И потому Мот Пулк решил действовать в одиночку. Он перехватил инициативу, пока остальные застыли в нерешительности. Пессоба, этот жалкий мышонок, свалился в наведенном сне посреди собственной твердыни. Мот Пулк подкупил слуг и выяснил расположение внутренних покоев. Он исследовал эти покои извне, пройдя по ним в астральной проекции. И он выяснил, где можно материализоваться. И он знал, что это будет относительно безопасно. Пессоба не сможет эффективно предотвратить материализацию. Поскольку сам Пессоба и мечтать не смеет о материализации внутри чужого дома, он не сумеет представить, что это сделает кто-либо другой в его собственной усадьбе.
Мот Пулк рассчитал, что за ночь успеет проделать маневр полностью и заберет юнца с собой. Леди Цшинн уверенно опознала в нем Иудо Фэкс, что тут же подняло его ценность гораздо выше той смехотворной суммы, которую за него заплатили.
Ха! Душа его победно пела. Пессоба навсегда останется барахтаться за пределами Тысячи. По сравнению с Мотом Пулком Пессоба просто безнадежный осел.
Материализация наконец завершилась. Тело его исчезло из его собственного дома. Теперь он мог свободно передвигаться в самом сердце владений Пессобы. Какое-то мгновение Мот Пулк проверял все свои чувства. Потом встряхнул головой. Пожалуй, теперь достаточно. Он шагнул вперед и вынул кристалл Мидройа, пробормотал над ним несколько гортанных слов. В ту же секунду зеленый свет вырвался из кристалла и залил лицо Релкина.
Релкин проснулся с испуганным стоном. Он начал было подниматься, но тут в его глазах отразился чарующий свет Мидройи, и мальчик застыл – совсем так же, как застывают в драконьем столбняке люди, впервые увидевшие драконов.
Мот Пулк поманил его рукой. Релкин неуверенно поднялся на ноги и шагнул вперед, точно во сне. Мот Пулк остановил его, упершись рукой в грудь. Релкин глядел широко открытыми глазами, разум его был скован властью Мидройи.
Мот Пулк позволил себе беззвучный смешок. За дверью сейчас, не смыкая глаз и не снимая рук с копий, стоят бдительные охранники, а за их спинами Мот Пулк беспрепятственно крадет охраняемое сокровище!
Эльф положил руку на плечо Релкину и стал творить заклинание, которое должно было дематериализовать их обоих. Алмаз Мидройа вспыхнул бриллиантовой зеленью, когда в него хлынула сила. Снова начался медленный процесс перехода через подмир хаоса. Очень медленно жизнь вытекла из обеих фигур, и они застыли бездвижно.
И в этот же момент дрожь прошла в воздухе павильона в роскошной усадьбе Фертала, принадлежащей Мот Пулку.
то походило на сон, однако сном не было. Зеленый свет озарял лицо эльфийского лорда снизу. Единственный глаз лорда глядел в упор. Релкин почувствовал, как кровь застучала у него в висках, но мир все еще был бездвижен, и он не мог шевельнуть ни единым мускулом.
Вопросы растаяли, как сироп, медленно расползаясь в его мозгу. Самым важным вопросом было – как этот проныра попал в камеру. Следующим – чего он может хотеть? Релкин понимал, что, заклейменный как Иудо Фэкс, он стал опасным имуществом. Вокруг все явно не в своем уме, абсолютно безумные. Он понятия не имеет об этой их Игре, и тем не менее они заявляют, что он может ее уничтожить. А теперь вот этот одноглазый эльфийский лорд, имени которого он никак не вспомнит, пробрался во владения Пессобы и похищает его, Релкина.
Ну и что теперь? Почему он застыл на месте? Что все это значит?
Медленно, так медленно, что глаз не мог уследить, лицо лорда потеряло резкость и стало расплываться. Черты стерлись, лицо побледнело. И в тот же самый момент Релкин почувствовал странную легкость в голове. Даже темнота комнаты сменилась сероватым светом.
А вслед за этим юношу потрясло совершенно новое зрелище – как если бы сквозь неуловимо сероватый свет он разглядывал незнакомое помещение. Дикие бесформенные сущности проглядывали сквозь серую дымку. Одновременно перед его глазами было сразу два разных места. Это было неприятно. На мгновение тошнота подкатила к горлу. А секунду спустя он ощутил, как огненное кольцо охватило его левую ногу, потом – правую, и огонь медленно пополз по ногам вверх. Чувство было такое, как будто тело окунули в расплавленный металл. Мальчик хотел закричать, но не смог и рта раскрыть. Огненное кольцо добралось до пояса, потом перешло на грудь и наконец охватило голову. Словно облако обжигающих голубых искр окутало его разум, и снова подступили дрожь и тошнота.
Но вот причудливые очертания стали приобретать форму и цвет. Темная комната совсем растаяла. Ее место заняла невозможная бриллиантово-иридиевая растительность. Воздух наполнился пряными густыми ароматами. Релкин понял, что тем или иным способом, а он все-таки выбрался из дома Пессобы.
Глазам его открылось небывалое. Лиловатые небеса, прочерченные полосками розовых облаков, взирали на мир, покрытый фантастической растительностью. Огромные маргаритки покачивались на десятифутовых стеблях. Другие цветы, поменьше, буйно разрослись у их изножий, и все вокруг покрывала бриллиантово-зеленая трава. В центре поляны находилась статуя. Существо, которое она изображала, едва ли можно было назвать гуманоидом. Позади поляны пространство оставалось пустым, а за пустошью сверкающий водопад рушился с серых скал в мистически зеленую тьму каньона. В другую сторону от поляны тянулась череда невысоких холмов, покрытых деревьями, в просветах между деревьями сверкало неестественно лиловое небо.
На этом небе пылало крохотное солнце, слишком яркое, чтобы можно было хоть на мгновение задержать на нем взгляд, но едва ли превышающее по размерам большую звезду.
Релкин в глубине души понимал, что случилось нечто весьма странное. Мир ли переменился, он ли не находится больше в том мире, который знает? В любом случае этот сумасшедший мир был чужеродным. Рассуждения привели к мрачному выводу, что теперь он не имеет ни малейшего представления, как искать отсюда дорогу домой.
Он ощутил на лице теплый ветер. Ароматы здесь были странно сладки. Эльфийский лорд по-прежнему стоял рядом, не меняя положения. Видимо, как и Релкин, он не мог шевельнуть и мускулом. Ветерок играл круглыми листьями деревьев.
Время ползло бесконечно медленно. Розовые облака неторопливо проплывали по небу – этот процесс, казалось, занимал часы. И все это время Релкин не мог пошевелиться, словно сраженный тяжелейшим приступом драконьего столбняка.
