Снова начался лес, красный от огромного количества рябины. Буйство красок навело Середина на нехорошие размышления, намекая на близкую осень.
— А там, глядишь, и снег пойдет, — вслух пробормотал он. — Зимой бездомному хреново. Закругляться нужно с этой историей.
Словно насмехаясь, дорога резко повернула вправо, прочь от далекого северного города, поднявшегося на перепутье всех дорог, начала петлять вдоль неширокой речушки и уже перед самыми сумерками опять вышла в поля. Ведун поторопил лошадей и вскоре подъехал к небольшой, в три дома, деревеньке. Чуть поодаль стояла маленькая, немногим выше человеческого роста, часовенка, за ней — полдесятка вкопанных в землю деревянных крестов. Олег сразу повернул туда, спешился, приложил руку к земле. Она с готовностью впилась в ладонь множеством крохотных иголочек, и Середин облегченно вздохнул: земля освящена. Значит, здесь никаких бед ждать не стоит.
Заходящее солнце, выглянув из-за облаков, осветило часовню, и две темные скрещенные тени упали на ведуна, отчего тот, вздрогнув, отошел в сторонку. Кресты, кресты, кресты. Кресты пришли на землю русскую. Да и только ли на русскую? Может быть, вестники гибели и страданий, закованные в железо, с крестами на белых плащах, уже скачут куда-то, сжимая в руках завещанный им Господом длинный прямой меч? Уже несут новую веру тем, кто не привык убивать своих соседей; тем, кто не привык доказывать собственную правоту чужой кровью. Как там, в откровении от Иоанна? «Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела. Второй Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море; и третья часть моря сделалась кровью, и умерла третья часть одушевленных тварей, живущих в море, и третья часть судов погибла. Третий ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде „полынь“; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки. Четвертый Ангел вострубил, и поражена была третья часть солнца и третья часть луны и третья часть звезд, так что затмилась третья часть их, и третья часть дня не светла была — так, как и ночи. И видел я и слышал одного Ангела, летящего посреди неба и говорящего громким голосом: горе, горе, горе живущим на земле…».
— Ангелы хреновы, — сплюнул Олег. — Ничего, будут вам и Чудское озеро, и османские ятаганы под Веной и Венецией. Порождающему зло — зло же сторицей и возвернется.
Впрочем, нужно признать, на кладбище символ смерти смотрелся вполне естественно и гармонично. Здесь несчастные, лишенные права на тризну, нашли свой покой. Стоит ли тревожить их и без того страдающие души? Земля освящена, заупокойные службы отслужены. Они уверовали в крест и заслужили право лежать под его сенью. Кладбище — не место для выяснения каких-либо споров.
— Эй, проезжий, — окликнули его с ближнего двора. — Что тебе там нужно?
— Спешился перед часовней, — оглянулся ведун. — Это называется: проявить уважение.
— Никак, христианин? — вышел за калитку хозяин и знакомо попросил: — Перекрестись!
— Бог в моем сердце… — так же привычно пробормотал Середин, глядя мужику на ноги. Крестьянин был в лаптях! Это оказался первый русский человек в лаптях, которого увидел Олег за все время своих похождений.
— Ты чего? — опустил взгляд себе на ноги мужик.
— Лапти… — произнес Середин.
— Дык, жарко, — замялся крестьянин. — Ноги в поршнях-то преют. В жару в сапогах токмо в лес сподручно ходить, дабы не промокнуть в лужах-то, да чтобы змеи не покусали. А шо? — внезапно спохватился он. — Лапти как лапти.
— Да просто так пить хочется, что переночевать негде, — усмехнулся ведун. — Пустите на сеновал? Я бы еще и овса для лошадей в дорогу купил. Али ячменя, или еще чего они там жрут?
— Ну, проходи, коли не шутишь, — разрешил мужик. — Мы ужо откушали, но рыбки могу дать. Окуньков на пару Матрена наготовила.
Рыбешка оказалась мелкая, самая крупная — в ладонь. Создавалось ощущение, что ее черпали сачком из какой-то мелководной старицы. Остаются такие иногда после половодья. Устав выщипывать из тушек мелкие косточки, Олег быстро предпочел перейти на хлеб с салом и горячий, чуть сладковатый сбитень. Потом, сложив в уголке вещи, отправился на сеновал, на этот раз оказавшийся над домом, на чердаке. Рядом, прижавшись к боку, вытянулась хозяйская бело-рыже-черно-серая кошка — под ее мурлыканье ведун и заснул.
* * *
— Хазары-ы!!!
— Ну, кто там орет по ночам? — сонно забормотал Середин, поворачиваясь на другой бок, и только женский жалобный вой заставил его открыть глаза и рывком сесть.
С улицы доносились гортанные выкрики, крики боли, жалобный скулеж, мычание скота, возмущенное хрюканье. Ведун торопливо схватил пояс, застегнул, на четвереньках подбежал к окошку. Внизу в предрассветных сумерках лежала у распахнутых ворот распластанная фигура в белой рубахе. Какой-то тип, в длинном стеганом халате и с щитом за спиной, выводил из хлева двух мотающих головами буренок.
— Это неправильно… — Олег сунул руку в петлю кистеня, зажал грузик в кулак и, оттолкнувшись от верхней ступени лестницы, прыгнул вниз.
Грабитель обернулся на звук, мгновенно оценил наличие у появившегося врага сабли на поясе, бросил коров, выхватил меч, дернул щит из-за спины. Середин, не поднимаясь, взмахнул рукой, расслабляя пальцы и, прежде чем хазарин успел что-то понять, тяжелый шипастый грузик ударил его в колено. Нога подломилась, воин начал падать, а ведун, распрямляясь ему навстречу, вторым ударом, со всего замаха, опустил кистень промеж лопаток — только позвонки хрустнули.
За воротами проскакал всадник, волоча за собой на веревке отчаянно визжащего мальчишку лет пяти, следом трусцой пробежала корова.
— Да что же это творится? — Олег подобрал у убитого грабителя щит, спрятал кистень, обнажил саблю и через распахнутую дверь вошел в дом.
Справа от двери на лавке лежала женщина в разорванной рубахе, над ней дергался полуголый, но в шапке, усатый мужик, слева бился на полу связанный хозяин, вдоль тела которого другой незваный гость водил горящей лучиной, чуть дальше рылись в Олеговых вещах еще двое хазар. На вошедшего внимания никто не обратил — видать, не ожидали более опасности. Ведун, пользуясь возможностью, тут же опустил обнаженный клинок на голую спину, потом махнул им влево, чиркнув увлекшемуся пыткой врагу чуть ниже загривка. Грабители, ворошившие его сумки, заметили опасность, повернулись навстречу. Один потянул из-за спины щит, другой сразу ринулся навстречу, размахивая длинным мечом.
