Она невидяще смотрела на бесшумно входящих в графскую опочивальню людей и дриад, своих на удивление тихих и смирных подруг, и что-то мокрое и мутное застило её взор. Эх, вот как оно бывает, если привязалась к кому-то всей душою, а к дракошке ещё и телом. А что самой сердечной приязни и заслуживает старый граф, который сейчас из последних сил растягивал последние минуты своего земного бытия, ни у кого не было ни малейшего сомнения - перед закатом в замок прибыл даже паладин святой церкви с демонстративно отсутствующим в ножнах оружием и с почтительным поклоном заверил, что несмотря на все разногласия, матерь-церковь нынче повременит с воинскими забавами, дабы не омрачить столь печального для всего пограничья события.
Граф возлежал в широкой постели, на удивление худощавый, совсем седой - и словно излучал изнутри прозрачный свет, заметный даже в сиянии многих дюжин свечей. Его ясные глаза, утонувшие почти внутрь под самые брови, обвели собравшихся почтить его последние мгновения. Странным образом взгляд вельможи обежал каждого - и нашёл что ему или ей сказать.
- Спасибо, друзья мои. Спасибо, что пришли навестить меня, - говорил он с трудом, едва сдерживаясь чтобы не сорваться на хрипящий старческий шёпот. - А теперь выслушайте сестру Мирдль - это важно.
Его сын, мрачно стоящий у изголовья по правую руку от отца, нахмурился бы ещё больше, если бы это было возможно. Но он не то, что не возразил против столь вопиющих нарушений традиций и приличий, но даже не шелохнулся. Много было предков в славном и доблестном роду. Если попустят боги, не меньше будет и дальше. Но великий граф Эверард, Горный Дракон, один - вот он, подводит нынче последние итоги и платит по последним счетам.
Как ни удивительно было требование старого графа, но Мирдль своими речами удивила всех куда больше. Она днём долго подбирала слова, пытаясь выстроить будущую речь в соответствии с раз и навсегда утверждёнными канонами и правилами, но потом махнула натруженной от повседневных работ рукой и положилась на вдохновение.
- Да будет почтенным собравшимся известно - из ныне живущих я единственная, кто прошла посвящение и отцу нашему небесному - Хранителю, и полный обряд на алтарях Силы Жизни, - это известие громом поразило одних и заставило крепко призадуматься иных других. А робкий и неуверенный голосок Мирдль набрал силу и странным образом разлетелся грохочущим океанским прибоем по всему замку, замершему в подлунных горах.
- Сегодня днём я робко доверила свой дух могучим и никогда не утихающим ветрам. И верные братья Хранителя вознесли меня в такие горние выси, что я смогла оттуда внимать истине, а теперь и исполнить возложенное на меня поручение.
- Сэр Вильям, которого мы привыкли и ещё долго будем называть графом, - мягко и в то же время торжественно обратилась она к старому вельможе, называя его на "ты" - пред ликом вечности все равны. - Ты прожил долгую и столь славную жизнь, что тебе как одному из очень и очень немногих, дано право выбора.
Она глубоко и неслышно глотнула воздуха. Перевела дух и тут же продолжила, не позволяя тишине опять выползти из углов.
- Ты можешь пойти обычною Тропой Воина - вечный бой и охота в Вальхалле, когда каждый рассвет ты будешь просыпаться обновлённый, чтобы вновь предаться забавам и пирам. Но открыт для тебя и другой путь... смутный и полный нешуточных опасностей.
Мирдль зябко поёжилась под льняной робой и храбро продолжила вещать неслыханное доселе.
- В благословенных небесных садах тебя давно ждёт голубоглазая красавица. Та самая, что до сих пор не даёт равнодушно биться твоему храброму и горячему сердцу...
- Анна... - голос заблиставшего очами и даже сделавшего усилие приподняться вельможи на миг прозвучал прежней молодостью.
- Да - Анна, - мягко кивнула Мирдль, не давая себе заплакать от обжигающего душу незримого пламени. - И ты можешь предстать перед нею вечно молодым и полным сил, и быть всегда с нею, если...
Как сердце старика не выскочило из груди от этих слов, не знал и он сам. Но старый граф сдержался, впившись в молодую женщину блистающим взором.
- Но для того тебе придётся рискнуть всем - даже бессмертием своей души, - жрица едва удерживала сознание на краю душной пропасти забытья - только тут можно полнее постичь и изведать помысел божий. - В тёмных и мрачных безднах вновь зашевелились могучие демоны, и первый из рода, Эверард, нынче опять скликает воинов своего десятка под знамёна Хранителя. И ты можешь занять место простого солдата - в небесном воинстве.
Собравшиеся молчали, потрясённые столь грозными откровениями. А Мирдль выдержала паузу, давая всем осознать новость и чувствуя как часто и гулко колотится её сердце, а затем собралась с силами и продолжила.
- Битвы с падшими никогда не были лёгкими, а победы бескровными. Победитель получает всё, - чуть более жёстко, чем намеревалась, произнесла она. - Но проигравший или погибший в том сражении также теряет всё - и навсегда попадает во власть тёмного бога подземных бездн.
Тишина воцарилась такая, что за чёрными окнами замер даже свет Селены. Казалось, весь мир сжался, затаив дыхание, в трусливом ожидании - на что же решится этот костлявый, пропитанный неведомым ядом старик?
Сухой смешок, едва не сменившийся кашлем, прозвучал из уст откинувшегося на атласные простыни человека. Он смеялся, озорно как раньше прищурив глаза, и в уголках выцветших ресниц даже блеснула алмазным блеском слезинка. И на удивление тихо и бесцветно прошелестел голос:
- Плохо же вы меня знаете, если сомневаетесь в моём выборе...
- Я лично не сомневаюсь, отец, - леди Эвелинн опомнилась первой. Она пожала плечами, отчего её рюши тихо зашуршали. - Но как я поняла - необходимо... озвучить?
И старый граф, который хоть и передал титул и земли сыну, но по-прежнему оставался первым дворянином пограничья, дал клятву перед лицами присутствующих и незримыми взглядами задумчивых богов. Да такую, что даже в озарённой свечами опочивальне чувствовалось, как демоны в аду трусливо скорчились от сжигающего их страха и бессильной ярости. Вот уж - кому дана такая сила здесь, тот будет некротим телом и духом и там...
Людей и лесных существ разметало по просторной опочивальне словно бесшумным ударом молнии. Души обожгло сухим жаром яростной, грешной и святой человеческой души. И не было сейчас силы, способной сравниться с сиянием истины.
На ногах удержалась лишь грустно-задумчивая Веллини. Она склонилась к ложу старого графа, всмотрелась в стекленеющий взор. Бережно, бесконечно нежно погладила разметавшиеся по подушкам седые волосы - и в тот миг, когда освободившаяся от земных оков сущность рванулась прочь из бренного тела, дриада прильнула к бледным устам и приняла в себя последний выдох великого человека.
