— Освободил, — уточнила Талеминка.
— Выкрал, — отрезал Ратхар. — Граф надеялся, что я завязну в войне с майрагинами, а сам хотел в это время, используя свои и стевольтовы войска, нанести мне удар в спину. К счастью, в первом же сражении нам улыбнулась удача…
— И что вы сделали с майрагинским королем?
— Отпустили. После того, как он дал слово, что в течение следующих трех лет ни один его подданный не переступит границы Гоимгозара.
— И ты ему поверил? — скривил губы Янган. — Поверил вонючему майрагину?…
— Кстати, они совершенно не пахнут… Совсем… Да, я знаю, что любые обещания, которые они могут дать людям или гномам, не имеют для них никакой цены. Хотя у них есть свои представления о чести, мы не являемся теми, на кого распространяется их честь… Однако есть клятва, которую ни один майрагин никогда, ни при каких условиях не нарушит. Клятва корнями, корой, стволом, соками и ветвями Черного Дерева.
— А что это такое — Черное Дерево? — заинтересовался Дэвид.
— К сожалению, не знаю точно… — вздохнул герцог. — Вроде бы святыня какая-то. Эх, найти бы ее!.. Тогда майрагинам точно можно было бы любые условия диктовать… Но, — он прищелкнул языком, — увы!.. Нету. Мне один пленник, которого мы… очень долго допрашивали… сказал, что Черное Дерево вообще растет не в этом, а в каком-то другом, призрачном мире, где когда-то жили их предки…
— А майрагины могут попасть обратно? — быстро спросил Дэвид. «Неужели?.. — подумал он. — Неужели мне наконец-то повезло?.. Как договориться со злобными майрагинами, я еще не представляю, но если они умеют перемещаться между мирами, я обязательно должен…»
— Нет, — покачал головой Ратхар. — Если бы они в иной мир умели уходить по своему желанию, как бы мы с ними воевали тогда, скажи на милость?.. Их и убить было бы невозможно… Да и зачем им тогда с нами Приграничье делить? Жили бы себе спокойно в своем мире, а мы — здесь… Нет, обратно они уйти не могут…
* * *
…До Лаутагана было рукой подать — два, от силы три дня пути. Они уже давно не прятались, ехали открыто, и только на ночь Дэвид, на всякий случай, окружал лагерь «куполом невидимости». Все устали, до безобразия стерли все, что только можно, о седла. На однообразную, подаваемую и на завтрак, и на ужин (обеда не было) кашу уже не могли смотреть — но бодрились, пытались шутить и даже заранее подсчитывали, сколько золота получит каждый участник «Последнего союза» и на что он это золото потратит. Тысячу на шесть разделить было сложно, наемники ругались, сбивались, выясняли, должен ли кто-нибудь иметь дополнительную долю, и даже пытались обратиться за помощью в подсчетах к герцогу, который почему-то реагировал на подобные предложения грубыми, некультурными словами. Дэвид в этих спорах участия не принимал, точные размеры вознаграждения его не волновали, более того, в последние дни он все сильнее задумывался о том, нужны ли вообще ему эти деньги. Как правило, теперь он ехал впереди отряда, стараясь не обращать внимания на бесконечные перепалки среди наемников.
— Эй, Дэвид!..
Колдун обернулся и придержал поводья, дожидаясь, пока пони Родерика поравняется с его лошадью.
— Чегой-то ты невесел в последнее время, как я погляжу, — пропыхтел предводитель. — Мысля какая сурьезная на ум пришла или чуешь че-нть недоброе?..
— Думаю, — коротко ответил Дэвид.
— А!.. Вон оно как… — с необыкновенной значительностью кивнул Родерик.
— Да, думаю. У меня такое чувство, что зря я влез в эту историю.
— Эт почему же?
— Да потому что… Ратхар, конечно, не ангел, но, с другой стороны, и не полный подонок… Что, если он прав?
— Ах вот ты об чем… — протянул Родерик. — Да уж, зря мы этой змее вовремя рот не заткнули…
— Ну почему же сразу змее?..
— Да потому, что отравил он твое сердце словами своими пустыми!.. Как можно человеку в таких обстоятельствах верить? Да он тебе, что хошь наплетет, с три короба пообещает, мать родную заложит, лишь бы поверили ему и отпустили!.. Видит же: надеяться не на что, значица, что ему остается? Токмо пленителей своих разжалобить!
— Не похоже, чтобы он пытался нас разжалобить…
— А когда спасителя королевства из себя изображали кричал, что, мол, без него провалится эта земля в преисподнюю, а то и еще куда глубже?
— А если и в самом деле провалится? — улыбнулся Дэвид. Насмешливые слова Родерика за минуту разогнали невеселые мысли, томившие его душу.
— Да ну! — Старейшина пренебрежительно махнул могучей, похожей на сардельку, короткой мускулистой рукой. — Не провалится! Триста лет королевство стояло — не провалилось! И еще столько же простоит!.. А если и провалится, нам-то что с того?! В другое королевство поедем… За границей, сказывают, люди с длиннющими носами и агромадными ушами — прям как у елефанта — не стесняясь по городским улицам разгуливают…
…На этот раз, никаких препон на мосту перед входом в королевский дворец им никто не чинил. Первый визит в Лаутаган таинственного колдуна в сопровождении бравой команды наемников уже успел обрасти фантастическими подробностями. Рассказывали о драконах, которыми повелевал колдун, о том, что он наслал на какое-то далекое королевство огненный дождь, о неистовых бурях, которые он создавал каждый день перед завтраком, об армии зловещих мертвецов, ожидающей в подземном мире малейшего знака его руки, чтобы выйти наружу и смести с лица земли всех, на кого он только покажет… С любой компанией, состоящей из гномов и людей, стражники обращались с необыкновенной осторожностью и прямо-таки сказочной почтительностью. Так что же удивляться тому, что караульные, дежурившие у моста, бегом бросились докладывать во дворец, стоило Родерику только осведомиться, не хотят ли они научиться летать?
Их пропустили к королю, на этот раз, даже не потребовав сдать оружие. Когда какой-то офицер, узнав в человеке со связанными руками герцога Ратхара, приказал было своим людям отвести означенного герцога в темницу, Фили легонько пихнул его плечом.
— Но-но! Руки прочь от нашего герцога!.. Вот покажем его королю Стевольту — тогда и забирайте.
У короля, впрочем, при виде герцога отвалилась челюсть. Способность распоряжаться самостоятельно он, казалось, совершенно утратил. Зато граф Маркман отреагировал мгновенно:
— В кандалы и в темницу! Головой за него отвечаете!..
Когда стража увела герцога, Родерик сунул большие пальцы рук за пояс и неторопливо изрек:
— Герцог ваш, как видите, доставлен в целости и сохранности.
Тут Стевольта, наконец, прорвало. Заикаясь, он начал рассказывать, какое великое дело совершили наемники из «Последнего союза», сколько жизней, денег, его личных королевских нервов они спасли, осуществив эту важнейшую миссию, что их подвиг никогда не будет забыт, и т. п., и т. п., и т. п. Минут через пятнадцать наемники начали переминаться с ноги на ногу, но дотерпели-таки до конца и, когда король закончил, стали ждать продолжения — не устного, естественно, продолжения, а увесистого такого продолжения, звонкого, которое в руках подержать можно… Из сундука в углу комнаты были извлечены два мешочка, которые и были вручены Родерику. Сверху, с таким видом, как будто бы он собирался наградить «Последний союз» необыкновенной, фантастической премией, граф Маркман положил свой собственный туго набитый кошелек. Сколько тут было, Дэвид на взгляд определить бы не взялся, но, судя по вытянувшимся лицам наемников, это было явно меньше того, на что они рассчитывали.
— Теперь можете идти, — ласково улыбаясь, сказал король. — Вам покажут комнаты во дворце… Сегодня в честь вашего подвига будет устроен большой пир, на который мы вас, конечно же, приглашаем…
— Простите, ваше величество. — Родерик поклонился. — А где и когда мы сможем получить остальное?
— Что? — удивился король.
— О чем вы? — нахмурился Маркман.
— В этих мешках от силы сотня…
— В каждом — семьдесят золотых, — оскорбленным голосом перебил его Стевольт.
— И еще мой кошелек, — скривил губы Маркман. На его лице было написано глубочайшее презрение. Как же можно — такую торжественную минуту нарушить подсчетом какого-то презренного золота!
Янган бесцеремонно заглянул в кошелек. Там было серебро.
— Пусть даже так, — сказал Родерик. — Пусть будет сто сорок. С серебром — сто пятьдесят, хотя тут и меньше… Договаривались о тысяче.
— Да вы в своем ли уме? — усмехнулся Маркман.
— Отказываетесь от данного слова? — с тихой злобой спросил Родерик.
В зале повисло напряженное молчание. За спинами «Последнего союза» бряцнуло оружие. Фили незаметно положил руки на топор. Талеминка погладила левый рукав… тот самый, под которым скрывались ножны с кинжалом.
Дэвид поймал взгляд графа, и Маркман в тот же миг перестал улыбаться. Дешевле всего было бы теперь же перебить этих наемников… но в тасуемой колоде был джокер, в предыдущей партии определивший судьбу Черного Герцога… И Маркман вдруг подумал, что он очень уязвим… окно рядом, ров вокруг дворца тоже недалеко.
