— Вы меняете тему, — резковато ответила Тэлия. — А если это затрагивает Селенэй или Элспет, мне нужно знать, что происходит.
Джедус поколебался, потом вздохнул и пришел к выводу, что она права.
— Это довольно некрасивая история, — сказал он. — Есть такой молодой Герольд по имени Дирк, который без памяти влюбился в одну из придворных красоток. Это случается не так уж редко, особенно когда Герольд впервые получает назначение ко двору или в Коллегию, но дама явно поощряла его чувства, пока он совершенно не потерял голову от любви. И все это время она только играла им… намеревалась использовать его для довольно низкой цели — добраться через него до одного его друга. Когда же все открылось, она наговорила Дирку очень жестоких вещей… намеренно сделала так, чтобы разрушить его довольно хрупкое «я» — и почти преуспела в этом. Она совершенно уничтожила его веру в себя; убедила парня, что он стоит меньше, чем шелудивая собака. Беднягу на некоторое время отослали домой: будем надеяться, что в кругу семьи и друзей он оправится. Я молюсь, чтобы было так. Дирк — славный малый и ценный Герольд и стоит пятидесяти таких, как она. Я знавал его отца по Коллегии Бардов, и парнишка оказывал мне любезность, время от времени навещая меня, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Злость, которую ты воспринимаешь, в значительной степени вызвана тем, что мы ни по закону, ни по правилам этики не можем подвергнуть эту особу наказанию, которого она в высшей степени заслуживает. И знай, детка, нам тоже случается сердиться, мы ведь только люди, а знать, что мы не можем отплатить за зло, которое причинили тому, кто нам дорог, потому что мы придерживаемся как духа, так и буквы закона — это больно.
Тэлия оставила Джедуса в глубокой задумчивости, гадая, станет ли она когда-либо достойной такой заботы.
За завтраком Скиф сунул Тэлии записку: «Сегодня вечером, у меня».
Она улыбнулась и еле заметно кивнула.
Но к тому времени, когда Скиф добрался до своей комнаты, и Тэлия, и предполагаемое рандеву вылетели у него из головы. Он был весь избит, покрыт синяками, у него болело все, от макушки до пяток, и единственное, о чем он мог думать — это удастся ли уговорить Эдрика или Дрейка притащить что-нибудь с кухни, чтобы ему не пришлось волочь свое измученное тело в трапезную.
Он удивленно захлопал глазами, увидев, что на столе его ждет миска с едой и горячий чай. Он заморгал снова, увидев сидящую на его кровати Тэлию.
— О, Владыка Света! Тэлия, я забыл.
— Я все знаю, — просто сказала она. — Но я подумала, что тебе не помешает еда и друг — а там посмотрим, не удастся ли с помощью этих двух вещей привести тебя в состояние, пригодное для прочего.
— Он живодер, этот Альберих, — простонал Скиф, медленно, морщась, опускаясь на стул и протягивая руку за чаем. — «Тебе пора иметь какие-то обязанности», говорит: «Ты будешь моим помощником», говорит: «У тебя останется меньше времени на лазанье по карманам и дурные привычки». Он не сказал, что собирается сделать меня спарринг-партнером для здоровенных скотов, которые уже получили Белое. Он не сказал, что я должен буду учить трех верзил, которые никогда не видели ничего замысловатее дубины. Святые звезды, Тэлия, посмотрела бы на ты этих троих. Они были крестьянами — по крайней мере, так мне сказали. Крестьяне! Тэлия, если бы ты спросила у одного из них дорогу, он бы, наверно, поднял соху, вола и все прочее, и показал тебе направление.
Тэлия что-то сочувственно шептала и растирала ему плечи.
— У меня болят места, про которые я даже не знал, что они у меня есть, — пожаловался Скиф, поглощая ужин с несвойственной ему медлительностью.
— Может, мне удастся помочь этой беде, — улыбнулась Тэлия, продолжая разминать его многочисленные ушибы и болячки.
До кровати было всего два шага; Тэлия сняла со Скифа большую часть одежды — и, не совсем нечаянно, с себя тоже. Раздобыла немного масла для растираний и разогрела до температуры тела, потом принялась втирать в больные места, чтобы размять узлы, образовавшиеся в его исколошмаченных и покрытых кровоподтеками мышцах. Скиф почувствовал, что начинает понемногу оживать под ее нежными прикосновениями, потом он сделал ошибку и закрыл глаза.
Тэлия поняла, что он безнадежен, только когда услышала тихое посапывание.
Она вздохнула, слезла с кровати, закутала Скифа, как ребенка, и вернулась к себе в комнату.
На сей раз Тэлия весьма охотно осталась в Коллегии на праздник Середины Зимы, радуясь непривычной свободе читать, если хочется, хоть всю ночь напролет и возможности наслаждаться обществом Джедуса. Выяснилось, что в этом году Меро и Гэйта тоже остаются на праздники, равно как Керен и Ильза, и все шестеро часто сходились в комнате Джедуса для долгих бесед за горячим сидром.
Керен и Ильза брали Тэлию с собой на долгие верховые прогулки за город, на природу. Им даже несколько раз удалось уговорить Джедуса присоединиться к ним во время таких вылазок — первый за многие годы случай, когда он выбрался за пределы Коллегии. Они трое нашли замерзший пруд, покрытый черным льдом с гладкой, словно лучшее зеркало, поверхностью. Ильза и Джедус оставались возле разведенного на берегу костра, подшучивая над двумя подругами и бдительно присматривая за кроликом и овощами, жарящимися для пикника на снегу, а Керен учила Тэлию кататься на коньках. Прикрепив к сапогам сделанные из полированной стали бегунки, Керен скользила по поверхности пруда с изяществом парящего сокола.
Тэлия часто падала — по крайней мере, поначалу.
— Вы просто пытаетесь на мне отыграться, — обвинила она Керен. — Я ни разу не стерла себе седалище, когда ездила верхом, так вы стараетесь найти другой способ сделать так, чтобы мне было больно сидеть!
Керен только усмехнулась, помогла ей подняться на ноги и вновь поволокла вокруг пруда.
Постепенно Тэлия приноровилась держать равновесие, а потом и двигаться. К тому времени, когда они собрались домой, она уже получала от катания огромное удовольствие, даже если и походила, по собственному выражению, «скорее на гусыню, чем на сокола».
Они ездили к пруду почти через день, и к приходу самой Середины Зимы Тэлия стала уже настолько искусна, что могла кататься — хоть и неуверенно — спиной вперед.
Потом они снова участвовали в пирушке в Крыле Слуг, на этот раз вместе с четырьмя остальными. Так что и этот Праздник Середины Зимы прошел на редкость удачно.
Когда занятия возобновились, Тэлия добавила себе еще два предмета: юриспруденцию и иностранный язык, лишившись в результате свободного часа на библиотеку. Часто казалось, что в сутках просто не хватает времени, чтобы все успеть, но она как-то справлялась.
