Я замер потрясенный, остатки сух-пая выпали из рук в жадный океан. Стоило пролететь так далеко, и убить стольких чтобы увидеть это. Когда дуга светила, наконец оторвалась от зубчатой линии океана, и отразилась от вод, скала издала невероятный стон. Звук завибрировал, сквозь тело, исторгнул душу и вернул её обратно только когда затих.
Рядом присел Нини, его ещё трясло, как и меня впрочем. Мы сидели ещё несколько минут и смотрели на летящий простор.
— Эту скалу так и зовут «Плачь океана». Говорят, когда корабль проходит мимо, и если ему сильно не повезёт, попасть на утренний стон, сварка разваливается, заклепки расшатываются, у магия смывается волнами.
— Красивая легенда…
Он хихикнул:
— Спасибо.
— За что?
— За то, что ещё веришь в доброе и хорошее. Конечно же это не легенда.
— А что же это, в самом деле?
Нини пожал плечами:
— Кто то что то хотел остановить… Очень давно…
— И что никто не стал выяснять что это и как это остановить, имею ввиду бессмысленного скального убийцу? Зачем же это ещё существует?
— Этот мир слишком древен, чтобы можно было во всем искать смысл.
За нашей спиной заскрипел гравий, рядом с нами бросил свое тело Хратт:
— Пока вы тут любуетесь красотами моря, этот поганый звуковой эффект развалил наши «метлы».
Длинные напряженные серебристые тела, хищников Маарверна, укрытые в глубине пещер, теперь безвольно обвалили свои части на сырой песок.
Я задумчиво поднял антигравитационных модуль, из оборванных трубок понуро стекла вверх капля гравижидкости.
— Теперь мы знаем что Стон океана, разваливает не только корабли…
Мы внимательно осмотрели сложенные на места части летательных аппаратов. Они были стандартные, часть от одного подходила к другому. Собрать очевидно скомпоновав из нескольких один аппарат было возможно. Проблема была в другом, кровь серебристых комаров, обычная гравижидкость вытекла из многочисленных трубочек, а несколько аварийных клапанов не смогли её удержать. Без неё «метлы» были всего лишь кучи мусора. А её никто и ничем не смог бы на этой проклятой скале достать.
Нини выбирал наиболее целые куски, достал тросики, стал при стыковать то что ещё годилось в полет. Обернувшись к нам он прокомментировал:
— Завтрашний стон, развалит их окончательно! Тогда нам и впрямь придется вплавь добираться.
— А гравижидкость? Что с ней?
— Хлопов, помет! Слей всё из трубочек в канистры, в пакеты, не менее десятой части осталось в трубопроводах, а ты Танцор бери посудину и лезь на потолок. Уверен что там наскребешь во впадинах, еще десяток литров.
— Но мы так всё равно полную заправку не наскребем?
Нини не на шутку рассердился:
— Без споров за дело! Для тех кто особо туп, разъясняю. У истребителей избыточная тяга, а для того чтобы держаться в воздухе достаточно и половины от неё.
Следующие три часа я ползал на когтях под потолком, притворяясь скалолазом, и периодически притворяясь обыкновенным парашютистом. Гремя посудинами свернутыми из листового металла, внизу ползал Хратт тщательно вытряхивая трубопроводы, и опять же периодически становясь соломкой. Изрядно по набив шишек, и запчастей мы наконец предъявили Нини около пятидесяти литров драгоценной жидкости. Он резонно предположив что в потолке наверня как были щели послал меня вылизывать потолок уровнем выше. Почему спрашивается вылизывать? Потому что ложкой уже было не собрать, и приходилось высасывать её из впадинок, и выплевывать в пакет. Ощущения у меня были сходные с теми которые испытывает алкаш слизывая со стола нечаянно опрокинутый стакан со спиртом. Правда его то сила тяжести влечет к поверхности а меня наоборот. Хотя конечно к концу процесса, удерживаться на потолке стало значительно легче! Оказалось что труднее спустится.
Пришел я в себя, в ледяной струе воды, кто то при этом держал за горлои за шиворот, и обидно тряс. Оказалось что это Хратт, производил экспресс вытрезвление, потому что маарвернцу до зарез нужно было нарезать какие то стрежни. Продрогший я правда никак не мог нарезать ровно, от тремора у меня вместо разрезов получались зигзаги.
К вечеру, обломки истребителя собрались в некое подобие креста. В концах его были закреплены три антигравитационных модуля, вместо компенсатора, был присобачен пакет с гравижидкостью, на котором должен был сидеть пилот и своим задом компенсировать давление. Разьем для энергокристалла висел на кабелях внизу, и вообще я к этой фиговине никогда не подойду, не то что сяду.
Хратт тоже был в сильно недоумении:
— Слушай Нини ты точно не обсчитался? На нем как будто должно быть не три модуля а девять? Как он без недостающих полетит?
— Слушай мечами махать умеешь? А я нет, зато я понимаю сколько нужно ему модулей что бы держаться в воздухе! Виражей и мертвых петель мы делать не собираемся, а доковылять в самый раз. Тем более у нас гравижидкости в обрез…
Когда мы заправили аппарат я попробовал его поднять в воздух, эта метла сразу попробовала перевернуться на спину, затем вписаться в скалу перед нами, ну и под конец дико взбрыкнув шваркнула меня в океан. Еле зацепится успел.
Хратт прокомментировал:
— Видимо сложились, передовая конструкция, косорукость пилота, и равное содержание гравижидкости как в пилоте так и в аппарате.
Маарвернец покачал головой:
— Да нет тросы надо отрегулировать по длине.
Я так скажу, построить штуку чтоб летала просто, гораздо сложнее сделать так чтобы она сносно управлялась. А уж истребитель настроить я вообще не представляю, каких трудов стоило Маарверну. К вечеру мы добились чтобы на команду вперед аппарат летел вперед а не ещё куда то. Подтащили его к выходу из пещеры, сели на него стараясь не сдвинуть центр тяжести, и…
Боливар не вынесет двоих, не то что троих. Даже один со снаряжением для него был слишком тяжел. Развесовка получилась такая:
Либо Хратт без снаряжения, без ужина, без шуточек, и без ног (когда ноги были на песке то аппарат поднимался).
Либо я без ужина, и без снаряжения.
Либо Нини со снаряжением, но без ужина, или с ужином но без снаряжения, но в любом случае без ошейника.
Итого решили послать меня, без снаряжения, без одежды, без ужина, но с ошейником, с криптом и как, ядовито прокомментировал Хратт, с антифризом в крови.
До заката оставался еще час, Небесная Дуга ушла за спину, и за скальную гряду. Лучи уходящего светила, ударяли в водяные горы ослепительными вспышками, на море стало больно смотреть. Моим товарищам предстояло остаться на скале, одинокой и продуваемой, в осаде штормовых волн, и без всяких гарантий на моё возвращение.
