18 глава
Два дня прошли, как в тумане, и я погрузился в этот туман с головой и не имел не малейшего желания из него выплывать. Я закрылся в своей комнате и никого не желал видеть. Моя вина жрала меня со страшной силой.
Это я во всем виноват… Почему я не рассказал ему все сразу? Чего боялся?
А Сашка перед смертью еще пытался меня успокоить. "Я сам полез…" Эти слова так и гремели у меня в голове. Да, он сам полез, но сделал это из-за меня, по моей вине.
Ну почему я не послушал Водуницу? Почему не отказался, пока была возможность?
Я сидел на полу, опершись спиной о свою кровать, и думал, думал… Из кухни до меня доносились голоса, но меня они не интересовали.
– И он не выходит? - говорил встревоженный Ленкин голос.
– Нет, - отвечала бабушка, - два дня сидит там, никого не желает видеть, ничего не ест. Даже Пургена вышвырнул, а потом орал на кого-то: "Убирайся! Мне вас по горло хватило!".
– На домового, наверное, - предположила Писарева.
– И я так подумала, - огласилась бабушка. - Ума не приложу, как вывести его из этого ступора.
– А с Захаром связывались?
– Он сам приходил, спрашивал, в чем дело. Он нашел магическое кольцо Дениса в канализации, наверное, он его в унитаз спустил.
– И Денис не поговорил даже с ним?
– Послал к черту из-за закрытой двери, а Захар не стал настаивать.
– И что же делать? - в голосе Ленки стояли слезы.
– Не знаю, - вздохнула бабушка. - Сашина смерть его сильно потрясла. Его не потрясло то, что он маг, то, что его дед был магом, то, что его родителей убили волшебники, но это… мне кажется, это перегрузило его, что ли. Он просто не выдержал.
– Мне кажется, что дело не в перегрузке, а в чувстве вины, - возразила Лена. - Во-первых, черные маги схватили Сашу из-за Дениса, а во-вторых, он не смог его спасти.
– И что же делать? Он прогнал меня, Свету, Захара, кота и даже домового.
– Но ведь сегодня похороны. Он же пойдет на похороны?
– Не знаю.
– Пойдет, - уверенно сказала Лена, - точно пойдет, только надо, чтобы у него мозги на место встали и начали соображать хотя бы элементарное.
– И что ты предлагаешь?
– Я с ним поговорю.
– Он закрылся, - напомнила бабушка.
– Посмотрим, - послышался звук отодвигаемого стула и шаги, затем она постучала в мою дверь. - Денис! Денис, открой!
Я не хотел открывать, не хотел никого видеть, вообще ничего не хотел. Хотя нет, хотел - напиться. Но только тогда мой ветер вырвется из-под контроля и перебьет оставшихся моих близких.
– Денис, открой, я очень тебя прошу.
Я не ответил. Посылать Ленку к черту мне не хотелось, сама поймет, что я не желаю никого видеть, и уйдет…
Но она не поняла.
– Ах так, - многообещающе произнесла Писарева. - Ну, посмотрим.
Шаги удалились на кухню.
"Вот и хорошо", - подумал я.
– У вас есть шпилька? - снова донесся до меня Ленкин голос.
– Есть, - растерянно ответила бабушка. - А что ты хочешь сделать?
– Открыть дверь и съездить ему по морде, - мрачно сказала Писарева и снова вернулась к моей двери. На этот раз она не стучала и не просила открыть. Раздался шорох и скрип в замке. "Похоже, она еще и взломщица…"
Замок щелкнул, и дверь открылась. На пороге стояла Ленка. Она была одета во все черное, а волосы стянуты на затылке в тугой узел.
– Уходи, - безжизненным голосом попросил я.
– Черта с два! - ответила она в моей обычной манере. - Вытащи голову из пятой точки и выползи из своей берлоги.
– Не хочу, уйди.
– Да щаз! Уже побежала!
– Уйди.
– Я тебе сейчас уйду! - она подошла и залепила мне пощечину.
– Уй! - я поморщился, в голове зазвенело, но мысли немного прояснились. - Раз дерешься, тем более уйди.
– Это еще не дерусь, - предупредила она и присела рядом со мной, - в следующий раз получишь по носу ногой с разворота.
– А ты умеешь?
– Чтобы расквасить тебе нос, сумею, - заявила Ленка. Во злобная, блин! Вот и советуй после этого людям раскрепоститься.
– Что тебе от меня надо? - простонал я.
– Ничего особенного. Да ты только посмотри на себя: глаза красные, щетиной зарос, в одной рубашке третий день.
– Мне и так хорошо, - пробурчал я.
– Нет, не хорошо! Да, твой лучший друг умер, да, его больше нет, и, да, ты виноват в его смети. Но неужели ты думаешь, что можешь искупить вину, превратив свою жизнь в помойку? Он бы этого хотел? Твой друг, готовый ради тебя на все, этого бы хотел?! Отвечай!
– Не хотел, - признал я.
– Тогда какого черта ты делаешь? Хочешь осквернить его память? Хочешь, чтобы на том свете ему покоя не было?
– Того света нет, - это я вывел сегодня ночью: раз Бога нет, то и того света тоже быть не может.
– А если есть? - не сдавалась Ленка. - Если есть? Что тогда? Представляешь, как Сашке сейчас приятно на тебя смотреть? Даже не на тебя, а на то, что от тебя осталось.
– Я не смогу с этим жить…
– Сможешь! - на этот раз ее голос походил на рычание. - Хватит ныть! Ты думаешь, ты единственный, кто кого-то потерял? Ты что один такой на свете? Глядите-ка, неженка! Поднимайся и приводи себя в порядок! Сегодня похороны твоего друга! Ты можешь хотя бы достойно проводить его в последний путь? - я молчал. - Я, конечно, понимаю, что переместиться на кладбище для тебя секунда, но нужно же одеться…
Я так резко вскинул голову, что в шее что-то хрустнуло.
– Я не буду перемещаться!
Она, не понимая, посмотрела на меня и поинтересовалась:
– Почему?
– Потому что все это из-за магии, я больше не буду ей пользоваться!
Ленка пожала плечами:
– Ладно, с магией потом разберешься. А раз ты решил ехать на автобусе, то поторапливайся. Ну же!
– Сейчас, - не хотя ответил я. Она была права, не прийти на Сашкины похороны я не мог. - Сейчас оденусь.
– Вот и отлично, - она поднялась с пола и направилась к двери.
– Лен, - окликнул я ее.
– Что? - она остановилась.
– Почему ты со мной возишься?
Лена как-то странно хмыкнула, будто говоря: "Ты так ничего и не понял".
– Потому что я люблю тебя, идиот, - и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Меня этими словами словно по башке стукнуло. Меня, оказывается, еще можно любить. Меня! Такого жалкого и всем приносящего только вред. Мне казалось, меня можно только ненавидеть.
На то, чтобы привести себя в порядок, я потратил больше двух часов. Быстро ничего сделать не получалось, и я провозился черт-те сколько.
Когда я вышел из ванной, уже одетый в черные джинсы и свитер, бабушка даже перекрестилась от облегчения. Этот ее жест меня покоробил.
– Поехали, - сказала Лена, - уже пора.
