«Дерзко, — подумал Стас, — здесь политика, здесь подначки на „слабо“ не проходят».
— Я никого не боюсь, — улыбаясь, возразил сур. — Итак, ты хочешь возглавить армию и изгнать Айрин из Ильдорна?
— Да. За это…
— Об этом потом, — перебил сур. — Что ж, я подумаю над твоей просьбой.
Он намеренно выделил последнее слово, намекая на ее положение просителя.
— Элор, ты можешь отдыхать, я прикажу, чтобы ты не знала ни в чем недостатка: еда, напитки, развлечения. Мои слуги исполнят все, что ты пожелаешь. А я… приму решение.
— Спасибо, великий сур, — сдержанно проговорила Элор. — Я не забуду того, что ты сделал для меня, независимо от твоего решения.
«Молодец, — оценил Стас, — вот здесь — молодец».
— А это — мой сын, Джабир, — вдруг представил сур невысокого молодого парня с лицом видавшего виды повесы и уже заметным брюшком. Стасу он не слишком понравился.
— Ты очень красива, Элор, — сказал Джабир. — Отец, мы должны ей помочь!
— Это надо обдумать. А этот ставр? — вдруг указал на Стаса сур. — Кто он? Твой слуга?
— Он помог мне бежать. Мечедар — вождь одного из кланов, он обещает мне помощь от имени ставров, недовольных правлением Айрин, а таких многие сотни!
— Вот как! Прошу прощения, вождь, — сур взглянул на Стаса по-иному. Облик ставра производил впечатление. Стас это знал и изо всех сил выпятил грудь и расправил плечи так, что затрещала материя.
— Помощь ставров? Это интересно. Ступай, Элор, и отдыхай.
Их с почтением проводили из зала. Стас изо всех сил пытался разобраться в дворцовом лабиринте, но получалось плохо. Похоже, обратно их вели другой дорогой.
Оставшись вдвоем, гости переглянулись. Стас стрельнул в сторону двери глазами. Элор с улыбкой кивнула.
— За нами будут следить, — сказала она на ставрском. — Как хорошо, что я знаю ваш язык. По крайней мере, лишим их возможности слушать.
— Быть может, — согласился Стас. — Значит, если сур даст тебе армию, ты пойдешь на Ильдорн?
— Конечно! А ты поможешь мне. Ты же механик, ты придумаешь, как взять город. Ах, я не подумала… Надо бы сказать об этом суру. У Айрин есть метательные машины, но ведь и ты можешь сделать не хуже?
Стас пожал плечами:
— Не знаю. Быть может.
— Сможешь! — утвердила Элор. — Подумай над этим. Если хочешь, прикажу принести перо и бумагу, ты сможешь рисовать чертежи.
— Ты еще не получила армию, — улыбнулся он.
— Я получу ее!
Два дня прошли в приятной, но томительной скуке. Они ели, пили, нежились в бассейне. Благодаря отдыху, массажу, хорошей еде и красивой одежде девушка преобразилась. Исчезли темные круги под глазами, плечи и бедра округлились, ухоженные волосы отливали на солнце. Элор так похорошела, что Стас не мог оторвать от нее глаз.
Они спали в разных комнатах, но Стас не смел войти к ней. Он знал, что за ними следят, и не хотел навредить, хотя желал ее, как никого на свете.
Время шло. Элор была спокойна, а Стас чувствовал тревогу. Вдруг сур, не мудрствуя лукаво, схватит их и выдаст Айрин, разумеется, за хорошее вознаграждение, те же земли или золото. Айрин пойдет на все, лишь бы остаться на троне! И, не воюя, он получит все, что обещала Элор!
Он поделился сомнениями, но Элор улыбнулась:
— Он поддержит меня, я уверена.
— Тогда почему он так тянет?
— Он здесь хозяин.
Из предложенных развлечений Элор выбрала езду верхом, и Стас тоже решил поучаствовать. Но местные единороги, более приземистые и гривастые, боялись ставра. Сопровождавшие их повсюду унгольцы смеялись над мучениями чужеземца, но Стас был упорен, к тому же делать во дворце все равно было нечего. С большим трудом и частыми падениями Стасу удалось объездить одного уникорна, он чувствовал невероятную гордость и хотел просить сура, чтобы единорога оставили ему навсегда.
Стас с улыбкой вспомнил, как в любимой некогда игре скакал на нарисованной лошади или ящере и ужасно гордился этим — а в жизни сидел на лошади, наверно, раза два.
— Я рогат и ты рогат, мы с тобой подружимся, — приговаривал Стас, кормя питомца фруктами со стола, и быстро завоевал его симпатию. Стас придумал ему имя — Уник. Сокращенное от «уникорн» или единорог по-латыни. Спустя неделю Уник уже не боялся ставра и охотно позволял чесать себе спинку, не пытаясь боднуть рогом в глаз.
Элор ездила верхом свободно, держась в седле с непринужденностью амазонки, и знавшие толк в выездке унгольцы одобрительно цокали языками.
На исходе девятого дня Элор позвали к суру. Стаса не пригласили, и он в нетерпении ожидал девушку, гадая, что скажет правитель.
Элор вернулась в молчании, села на лавку и уставилась в стену.
— Что он сказал?
Элор не отвечала, и Стас понял: что-то пошло не так, как рассчитывала она. Он не стал торопить события и тоже молчал, чувствуя, как воздух сгущается от затаенных эмоций.
— Я не знаю… — наконец выговорила Элор, теребя себя за рукав.
— Он отказал тебе? — предположил Стас.
— Нет.
— Тогда…
— Он хочет, чтобы я вышла замуж за его сына. Того, что стоял у трона, помнишь?
Стас помнил. Молодой рыхлый парень с циничными глазками извращенца. Стас представил, как он тянет к Элор свои поганые пальцы, хватает и щерится похотливой улыбкой… Кулаки набухли ненавистью. «Не дай бог тебе ее коснуться, Джабир!»
— Он сказал: помогать безвестным нет смысла, а выйдешь за сына и станешь ему женой — тогда и притязания на земли законные. Свадьбу предложил справить не откладывая, а потом и войско снаряжать.
Стас молчал. Что он может сделать — они во власти сура, и тот хорошо это понимает. Никуда ему и Элор не деться. Никуда. Снова в неизвестность, голод и леса она не пойдет. От этих мыслей стало еще страшнее.
— Что ты молчишь, Мечедар? Скажи что-нибудь.
— Что я скажу? Тебе решать, — выдавил Стас, стараясь не встречаться с ней взглядом.
— Мне хочется знать, что ты думаешь?
— Хочешь знать? Изволь, — он повернулся. — Настоящие друзья, те, что хотят помочь, не ставят условий. Это раз. Я думаю, сур использует тебя и твое имя, чтобы взять Ильдорн, а дальше… В лучшем случае ты станешь править с этим… человеком. В худшем…
Он резко оборвал, но Элор желала слушать:
— И что же в худшем?
— От тебя останется только имя, а ты станешь одной из его наложниц.
Элор сжала зубы:
— Этого не будет!
— Забыла сестру? — жестко парировал Стас. — А они и вовсе тебе не братья.
Она задумалась, но для Стаса все было ясно.
— Все просто, Элор. Реши для себя один только раз: ты готова отдать за власть свое сердце? Если да — то не раздумывай. А если нет…
