— Но, что по поводу тех? — Она указала на деревья, которые были посаженны по периметру кладбища. Их ветви развевались, прогибаясь под густой, медленно сочащейся чернотой. Даниэль окинул их спокойным взглядом.
— Эти — тени, Дикторы призывают — к битве.
У Люси похолодели руки и ноги. — Что… э-э-э… что это за битва?
— Великая битва, — просто ответил он, приподнимая её подбородок. — Но сейчас они просто красуются. У нас ещё есть время.
Крошечный кашль за их спинами заставил Люси подпрыгнуть. Даниэль поклонился, приветствуя мисс Софию, которая стояла в тени монолита. Ее волосы, выскальзнув из плена заколок, выглядели также дико и беспорядочно, как и ее взгляд. Потом кто-то другой сделал шаг и оказался перед мисс Софией. Пенни. Ее руки были засунуты в карманы ее ветровки. Ее лицо было все красное, а ее волосы были влажные от пота. Она пожала плечами, как бы говоря, что "я не знаю, что черт возьми происходит, но я не могла просто бросить тебя". Презирая себя, Люси улыбнулась.
Мисс София вышла вперёд и подняла книгу. — Наша Люсинда провела своё собственное исследование.
Даниэль потёр челюсть. — Ты читала это старьё? Не стоило её писать. — это прозвучало почти застенчиво, но Люси поставила на место ещё один кусочек головоломки.
— Так ее написал ты?! — спросила она. — И ты сделал наброски на полях. И ты вклеил в нее нашу фотографию.
— Ты нашла фотографию? — сказал Даниэль, улыбнувшись и крепче обнимая её, словно упоминание о фотографии вызвало к жизни много приятных воспоминаний.
— Ну конечно. Мне понадобилось время, чтобы разобраться, но когда я увидела, как мы были счастливы, внутри меня словно что-то открылось. И я поняла.
Она обняла его за шею и притянула его лицо к своему, даже не заботясь, что мисс София и Пенни были тут же. Когда губы Даниэля коснулись ее, темнота и ужасное кладбище исчезли, древние надгробия тоже, и рой Теней, снующих в деревьях, и даже луна и звезды над ними. В первый раз, когда она увидела фотографию Хелстона, она испугала ее. Мысли о всех этих версиях прошлого ее существования — это было просто слишком тяжело осознать. Но теперь, в объятиях Даниэля, она почувствовала, что все они как-то сосуществовали вместе, огромный консорциум прошлых жизней Люси, которые любили Даниэля снова и снова, и снова. Столько любви — она излучалась ее сердцем и душой, выливаясь из ее тела и заполняя пространство между ними. И она наконец услышала, что он сказал, когда они смотрели на Тени: что она не сделала ничего плохого. Что нет никаких оснований чувствовать себя виноватой. Может ли это быть правдой? Была ли она невиновна в смерти Тревора, Тодда, в чем всегда считала себя виновной? Как только она спросила себя, она уже знала, что Даниэль рассказал ей правду. И она почувствовала, будто она пробуждалась от долгого кошмара. Она уже не чувствовала себя ни девушкой с остриженными волосами и в мешковатой черной одежде, ни той, кто бесконечно все портит, боясь гнили кладбища и того, что застряла в коррекционной школе по веской причине.
— Даниэль, — сказала она, мягко отталкивала его плечи, чтобы она могла смотреть на него. — Почему ты не сказал мне раньше, что ты Ангел? Зачем все эти разговоры о том, что ты проклят?
Даниэль посмотрел на нее как-то нервно.
— Я не злюсь. — Успокоила она его. — Просто любопытно.
— Я не мог рассказать тебе, — сказал он. — Это все взаимосвязано. До сих пор я даже не предполагал, что ты сможешь обнаружить это самостоятельно. Если бы я рассказал тебе все, слишком рано или в неподходящий момент, тебя бы снова забрали, и мне пришлось бы опять ждать. Я и так слишком долго ждал.
— Как долго? — спросила Люси.
— Ну, не настолько долго, чтобы забыть, что ты стоишь целого мира: всех жертв, всей этой боли. — На мгновение Даниэль закрыл глаза, а потом взглянул на Пенни и мисс Софию. Пенни сидела, опершись спиной на замшелую чёрную надгробную плиту. Её колени были подтянуты к подбородку, и она нервно грызла ногти. Мисс София стояла, уперев руки в бёдра. Выглядела она так, словно ей было что сказать. Даниэль отстранился, и Люси почувствовала порыв ветра, ворвавшийся между ними.
— Я всё ещё боюсь, что в любую минуту ты можешь…
— Даниэль! — позвала мисс София с укором. Он отмахнулся от неё.
— Мы вместе, и это далеко не так просто, как тебе бы хотелось.
— Конечно нет, — сказала Люси. — Я хочу сказать, ты Ангел, но теперь когда я это знаю…
— Люсинда Прайс! — На этот раз объектом гнева мисс Софии стала Люси. — То, что он должен вам рассказать, вам знать не обязательно, — предупредила она. — И Даниэль, ты не имеешь права. Это её убьёт…
Люси тряхнула головой, сбитая с толку требованием мисс Софии. — Думаю, маленькую правду я смогу пережить.
— Это не просто маленькая правда, — сказала мисс София, выступая вперёд и вставая между ними. — И ты её не переживёшь. Точно так же, как ты не пережила её за все те тысячи лет, что прошли с Падения.
— Даниэль, о чём она говорит? — Люси, в обход мисс Софии, почти дотянулась до запястья Даниэля, но библиотекарь не дала ей этого сделать. — Я могу справиться с этим, — сказала Люси, чувствуя в животе сухой комок нервов. — Хватит секретов. Я люблю его. — Это был первый раз когда она произнесла эти слова, она никогда не говорила о своей любви вслух никому. Она лишь сожалела о том, что она направила эти три наиболее важных слова, на мисс Софию, а не на Даниэля. Она повернулась к нему. Его глаза блестели. — Я, — сказала она. — Я тебя люблю.
Хлоп
Хлоп. Хлоп.
Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп.
Медленные, громкие аплодисменты прозвучали позади них среди деревьев. Даниэль вырвался и повернулся в сторону леса, его поза была жесткой, когда Люси почувствовала прилив старого страха, почувствовала себя охваченную ужасом того, что он видел в тенях, испугавшись того, что он видел, прежде чем это увидела она.
— О, браво. Браво! Я действительно тронут до глубины души. И, печально это говорить, но лишь немногое сейчас может меня настолько тронуть. — Кэм ступил в полосу света. Его глаза были обрамлены густой сияющей золотой тенью, и она сияла на его лице в лунном свете, делая его похожим на дикого кота. — Это так невероятно трогательно, — сказал он. — И он тоже просто любит тебя, не так ли, красавчик? Не так ли, Даниэль?
— Кэм, — предупредил Даниэль. — Не делай этого.
— Не делай чего? — спросил Кэм, поднимая левую руку. Он щёлкнул пальцами, и маленькое пламя, размером с огонёк спички, зажглось в воздухе над его ладонью. — Ты имеешь в виду это?
Казалось, что эхо от его щелчка задерживалось, отражаясь от могил на кладбище, становилось громче и усиливалось, блуждая взад и вперёд. Сначала Люси подумала, что этот звук тоже был аплодисментами, словно Кэм заставил дьявольский зрительный зал, полный темноты, устроить их с Даниэлем любви насмешливую овацию. Но потом она вспомнила громоподобные удары крыльев, которые уже раньше слышала. Она затаила дыхание, потому что звук принял форму тысяч частичек мелькающей темноты. Рой Теней в форме саранчи, который ранее исчез в лесу, снова пришёл в ярость где-то наверху. Издаваемый ими грохот был настолько громким, что Люси пришлось заткнуть уши. На земле Пенни присела, зажав голову между колен. Но Даниэль и мисс София стоически следили за небом, так как какофония росла и менялась. Теперь этот звук больше напоминал выключение очень громких разбрызгивателей… или шипение тысячи змей.
— Или это? — Кэм пожал плечами, и отвратительная, бесформенная темнота всколыхнулась вокруг него. Насекомые. Каждое вырастало и разворачивалось, становясь больше, чем любое из обычных насекомых. Они текли как тягучий клей и превращались в чёрные сегментированные тела. Затем, словно бы узнав, как именно нужно пользоваться своими теневыми конечностями, они медленно поднимались на многочисленных ногах и шли вперёд, как богомолы высотой в человека. Когда они обступили Кэма, он их приветствовал. Совсем скоро они образовали позади Кэма настоящую армию ночи во плоти.
— Мне очень жаль, сказал он, — хлопая себя по лбу ладонью. — Ты ведь просил меня не делать этого?
— Даниэль, — прошептала Люси. — Что случилось?
— Почему ты прервал перемирие? — взывал он к Кэму.
— Ох. Ладно. Ты знаешь, что они говорят об отчаянных временах. — усмехнулся Кэм. — А наблюдать, как ты покрываешь ее тело своими совершенно не ангельским поцелуями… заставило меня почувствовать такое отчаянье.
— Заткнись, Кэм! — прокричала Люси, ненавидя себя, за то, что когда-то позволяла ему прикасаться к себе.
— Всему своё время, — взгляд Кэма переместился на неё. — Ах да, мы собираемся поскандалить, детка. Из-за тебя. В который уже раз. — Он погладил свой подбородок и сузил зелёные глаза. — Думаю, на этот раз всё будет куда круче. Чуть больше несчастных случаев. Вот в чём дело.
