– Вон там сосуд, солдат.
– Благодарю, – Антипов набожно поклонился статуи и алтарю и двинулся в указанном направлении.
Там стояла большая синяя амфора с вызывающей надписью: 'Искупление грехов начинается отсюда'. Виктор заглянул внутрь, заметил тусклый блеск монет, а потом демонстративно достал из кошеля серебро и, держа руку высоко над горлышком (чтобы все видели, что он бросает), отпустил монетку. Серебрушка сверкнула напоследок гранью и скрылась в темноте.
'Теперь ты мой должник, Зентел', – мысленно подытожил Антипов.
Он снова огляделся. Видимо, воин в храме представлял из себя привычное зрелище, поэтому никто не обращал на него внимания. Зато Виктор тщательно осмотрел стеклянные витражи, нижний край которых был расположен примерно в трех метрах над полом.
'Окна есть, а нормальных рам нет. Не открываются, – с печалью подумал посетитель. – А если разбить, то на звук сбежится вся стража. Жаль'.
Антипов еще немного походил туда-сюда, не заметил ничего интересного и вышел, разочарованный. Ситуация была скверной. Он уже знал, что сразу после заката двери храма запираются. У них не стоит стража – это плюс, но зато очень часто расхаживает вокруг, и двери, похоже, хорошо освещены – это минус. Окна же расположены в тени колонн, это хорошо. Но не открываются, а если и открываются, но с очень громким звоном – это плохо. Виктор не был 'медвежатником', но предполагал, что в храм можно попасть только двумя способами: через дверь или через окно. Невозможно, немыслимо! Новобранец не был бы удивлен, если бы узнал, что представители местного преступного мира даже не пытались поживиться церковной утварью.
Между тем, Антипов очень хотел оказать почести Зентелу наедине. Просто всей душой стремился к этому. Потому что иначе нельзя. За спиной замок. И по поводу грядущей осады богу виноделия следовало сказать отдельное спасибо.
Виктор нетерпеливо покусывал губы, перебирая один вариант за другим. Он еще ни к кому не стремился на ночное свидание с таким пылом, как к статуе Зентела. Конечно, можно было бы затаиться в храме, чтобы выползти из укрытия после заката, но проблема в том, что там совершенно негде спрятаться. Все отлично просматривается.
Визитер решил изучить другие здания комплекса. Солнце уже клонилось к закату, поэтому он торопился, опасаясь, что стража его прогонит. Виктор подобрал свое оружие, бросил оценивающий взгляд на коновязь и пошел вдоль колонн храма. Судя по тому, что его никто не остановил, подобные прогулки разрешались. Что неудивительно, храм – место публичное, как и баня.
Проходя мимо очередной стражи, Антипов заметил, что на поясе одного из охранников висел горн. Очень здраво – если что, можно быстро и эффективно подать сигнал тревоги.
Виктор не стал подходить к другим зданиям близко, чтобы не вызывать подозрений, но отметил, что несколько окон в одном из них открыты. Все, что ему удалось разглядеть, были ряды спинок стульев. То ли столовая, то ли зал заседаний. Открытые окна – хорошо, конечно, но какой прок от них, если они принадлежат столовой? Воина интересовал храм.
Когда посетитель обошел пару раз вокруг обители статуи и алтаря, раздался протяжный звук колокола. Храм закрывался от посетителей. Антипов не торопясь направился к лошади. А потом стал медленно отвязывать ее, наблюдая за происходящим.
В храм через единственные двери начали заходить служки, они что-то делали внутри, но вскоре все вышли, а последний запер дверь на замок. Потом зажег два факела перед дверью и отправился в сторону серого трехэтажного здания, в котором находились то ли столовая, то ли зал заседаний.
– Проваливай, парень! – раздался за спиной недоброжелательный голос.
Виктор обернулся и заметил двух стражников, сжимающих в руках копья.
– Ухожу, ухожу, – успокоительно заметил он, быстро взгромоздился на лошадь и отбыл, нисколько не сомневаясь, что ворота тоже вскоре закроются.
Антипов отправился на постоялый двор, отдал лошадь конюху, а сам поднялся к себе. Молодой воин был безутешен. Ему казалось, что в храм не попасть, а на ограде рисовать не хотелось. Он ведь не мальчишка какой, а серьезный человек, начинающий осквернитель святынь. Конечно, в крайнем случае, можно и на ограде что-нибудь изобразить, но тогда все поймут, как он мелок. Нет, к делу нужно подойти основательно. К мелкому врагу отношение соответствующее.
Виктор напряженно думал и не видел выхода. Он обещал снять осаду и снимет ее, чего бы это не стоило. Антипов с удовольствием разнес бы храм вообще по камешкам, и его нисколько не мучила бы совесть. Потому что противник ведь не шутит. В замке и Кушарь и плотник и Нарп… да практически все знакомые.
Постоялец уселся на матрас, застеленный каким-то серым тонким одеялом, обхватил руками голову и погрузился в размышления. Что делать? Храм или ограда? А если храм, то как? Похоже, что встреча наедине со статуей Зентела откладывается на неопределенный срок.
Неизвестно сколько времени Антипов просидел вот так. Он немного отвлекся, когда в дверь постучали.
– Входите, – пробормотал воин.
Двери распахнулись и в проеме показалась служанка, черноволосая особа средних лет, возможно, приходящаяся родственницей хозяину. Потому что в их чертах лица было что-то общее. Скорее всего, форма нижней челюсти, чуть выступающей вперед.
– Господин будет ужинать? – поинтересовалась женщина.
– Нет, не буду, – ответ казался резким, но Виктору это было безразлично.
– Как угодно. Хотя бы лампу зажгли.
Масляная медная лампа стояла на табурете около стены.
– Обойдусь!
Дверь захлопнулась.
Антипов вернулся к прежнему занятию.
'Ну ладно, – думал он, – если с храмом не получается, испорчу хотя бы ограду. Жаль, конечно, очень жаль. Эффект будет не тот. Из-за храма все жрецы наверняка прибежали бы обратно в город, а ограда выглядит как мелкое хулиганство'.
Посидев еще немного, Виктор решил все-таки зажечь лампу, потому что комната погрузилась в почти полную темноту. Только из окна проникал слабый свет от факелов, горящих во дворе. Что толку сидеть в потемках?
На табурете рядом с лампой лежало оборудование для зажигания. Огниво. Любопытная такая вещь, состоящая из железной палочки, кремня и сухой тряпки. Воин чиркнул палочкой по кремню, посыпался сноп искр и тряпка загорелась.
Минуту спустя, когда лампа освещала комнату, можно было горевать при свете. Но Виктор почему-то не стал возвращаться к своему занятию. Он задумчиво смотрел на масляную лампу и его губы медленно складывались в зловещую улыбку.
Следующим утром Антипов проснулся очень рано. Он позавтракал в трактирном зале на три медяка, стремительно собрался и отбыл. Путь новобранца лежал на рынок.
Парреанский базар открывался с первыми лучами солнца. Ему принадлежала огромная площадь на окраине города. Ее специально не занимали никакими строениями и даже больше – снесли несколько старых зданий, чтобы дать дополнительное место такому прибыльному занятию.
Рынок было нетрудно найти. Виктор обнаружил его, почти даже не плутая. К глубокому сожалению воина, передвигаться по площади, уставленной торговыми рядами, верхом не представлялось возможным. Поэтому Антипов сдал лошадь на хранение стражнику у коновязи, что обошлось ему в медяк, и смело вклинился в толпу.
Молодого человека не интересовали ни фрукты, ни овощи, ни прочая снедь, но зато он, не торгуясь, купил две емкости с горючим маслом, а также черную краску и столь же черный плащ. Затем прошел мимо хозяйственных рядов, удержался от соблазна взглянуть на оружие и, после непродолжительных поисков, нашел то, что надо. Прилавок с музыкальными инструментами, а именно – с трубами. За этим прилавком стоял настоящий богатырь: коренастый человек с широченными плечами и руками-кувалдами, одетый в черный кожаный жилет на голое тело. Облик витязя довершал сплющенный нос и огромный шрам через поллица.
– Что остановился, солдат? – доброжелательно поинтересовался продавец, заметив колебания потенциального покупателя. – Что приглянулось-то?
– Это ты трубы продаешь? – недоверчиво спросил Виктор, с подозрением оглядывая могучего собеседника.
– Я. Кто же еще? – пробасил тот. – Мои трубы! Выбирать будешь?
Антипов подумал, что если вести речь о трубах, то в данном случае лучше подразумевать базуки, но вовремя остановил подобные ассоциации.
– Мне нужен горн, – сказал он. – Позвонче.
Богатырь задумался на несколько секунд, а потом схватил с прилавка небольшую медную трубу и протянул покупателю:
– Вот. Попробуй.
Виктор взял инструмент, поднес к губам и дунул. Ему приходилось играть и на духовых инструментах. Не часто, конечно, но основы он знал. По рынку разнесся гулкий вой, но люди даже не повернули головы. Наверное, привыкли к подобному.
