Впервые после встречи с Гвен Джефри предался воспоминаниям и взглянул на прежние свои поступки совсем по-другому.
По-человечески, что ли?
Впервые он почувствовал что-то подобное, стоя над телом Клевца. Тогда он просил прощения, испытывал нечто, что принято у людей именовать «угрызениями совести»…
Но потом это все на какое-то время забылось, словно и не было.
Теперь же убийца вспоминал.
Он вспомнил лицо брата Клевца — молодого рыцаря Рона. И вновь почувствовал странные для него «угрызения».
Сначала брат, потом — сам Клевец. Пускай последнего он и не убивал сам, просто позволил Спящему сделать это за него…
Но мог ведь и спасти. Легко. Мог.
Но — не спас.
Двойной заказ!..
Будь он проклят!
А Лейзон в свое время не побоялся ослушаться. И что, с ним случилось что-то ужасное? Нет. Даже наоборот. Он вновь стал человеком, вернулся в мир людей, зажил нормальной жизнью и снискал славу благородного рыцаря.
Как же хорошо, что Лейзон не знает, кто убил его ученика!..
А может быть, знает?
Нет, он не простил бы Джефри…
Но он человек. А людям свойственно прощать.
Проклятие, как же все запутано…
В окно ударил порыв ночного ветра. Бесшабашный озорник, который гуляет, где ему вздумается… Как хочется иногда стать ветром и так же носиться по свету, не обременяя себя мыслями и заботами!..
Этот заказ будет последним. Джефри выполнит его, получит деньги и станет искать лекаря, способного ему помочь.
Если такой не найдется, жнец станет искать смерти. Он сам бросится вниз со скалы, лишь бы больше не мучиться.
«Это твое проклятие, лишающий. За все твои прежние деяния. И ты должен идти с ним до самого конца, покуда не искупишь все прегрешения, тяжелым грузом повисшие на твоих плечах».
Да, прав был оракул. Но конец он выберет сам.
Джефри закрыл глаза и почти сразу же заснул.
В ту ночь он увидел странный сон…
* * *
Ворон лежал на кровати, по самый подбородок закутанный в одеяло. Рядом с его кроватью сидела…
Стеф?!.
— Ну же, Джефри, давай, — шептала она, склонившись к лицу пророка. — Ты выкарабкаешься, я уверена!
— Стеф, — слабо произнес несчастный. — Оставь меня, прошу. Я не могу видеть твое лицо, искаженное печалью.
— Глупости! — с жаром воскликнула девушка. — Я не оставлю тебя! И где тот уверенный голос? Все будет хорошо, вот увидишь. Ты не можешь умереть, Ворон. Я слишком сильно люблю тебя, милый…
Все было так странно. Джефри чувствовал, что любит Стеф, но в то же время сознание возмущалось — как это, она ведь совсем недавно пыталась убить его?!
Все перемешивалось — былое, грядущее… Прошлое и нынешнее так плотно переплелись с будущим, что пророк не мог спокойно лежать — в голове его творилось не пойми что, и он постоянно ерзал на постели, пытаясь избежать холодных компрессов, которые прикладывала к его лбу Стеф, пытаясь уйти от взгляда ее чудесных глаз.
— Что с тобой, Джеф? — обеспокоенно поинтересовалась девушка, заменяя тряпицу. — Ты словно дрожишь!
— Я не понимаю, что со мной, Стефани. — Вот так-так! Он, оказывается, помнит ее полное имя! — Мой мозг разрывается от мыслей прошлого, грядущего и нынешнего. Я словно утратил способность различать эти чувства между собой!
— Не переживай, милый. Я уверена, мы сохраним тебя. Ты просто не выдержал магию Пяти, она сломила тебя в той битве…
— Как закончилась битва? — хрипло поинтересовался Джефри.
— Мы победили, как ты и предрекал. Ни о чем не думай, солнце мое. Я с тобой.
— Иди ко мне. — Джефри готов был поклясться, что это произнес именно Ворон — он сам, но много-много лет назад.
— Иду, милый…
Стеф легко сбросила платье, нырнула под одеяло…
Он любил ее долго и нежно. Боль куда-то ушла. Он чувствовал только страсть, исходящую от юного тела девушки.
Пророк совершенно забыл обо всем. Он просто любил Стеф, ласково, осторожно… словно боялся потерять, словно больше они никогда не встретятся.
И он не смотрел в будущее. Ему наплевать было, что когда-нибудь они встанут друг против друга с клинками наголо, и только один из них переживет эту встречу.
Странное чувство — страсть. Джефри успел забыть его.
— Милый… Ты был великолепен! — сказала девушка, одеваясь.
— Ты чудо, Стефани, — ответил пророк, улыбаясь. — Я люблю тебя, солнце.
— Я тоже, Джефри. Больше жизни.
Грядущее вновь сжало виски Ворона, и он увидел этот бой, и гибель Стеф на острове Спящего. Сказал, едва сдерживая волнение:
— Не говори так, любимая. Жизнь — слишком сложная штука.
— Но любовь, Джефри, еще сложнее, — возразила девушка.
— Может так статься, Стеф, что все в один миг потеряет значение, — покачал головой жнец… точнее, пророк… еще пророк. — Любовь — великое чувство, но и его, оказывается, способно уничтожить время.
— Не говори так, милый. Лучше насладись покоем… вернись в себя. Мы все этого ждем.
— Даже Лейзон? — грустно усмехнулся пророк.
— Джим — больше всех, — горячо заверила девушка. — Ты не представляешь даже, как он волнуется, как ждет того времени, когда ты снова встанешь с кровати…
— …чтобы в очередной раз подкосить меня язвительным выпадом?
— Нет, Джефри, — возразила Стеф. — Джим действительно волнуется за тебя. Ваши мелкие распри сейчас — ничто. И ты, и он — вы на самом деле не можете друг без друга.
Пророк скептически усмехнулся.
— Госпожа. — Слуга явился совершенно не вовремя. — К господину Ворону посетитель.
— Кто еще? — не слишком добродушно поинтересовалась девушка.
— Кузнец Кар.
— Стефани, солнце, прошу, оставь нас, — попросил Ворон. — Мне нужно поговорить с ним наедине…
Стеф едва заметно кивнула и, резко поднявшись со стула, прошла к двери. Застыв на пороге, она еще раз оглянулась на бледного пророка и только тогда вышла.
— Вы позволите? — чуть виновато спросил кузнец, заглядывая внутрь.
Это был мужчина лет тридцати пяти — сорока, с коротко стриженной черной бородой и честными зелеными глазами. Телосложения кузнец был знатного — рубаха едва не рвалась на его могучей груди.
— Конечно же, Кар, входи! — Джефри изобразил добродушную улыбку. По крайней мере, попытался. — Разве могу я прогнать тебя?
— Вот и славно, господин, — сказал кузнец, опускаясь на оставленный Стефани стул. — Я пришел, конечно же, не просто так… Прекрасно понимаю, что вам нужен покой.
— Давай, я слушаю тебя, дружище.
— Господин Ворон, нам, похоже, удал ось-таки найти заклятие, способное напитать обычный металл силой.
