— А на том берегу вы что делали?
— Вас это никоим образом не касается, мэора Айнура. Хозяин твари — не я, поверьте.
— А кто вас знает? — задумчиво вопросила небеса магесса. — Может быть, это лишь талантливо разыгранное представление, чтобы отвести от себя подозрения?
Его скулы вспыхнули, а мокрые волосы встали дыбом от возмущения:
— Мэора, да вы что? Как вы могли подумать?.. Я к русалкам ходил.
— Ах, к руса-а-алкам! Надо же, как интересно, — вкрадчиво заметила Айриэ. — А зачем именно, не поведаете?
— Мириться, — признался он неохотно, пряча глаза.
— Я смотрю, мэор Фирниор, несмотря на юный возраст, умеет быть очень убедительным, — констатировала Айриэ.
Артефактор зло сверкнул глазами, но проигнорировал упоминание о младшем Ниарасе.
— Точнее, я попытался помириться, но тут как раз вы стали гоняться за хогрошем. То есть я-то не понял, что там происходит, мне Таллани сказала. Ну, я попросил у неё позволения переплыть реку — меня ведь утопить обещали, если посмею подойти к воде.
— Как же, как же, наслышана.
— И утоплю! — мрачно пообещали со стороны реки. — Иди сюда, плюхатель косорукий! И ты, Айнура, подойди, пожалуйста!
Они перебрались на берег, к Таллани.
— Что, не получилось? — вздохнула русалка.
— Не получилось. Честно признаюсь, я глупо поступила, — покритиковала себя магесса. — Мне бы с самого начала зачаровать место, хоть какой-нибудь «болотной трясиной», к примеру. Тварь не смогла бы быстро бегать и уворачиваться, а я бы её забила файерболами. Но я и представить не могла, что её хозяин сможет так легко и быстро блокировать мои заклинания. У него щиты ставились один за другим, будто магу это вообще ничего не стоило. Представить не могу, сколько сил он потратил — и как щедро! Проклятье, да чтоб он в гномьей Кошмарной шахте потерялся! Я и сама бы не смогла, наверное, ставить щиты быстрее. В общем, не нравится мне этот противник. Ловить и давить такого, как можно скорее.
— Да помогут тебе Текучие Воды! — пожелала Таллани.
Самым скверным было то, что маг неожиданно оказался лучше подготовлен к устроенной на него ловушке, чем сама Айриэ — к нападению. Будто знал заранее… или сориентировался на месте.
— Таллани, — негромко окликнула русалку Айриэ, — ты кому-нибудь говорила про ту вещь, которую дала мне днём?
Русалка недоумённо покрутила головой; зеленоватая грива красивой волной окутала округлые белые плечики, соблазнительно прикрыла высокую упругую грудь. Мирниас заворожённо уставился на русалку и шумно сглотнул, явно забыв про все свои боевые ранения и не слыша, о чём тут говорится.
— Айнура, да зачем бы я стала кому-нибудь говорить? Фирио не в счёт, он хороший, — простодушно добавила она, заставив Айриэ мысленно простонать.
— Что? Ты говорила ему про зачарованную свирель? И когда успели, ведь он, кажется, в замок возвращался?
— Он ещё раз был у реки, разговаривал о моей Ильви и… этом плюхателе! — неприязненно кивнула русалка на молодого мага и плеснула в того водой.
Та-а-ак, очаровательно. Всё те же, всё там же. Рассуждая теоретически, Мирниас мог почуять нападение на тварь, если как раз «выгуливал» её и управлял действиями хогроша. Или про свирель и «зов ундины» его предупредил Фирниор. Или юный Фирио сам — маг и лично управлял хогрошем.
Имелся и ещё один вариант, даже думать о котором было мерзко и тоскливо. Тианор.
Тианор, узнавший о её планах и, опять же теоретически, вполне могший успеть предупредить Файханасов о ловушке. Нет, сам менестрель никак не мог быть хозяином твари из-за отцовской крови. Эльфы неспособны к Запретной магии, даже полукровки. Но играть на стороне Файханасов он мог, как ни противно предполагать подобное развитие событий. Тианора она считала своим — пусть даже условно, временно — а своих подозревать особенно мерзко… и никуда от этого не денешься. Такая роскошь, как безоговорочное доверие, ей сейчас недоступна.
— Тьфу, кхе-кхе!.. — закашлялся и принялся отплёвываться разом очнувшийся Мирниас. — За что? Сама передо мной тут своими прелестями трясёшь, а потом злишься, что я на тебя пялюсь?
Он сердито размазывал по лицу грязь и кровь, поморщился от боли, задев рану, потом спустился к воде и осторожно умылся.
— Ну и кто здесь у нас кобель? — зло прищурилась русалка и подбоченилась. — Вспомни-ка, в чём ты мою Ильви обвинить пытался, а? Она, значит, распутница, потому что с тобой одним любиться не хочет, а ты у нас чистенький? Что ты про русалок вообще знаешь, сопляк косорукий? Ты женщину-то толком удовлетворить не можешь, судя по тому, что Ильви рассказывала, а туда же, права заявить на неё пытается! Сначала научись, потом лезь во взрослые игры играть! Кто тебе вообще позволил судить нас людскими мерками, когда мы — не люди и живём по своим законам? Да, у нас нет и не может быть одного партнёра. Иначе мы не выживем как раса! Да, нам нужно переспать со многими людьми, и не по одному разу, чтобы хоть трое-четверо из нас смогли зачать в это лето. Но тебе-то, надменный слепец, кто дал право нас осуждать?
— Никто! Я очень сильно ошибался, — побледнев для разнообразия, тихо и твёрдо ответил Мирниас, чем разом остудил гнев русалки. — Таллани, я действительно пришёл просить прощения у Ильвилы. Я понимаю, что сильно её обидел и что она не хочет меня видеть, но прошу тебя, передай, что я сожалею. Я… я приревновал тогда и наговорил глупостей, как дурак.
— Как скотина и последний негодяй, — желчно поправила его Таллани.
— Если тебе так будет легче, зови как хочешь, — одними губами улыбнулся Мирниас. — Кажется, я заслужил…
— Ильви — доверчивая девочка, а ты… Эх!.. Дурак и есть, — махнула рукой русалка и отвернулась, устав ругаться.
— Я прошу у неё прощения, — с трудом выговорил артефактор. — Я ей подарок принёс, на том берегу лежит… Возьми, пожалуйста, передай Ильви, если тебе не трудно.
— Ишь, какой умненький выискался! — снова начала заводиться русалка. — Думаешь, подарочком откупишься? Ну нет, не выйдет у тебя так легко… Эй, ты чего падаешь?..
Ослабевший от потери крови Мирниас резко осел, почти рухнул на прибрежный песок и шевельнул немеющими губами:
— Ну, не выйдет так не выйдет… А подарок возьми, это светильник зачарованный, подводный. Будет у вас зимой своё солнце…
Магесса скептически осмотрела почти потерявшего сознание Мирниаса и велела Таллани:
— Оставь его, пожалуйста, а то он кровью истечёт, пожалуй, пока ты всласть его изругаешь.
— Туда и дорога, — пробурчала русалка, но гнев её явно остыл. — Вылечишься, приходи… продолжим разговор, плюхатель! А сейчас сплаваю, так уж и быть, за твоим подарочком.
