает, что на этом жизненном этапе я стану магистратским магом. Я лишь надеюсь, что между нами мы поймаем того малого, который устраивает эти пожары.
— Вы окажете нам огромную услугу, если сможете, ‑ ответил Бэн. Он посмотрел на Даджу: ‑ Мне пора. Я дам знать, когда вернусь. ‑ Он поцеловал её в левую и правую щёки. ‑ Не нужно меня провожать. ‑ Фростпайну же он сказал: ‑ Рад был познакомиться.
— И я тоже, ‑ ответил Фростпайн. ‑ Мне нравится знакомиться с друзьями Даджи. Она встречает чрезвычайно интересных людей.
Когда он ушёл, Фростпайн взял один из железных каркасов для перчаток, вертя его в руках.
— Твой друг выглядит не очень.
— Да, действительно, ‑ согласилась Даджа. ‑ Учитывая пожары, тренировки и эту его мать, я не знаю, когда он спит.
— До Коула дошёл слух, пущенный матерью Ладрадуна, о том, что ты ищешь богатого мужа, и что ты положила глаз на Бэна.
Даджа ахнула от негодования. Фростпайн поднял ладонь, чтобы остановить её возражения:
— Я знаю тебя, не забывай. Коул и Матази тоже знают. Но мужчины, которые завлекают к себе юных девушек — к моему стыду, моложе тебя, — существуют. И купеческие семьи часто выдают дочерей за мужчин в возрасте Бэна и старше, потому что те могут позволить жену и семью. Я думал, а не присматривается ли к тебе Ладрадун.
Даджа уставилась на Фростпайна. Затем до неё дошла комичность ситуации:
— Я и Бэн? ‑ спросила она, развеселившись. ‑ Даже если забыть о том, что он старый…
— Тридцать с хвостиком — не старость! ‑ возразил Фростпайн.
— Старый, вдовец и… ну правда, Фростпайн! ‑ Она тихо засмеялась.
Фростпайн осклабился:
— Ладно, я почти сразу понял, что ошибаюсь, но надо было убедиться. Ты мудра для своего возраста, но у тебя нет опыта в том, что происходит между мужчинами и женщинами.
— А у тебя этого опыта даже слишком много, ‑ указала Даджа. ‑ Одному из нас следует держать себя в узде. ‑ Он заставил её раскиснуть: Фростпайн присматривал за ней как отец или брат.
— Но я-то никаких жалоб на моё обращение не слышал, ‑ злорадно уведомил её Фростпайн. Уже серьёзнее он добавил: ‑ Когда я нахожу кого-то, кто готов делить со мной постель, я пытаюсь убедиться, что никто никому не лжёт и не делает больно. Это другая форма дружбы, хотя я бы её не порекомендовал тому, кто лишь начинает узнавать, что такое любовь.
Даджа схватила его за бороду, и легонько дёрнула:
— Поскольку я ничего такого не начинаю, особенно с Бэном, ты можешь расслабиться, о зоркий наставник.
Фростпайн потянулся как пантера, которой она его иногда воображала:
— Я не думаю, что он интересуется твоим телом или твоим сердцем. Но… ‑ Он провёл пальцами по бороде. ‑ Даджа, что-то тут не так, ‑ наконец сказал он. Его тёмные глаза приняли озабоченное выражение: ‑ Я не знаю, что именно, но меня это беспокоит.
— Я иногда думаю то же самое, ‑ призналась Даджа. ‑ Но он сложный, Фростпайн, и его мать… Счетоводчица, не записывай это мне в убыток, но я думаю, что его мать — чудовище. И она больше чем наполовину спятила, если распускает о нас с ним такие слухи.
Фростпайн прижал Даджу к своему боку:
— Может, это и к лучшему, что его какое-то время здесь не будет. Пошли в кухню. Анюссе нужны жертвы для каких-то опытов с выпечкой.
Надев перчатки, чтобы лучше думалось, он придумал что-то, что будет не уроком, а проверкой, и выбрал для этого Остров Эйрги. Когда он представил свои планы по обучению пожарных, их совет решил, что он просит слишком много средств, людей и времени на тренировки. Когда его требования станут разумнее, сказали они Бэну, они с радостью снова выслушают его. Они говорили как его мать. Остров Эйрги должен был усвоить, что уроки всегда были дороже, чем подготовка на будущее. Их совету нужно было усвоить, что давать Бэннату Ладрадуну и его добытому тяжким трудом опыту от ворот поворот — глупо.
Он вышел из дома за полтора часа до рассвета, и пошёл к Каналу Трэднидл, где он надел коньки. В те части его лица, которые не были замотаны шарфами, дул крепкий ветер. Чтобы избежать его, он сначала держался стен Трэднидл, а потом и Канала Кунсел. Впереди себя он держал на вытянутом шесте фонарь. Чутьё на неровный лёд позволило ему проехать без происшествий. Перчатки, лежавшие в сумке у него за спиной, не помогут ему, если он упадёт, расшибёт голову, и замёрзнет насмерть. Остров Эйрги не усвоит этот необходимый ему урок.
По крайней мере, ветер заставил стражников и сторожей не покидать укрытий. Время было ночное, и бригады, ровнявшие каналы и убиравшие снег, всё ещё сидели под замком. Никто не видел, как он скользил между островов.
Он хотел сделать это на Водный День — сразу же, как только она оставила ему перчатки. Потребовался железный самоконтроль, чтобы не броситься проверять их в деле. Ему следовало быть осторожным. Он хотел устроить любой пожар, без планирования, просто чтобы наблюдать за тем, как овцы будут метаться и блеять, спасая свои жизни. Так не пойдёт. Перчатки означали, что он должен был планировать более осторожно, а не менее. Ткань, волосы, даже кожа — когда они сгорали, маги не могли выследить его по ним, но магия оставляла следы. Чем сильнее была магия, тем больше было шансов на то, что останется след. Любая поверхность, которой он коснётся в перчатках, должна быть полностью уничтожена пожаром.
Он ждал и планировал четыре, почти пять, смертных дней, хотя он и думал, что взорвётся от нетерпения. Поездка в Измолку дала ему причину отсутствовать в городе. Он договорился, что встретится с эскортом у Ворот Сурос через час после рассвета. Если он будет точно следовать плану, то все будут думать, что он в пути, когда раскроется его новейшее творение. Это значило, что он не мог наблюдать, но у всякого плана есть свои недостатки.
Возможно, в Измолке он может поэкспериментировать с перчатками и огнём, прежде чем возвращаться домой.
Городские часы пробили час до зари. Он остановился у второй лестницы, которая вела
