Спустя некоторое время все угомонились и пошли спать. Али сидела на кухне, заканчивая поздний ужин, когда ее нашла горничная герцогини Пембери.
— Его светлость желает видеть тебя в кабинете на первом этаже, — сказала она и зевнула. — Не застрянь там навсегда. Я не могу идти спать, пока вся семья не уляжется.
Али вздохнула. Она и сама хотела бы лечь. Вместо этого она пошла к герцогу в маленькую комнату, которую убирала за день до приезда принца Броно. На столе стояла бутылка вина, в руке герцог держал нетронутый бокал с вином, а сам смотрел на канделябр и барабанил пальцами по подлокотнику кресла.
Али поклонилась.
— Ваша светлость желали меня видеть? — спросила она.
— Верон говорит, что торговец Гурхарт уверяет его, что все его люди, кто особенно сильно подружился с чужаками, мертвы, — ответил Мекуэн. — При осмотре их вещей найден смертный приговор за личной печатью короля.
— Ужас, ваша светлость, — тихо проговорила Али.
Мекуэн кивнул.
— Гурхарт клянется на собственной крови, что других убийц среди его людей нет, — продолжал Мекуэн, устало глядя на Али. — Он говорит, что ничего не знал об истинных намерениях убийц, когда брал их на работу в караван. Некоторые его люди исчезли, так что ему пришлось взять этих. Надо понимать, что эти исчезнувшие в Думари люди были убиты бандитами, чтобы Гурхарт взял их к себе.
Али кивнула. Она и сама так считала. Перевоз товаров в эту глухомань — не самое веселое путешествие. Дорога была тяжелая и гораздо опаснее обычных торговых путей. Гурхарт, вероятно, ухватился за возможность заместить пропавших людей и подумал, что они просто решили больше не таскаться в Танаир.
Вдруг в тихом голосе Мекуэна послышались суровые нотки.
— Но мне кажется странным, что посланница бога не предупредила нас об опасности заранее, когда опасность еще не была столь близко. Хотя, насколько мы с женой поняли из слов Улазима и Фесгао, именно ты увидела чужаков при караване и заподозрила неладное. Может быть, ты скорее не предсказательница, а воин?
— Нет, нет, ваша светлость, — сказала Али, излучая невинность. — Я просто хорошо запоминаю лица. Мне показалось, что одного из этих людей я видела еще в Раджмуате. И с чего бы он вдруг оказался на Ломбине, в торговом караване? Разве что задумал недоброе. Я это же и Локижду сказала, а он нашел нужным передать мои слова дальше.
— И еще одно, — сказал герцог. — Почему моими главными защитниками оказываются слуги и свободные от службы воины, а не Верон и стража, стоящая на дежурстве? Было совершенно очевидно, что сегодня командовали Улазим и Фесгао, и совета они спрашивали у тебя. Сейчас я хочу услышать правду.
За маской вежливой покорности Али выругалась про себя. Что-то слишком прямые он стал задавать вопросы. Она быстро соображала.
— Я просто заметила кое-что странное, вот и все, — сказала она. — И я не была уверена в Вероне, потому что он королевский шпион. За ним постоянно следят, уверяю вас. Но мы точно знаем, что никаких донесений в Раджмуат он с момента прибытия в Танаир не отправлял. А еще мы использовали слуг потому, что Верон для ночной службы обычно отбирает тех, кто предан в первую очередь ему, а уже потом — вам, ваша светлость.
— А то, что почти все эти стражники чистокровные луарины, ничего не означает? — спросил Мекуэн.
— Тут вашей светлости лучше спросить у самих Фесгао и Улазима, — ответила Али. — Может, рэка признательны вам за то, что в первом браке вы были женаты на рэка?
— И произвел на свет двух дочерей полурэка в королевской семье Риттевонов? — спросил герцог очень тихо.
Али уставилась в пол. Он слишком о многом догадывался, и она чувствовала беспокойство.
— Ваши слуги очень вам преданны, — сказала она.
Мекуэн нахмурился.
— Ты не в состоянии дать прямой ответ? — спросил он.
Али усмехнулась.
— Не всегда, ваша светлость, — шаловливо ответила она.
Мекуэн побарабанил пальцами по ноге.
— Мы бы все уже были мертвы, если бы не ты и наши слуги, — наконец, произнес он. — Будь уверена, я не забуду, — его взгляд потяжелел, — ничего не забуду, Али.
Али почесала затылок.
— Знаете, ваша светлость, всем проще будет, если вы будете принимать дары бога без вопросов, — напомнила она ему. — А если будете задавать эти вопросы мне, то заработаете головную боль, и все.
Мекуэн улыбнулся.
— Хорошо, так и сделаю. Полагаю, вопрос о твоем происхождении тоже под запретом?
Али покорно склонила голову.
— О, без сомнения, ваша светлость.
— Очень хорошо. Иди спать, и спасибо тебе.
Али уже открывала дверь, когда вспомнила еще одну вещь. Она обернулась к герцогу.
— Ваша светлость должны еще отблагодарить леди Сарэй, — сказала она, не уверенная в том, что не переступает границ дозволенного.
— Она снова начнет упражняться с мечом, если именно это тебя волнует, — ответил Мекуэн. — После событий сегодняшнего вечера мне кажется, что король Торталла, который позволяет женщинам брать в руки оружие, мудрее нас. Спокойных снов.
Знатная девушка должна иметь чувство собственного достоинства и быть целомудренной, не показывая, что думает об этом. Пусть простолюдинки кувыркаются в сене со своими неотесанными деревенскими ухажерами. Будущее вашей семьи и продолжение рода вашего будущего мужа и господина должны быть вашей важнейшей заботой. Не позволяйте ни одному мужчине, если только он не является вашим ближайшим родственником, обнимать вас. Только ваши кровные родные могут целовать ваши пальцы, щеки или лоб, остальные — лишь кончики пальцев. Иначе ваш будущий избранник может подумать, что вы не целомудренны. И никогда не позволяйте себе оставаться с мужчиной наедине, оберегая свою репутацию. Ни одна благородная девушка никогда не страдала оттого, что держала своих поклонников на расстоянии вытянутой руки. Ваша непорочность будет неоценимым достоинством в глазах вашею будущего мужа и его родных.
Из «Советов юной знатной леди» Леди Фронии. Книга подарена Али на двенадцатый день рождения ее крестной матерью, королевой Тайет.
Из соображений безопасности Али предложила Улазиму еще раз расспросить Гурхарта, ей хотелось убедиться, что торговец расскажет главному лакею тоже, что рассказал герцогу. Она бы очень хотела применить капли правды в ходе этих расспросов. Ответы Гурхарта ничем не отличались от тех, что он дал Мекуэну. Это была просто дополнительная перестраховка, но Али не хотелось снова расслабиться и пропустить что-нибудь существенное. Она была практически уверена в невиновности Гурхарта. Он был слишком напуган для того, чтобы врать, и боялся он не зря. Любой другой хозяин на месте Мекуэна отобрал бы все имущество торговца и, возможно, лишил бы его жизни. Здесь, на Архипелаге, герцогу даже не потребовалось бы получать разрешение королевского двора на наказание, как это было заведено в Торталле. На собственных землях знатный луарин сам был королем. Броно требовал самой суровой расплаты, но Сарэй умолила его проявить милосердие, и он смягчился.
