— Я… готова.
Вдруг хлынул дождь. Скрыл Нонуса за прозрачной текучей стеной, и я рванулась к нему, еще не разумом, скорым на тревогу сердцем испугавшись, что сейчас он исчезнет за ней навсегда. И прежде чем снова испугалась, теперь своего порыва, вампир уже обнимал меня. Глаза Нонуса оказались на уровне моих глаз, я видела свое отражение в них: худое лицо с огромными глазами, сведенными густыми бровями и морщинками сомнения у губ — маска смятения.
— Я люблю тебя, Ариста, — просто и неожиданно сказал Нонус — пустил кинжал, перерезавший канат, и мы рухнули в черную пропасть, рассекаемую тонкими прерывистыми серебристыми линиями воды. Я моргнула, стряхивая с ресниц дождь, и теперь увидела не свое отражение, а просто глаза Нонуса, светлые, прозрачней струй, льющихся с неба, но уже не холодные. В этот раз он не прятался от меня под маской тени, ярко, как днем, я видела его лицо, спокойное и ясное. Капли застревали в уголках его губ, сглаживая вечную усмешку вампира, делая ее не такой уж резкой. Его скорое дыхание обжигало мне щеку. А когда я крепче прижалась к нему, я услышала биение его сердца.
— Ведь это наилучший вариант любви, когда двое просто смотрят в одном направлении, верно? — тихо добавил он, а я следила за движениями его губ, как зачарованная, а потом прижалась к ним своими, чтобы прекратить все слова. Не нужно пока вспоминать Бал Карды и стаи птиц, потом придет время разобраться, чего больше в моем чувстве — любопытства или благодарности, сейчас время ощущений, а не мыслей. В конце концов, всегда можно обвинить во всем дождь.
Намокшая одежда стянула тело ледяной коркой, тем чувствительней и слаще казались прикосновения его горячих сильных пальцев, изучающе поглаживающих мою шею и грудь, а, даря ласки сама, я прислушивалась к ускорившемуся биению его сердца и затаенно улыбалась. Он чувствовал эту улыбку на моих губах своими, тут же возвращал ее мне, и это ощущение казалось едва ли не сильнее другого, куда более интимного соприкосновения двух тел. Шум дождя отдалился и угас совсем, только вода все лилась и лилась с небес, очерчивая в темноте холодными мазками силуэты наших разгоряченных тел. Смертные разбегались от дворца под защиту деревьев парка, они боялись замерзнуть под черным ночным дождем, а двух carere morte этот дождь наоборот заключил в прозрачный кокон, дав согреться в обоюдных ласках, дав вспомнить наши все еще живые и умеющие больно, сильно и сладко чувствовать тела. Ласки становились все жарче. Я дразнила, то отдаляясь, то приближаясь, угадывая его желания и медля их исполнять, распаляя… пока Нонус не прижал меня к перилам мостика, не оставляя выходов, — без капли его привычной разумной отстраненности самозабвенное движение. Он вздернул мне платье до талии, а я за плечи привлекла его к себе еще ближе, так, чтобы выходов не осталось совсем.
— Все-таки не все вампиры оставляют влечение в первом пятидесятилетии, — лукаво заметила я, и теперь пришла очередь Нонуса прервать меня поцелуем.
Все можно, пока идет дождь — это стало нашим негласным правилом. Но вот, серебристые нити, сшивавшие небо и землю, разредились и пропали, разбитое ударами капель зеркало пруда вновь чернело гладкой глазурью. И вампир отступил от меня. Белая, не потемневшая от влаги куртка нелепо встопорщилась на мальчишески узких плечах, когда он скрестил на груди руки, спрятав облепленные намокшими кружевами изящные запястья. Он смотрел мне в лицо, взгляд бегал от губ к глазам, будто Нонус ожидал от меня каких-то слов или хотя бы знака. Но я молчала — осторожно. Игривость, с которой я только что проверяла границы холодности партнера, исчезла, вернулись все старые сомнения и обиды. И, наконец, вампир отвел взгляд.
— Это не мы, — сказал он то же, что недавно думала я. — Это дождь виноват. Давай для общего спокойствия пока думать так, моя мокрая-до-нитки Королева. Очень скоро ритуал обмена кровью — обмена мыслями все равно сольет нас воедино, и все истинные чувства вскроются, как реки весной.
Я встрепенулась, выказав фальшивую деловитость:
— Когда?
Вампир оглядел опустевшую, потемневшую и засветившуюся зеркалами луж дворцовую площадь.
— На сегодня кураж толпы уже потерян. Я слышал клики призвать Асседи на трон, думаю, эта идея возобладает в народе на ближайшие сутки. Но это не значит, что можно отложить нашу эскападу. Я приведу своих кукол в рабочее состояние, и ты собери своих из окрестностей. Встретимся в старом дворце через два часа.
Я, не удержавшись, улыбнулась:
— Чтобы привести кукол в рабочее состояние, мне достаточно получаса, полагаю, тебе и того меньше. Остальное время ты, видимо, собираешься потратить на переодевание и прихорашивание? -
Голос, все-таки, звучал еще неуверенно: от неугасшего дыхания дрожало горло. Нонус шутливо развел руками:
— Не люблю вершить историю в потерявшей вид одежде.
Через два часа мы встретились на том же балконе старого дворца Асседи, где четырнадцать лет назад я стала carere morte.
Нонус полностью переоделся: в точной такие же белый плащ-куртку, расшитую кружевом рубашку и панталоны, только сухие. Я напрягала губы чтобы не засмеяться. Сама же просто просушила платье, покружившись в танце вокруг костра, разожженного на главной площади Карды. Таких безумных танцоров там было много… как и голодных вампиров вокруг. Не удержавшись, я обессилила в танце четверых или пятерых, вспоминая при этом гипнотические «Солнце и Луну» Бала Карды. Нонус тоже подкрепился по дороге: на кружевном манжете осталось пятно крови.
«Странная неаккуратность! Должно быть, он очень сильно волнуется…»
— А где старый знакомый из южной империи? — удивилась я. — Я думала, ты нас познакомишь.
— В этом нет необходимости: вы с ним будете заниматься разными частями моего плана. — Нонус облокотился о перила балкона, повернувшись в профиль. Заметно было, что он не хочет встречаться со мной взглядом. Я мельком подумала: из-за волнения или из-за недавнего дождя? — но вампир не дал угубиться в разбор догадок.
— Перейдем к делу, — суховато сообщил Нонус. — Ты, надеюсь, помнишь, что в моем плане избавления Терратиморэ от Макты я собираюсь поручить тебе пятерку старших вампиров. Вако может помешать моему опыту с Мактой, поэтому он и его компания должны быть устранены. Полагаю, ты не изменила отношения к ним за прошедшие годы?
— Я приведу их, куда скажешь. И втайне надеюсь, что ты прикажешь вывести их на солнце.
— Не совсем. После обмена кровью со мной ты должна будешь привести их в церковь Микаэля. Точнее, они сами побегут туда, едва узнав от тебя о Голосе Бездны — Атере, чья гробница находится под церковью… Уничтожить Атера — и Макта уйдет в сон до рождения следующего Голоса Бездны.
