— Не может… — Элис отшатнулась, прижавшись к спинке кресла, — вижу.
Она покосилась на Курта: как он?
И позавидовала. Можно было подумать, что для него езда сквозь стены шестиэтажек — дело самое обыденное. Самой же Элис так не казалось.
— Вы из живой изгороди на меня выскочили, — напомнил Курт, — помните, когда мы познакомились? Мне показалось, что вышли прямо из кустов, как бесплотный дух.
— Там был проход.
— Не было. Сможете снова здесь проехать.
— Сквозь стену? — Элис вздохнула. Грустно призналась: — Смогу.
— Это хорошо, — с удовлетворением пробормотал Курт, — это вам не сказки читать, тут все взаправду.
С ним хорошо было ехать. Даже весело. С видом философским и слегка меланхоличным Курт отмечал все стены, сквозь которые провела Элис его “Победу”, все канавы, над которыми она проехала, как по ровному, кусты и газоны, и изгороди.
Дороги фейри.
— Если отец лишит вас наследства, устраивайтесь водителем к какой-нибудь шишке, горя знать не будете.
— Я лучше замуж выйду, — рассудительно возразила Элис.
Через пятнадцать минут она уже сворачивала к “Дюжине грешников”.
У ворот ее дома, прощаясь, Курт поинтересовался без обычной своей решительности:
— У вас, вообще, много дел сейчас? Я хочу сказать, это надолго, ваши разговоры с Драхеном? Вы ведь из-за него так спешили?
— Скорее, из-за себя. Курт, я пока не могу рассказать… просто не знаю, что рассказывать.
— Да я и не тороплю, — он пожал плечами, — просто, если это не займет весь день, я бы дождался вас, чтобы вечером вместе съездить в Нарбэ. Кто знает, может Лихтенштейн расскажет что-нибудь интересное.
“А что он может рассказать, чего я не знаю?”
Элис не спросила вслух — незачем. Честно говоря, ей хотелось поехать. С Куртом. Куда-нибудь — в Нарбэ, так в Нарбэ, в гости к галантному Вильгельму. И ей хотелось увидеть Невилла. Но тут совсем другое дело. С Куртом было легко, он был свой, хоть и русский, он был непонятный, это правда, но не заставлял все время думать, все время решать новые и новые загадки.
— Не знаю, — проговорила Элис, после паузы, — вы поезжайте без меня. Приглашение в кино остается в силе?
— Не вопрос!
— Замечательно. Когда вернетесь, заходите в гости. Может быть, у меня будет, что рассказать.
— Вы только не забывайте оставлять бубаху на ночь тарелку с кашей.
— И с маслом, — серьезно кивнула Элис, — я знаю.
…Ей хотелось увидеть Невилла. И это было совсем другое дело. С ним тоже было легко, с эльфийским принцем, ее эльфийским принцем, но эта легкость была, наверное, сродни наркотическому опьянению. С чем еще можно сравнить волшебство, ставшее реальностью? Обыденность, до краев наполненную чудесами? Другой мир, иной, по какому-то невероятному и счастливому стечению обстоятельств Элис получила на него права. И там было можно все. У сказки должны быть законы, но пока что ни с одним из них не довелось вступить в противоречие, а значит, законов, как бы и не было.
Но нет, не так, и не в этом даже дело. Если Курт не заставлял думать, то с Невиллом думать приходилось непрерывно. Любое его слово рождало вопросы, а его ответы можно было понять только сердцем. И думать, думать, думать, переводя то, что приемлешь душой, на язык слов и знаков. А иначе нельзя. Иначе — примешь до конца, и, кто знает, вдруг не сможешь вернуться к людям. Она ведь сумасшедшая, что бы ни говорил по этому поводу Курт. Она болела, и ее лечили — значит, было от чего лечить. И для нее вера в сказку — как пропасть, один неосторожный шаг и ты летишь. Вниз.
Все прошедшие дни, Элис то рвалась в этот смертельный полет, то, застыв на краю, пугалась и пятилась. Вот и сейчас она обрадовалась Камышинке, вышедшей навстречу из-за деревьев, но когда запрыгнула в седло, сердце сжалось при мысли о том, что лошадь под ней — никакая не лошадь. Что ее вообще нет на самом деле, мышастой кобылки с длинной прохладной гривой.
Ах, как хорошо получалось у Курта развеивать такие сомнения.
И как хорошо, что рядом с Невиллом, сомневаться не приходится ни в чем.
Эйтлиайн
Госпожа Лейбкосунг с утра выставила меня из дома, наказав без мужчины не возвращаться. Вопрос, где же я возьму ей мужчину посреди дикого леса, она оставила без внимания, как это и свойственно женской породе. Особенно кошачьим.
— Нет, милая, извини, — сказал я ей, — ты уже не в том возрасте, чтобы позволить себе детишек.
Велел подать коня и уехал к чертовой матери.
Считается, что в моем замке звуконепроницаемые стены и когтенепроницаемые двери, и это действительно так, беда лишь в том, что когда кошке приспичит, она вопит и царапается так, что и силовые щиты не спасают.
Ничего. Через неделю успокоится. Последние пять лет мы так и живем: раз в полгода я становлюсь в собственном доме гостем, забегаю только отоспаться на закате и на рассвете, и много времени посвящаю прогулкам на свежем воздухе. Я не ветеринар, но даже я знаю, что любовные утехи госпоже Лейбкосунг уже противопоказаны. А еще ей не мешало бы вправить мозги, потому что регулярно повторяющиеся обострения кошачьего либидо — следствие отнюдь не физиологической, а, скорее, психологической потребности. Проще говоря, старость не радость, психика уже не та, характер же остался девичьим. Лечить вот некому. Домовых в моем замке, разумеется, нет, функции прислуги выполняет нежить, а зомби, пусть и высококультурные, лечить кого бы то ни было, увы, не способны.
Ветеринары советуют молоко с валерьянкой. Я пробовал, — нет, не помогает. Самому, что ли, пить? Может, спать лучше стану.
Лошадь подо мной была обычная, человеческая. Они, вообще-то, боятся нечисти, лошади и собаки — чуют, кто их хозяевам главный враг, но зато и дрессировать их интереснее, чем духов, вроде моего Облака. Лошадей — интереснее. С собаками я дела не имею. Если с духами главная сложность в приручении, то с животными — в том, чтобы заставить их делать то, что кажется им сложным. В общем, отличный способ провести время, когда ищешь проблемы на свою голову. Как будто мне мало Конца Света?!
Камышинка, умница, встретила Элис сама, мне оставалось только ждать. Вот интересно, почему моя серебряная леди так настойчиво отказывается от приглашения в гости? Что-то чует? Подозревает? Наверное, да. Наверное. Ведь в первый день, появившись в воротах замка, она едва не перешла границу. Не хватило буквально полшага. И назавтра — снова. Если бы птицы не расшумелись так не вовремя, позабыв о том, кто тут главный, поддавшись разлагающему влиянию Гиала, Элис наверняка вошла бы во двор. И попалась. И не пришлось бы мне тратить время и слова, чтобы взять то, что хочется.
