— Ага. Человеческие жизни — на весы — где больше, где меньше! Как устанавливаем приоритеты — поштучно или повозрастно? Или по общественной значимости?
— Поштучно, если ты так ставишь вопрос. Один против сотен, если не тысяч! — И этот один — то же жертвоприношение, только Богу по имени Целесообразность — самому страшному из всех известных, потому что поклонникам его — несть числа! О том, что сами продаетесь с потрохами, можно даже и не упоминать. Вы тоже «черные», Дан, только не хотите признаваться себе в этом.
Дан покачал головой:
— Либо ты искренне путаешь иллюзорную «черноту» с истинной, либо передергиваешь.
— Какое это имеет значение? — устало отозвался Жорот. — Материал для ваших психологов ты получил, а уж обрабатывать — их дело.
— Ты что, везде подводные камни ищешь?
— Я не прав?
— Сейчас — нет.
— Извини. Если можно, давай заканчивать.
Дан кивнул и, вставая, добавил:
— Я исхожу из того, что мы оба не горим желанием затягивать нашу встречу.
— Согласен.
— Поэтому я делаю все быстро, но какое-то время ты будешь не очень хорошо себя чувствовать. Возможны потери сознания, слабость. Не паникуй, в течение недели все стабилизируется. Ухудшение состояния начнется сейчас — по-хорошему, я должен этот, второй, сеанс провести минимум через четыре дня.
— Я понял, все нормально. Что я тебе должен?
Дан сухо ответил:
— Я только исправляю то, что наделали мои же коллеги.
Жорот кивнул, особенно не настаивая.
Дан, добравшись до колдуна, сказал:
— Отодвинь, пожалуйста, кресло от стола. Да, так сойдет. Я начинаю.
После сеанса колдун выглядел ужасно — впечатление было, что он только-только оправился от смертельной болезни. Перехватив встревоженный взгляд Арики, Дан покачал головой:
— Сегодня я ничего не сделаю. Проводи меня, пожалуйста.
В коридоре Магистр тихо сказал женщине, передавая сложенный листок бумаги:
— Это укрепляющий настой. Пропорции и частота там написаны. Проследи, чтоб твой колдун принимал его регулярно. А то умрет, а ты потом мне объявишь великую месть.
— А что, это вероятно?
— Вроде не должен, но лучше не рисковать.
Арика кивнула и тихо сказала:
— Спасибо. До свидания.
— Удачи тебе.
Вернувшись в комнату, Арика встревоженно взглянула на Жорота. Тот, улыбнулся, вставая:
— Домой?
— Да, — она подошла к колдуну, и, взяв его за руку, в несколько шагов провела через Зону.
Отпустила Жорота, продолжая настороженно следить за его движениями, которые были весьма неуверенными.
— Ты это. Сядь лучше.
Тот и сам уже направлялся к одному из кресел. Устроившись, колдун усмехнулся:
— Дан успел тебя застращать? Не бери в голову, отойду.
Арика пожала плечами:
— Я надеюсь. И надеюсь, что ты будешь принимать это, — она протянула колдуну рецепт.
Жорот взял лист, подержал его несколько секунд в руках и кинул на столик:
— Буду, конечно.
— Ура, — вздохнула Арика.
Колдун иронично приподнял брови:
— У тебя такой вид, словно я только и делаю, что капризничаю. Женщина уставилась на него в недоумении. Потом пожала плечами:
— Нет. Извини, я подумала совсем о другом.
— Связанном со мной?
Она кивнула и спросила:
— Позвать Роджера?
— Позже. Так если не секрет, о чем ты задумалась?
— Неважно.
— Как хочешь, — ровно отозвался колдун.
Арика, сообразив, или вообразив, что разгадала подтекст последней фразы, — «В таком случае и от меня искренности не жди» — решилась на откровенность:
— Я абсолютно не понимаю, как ты исхитрился до сих пор — выживать. Разве что никто не хотел с твоим Кланом связываться.
— То есть, по-твоему, я нежизнеспособен? — насмешливо уточнил Жорот.
Арика, вздохнув, присела на подлокотник дивана:
— По-моему, ты слишком нерешителен и мягок.
— Аргументируй, пожалуйста.
— Пожалуйста. Я — живая? Кто еще после моей выходки просто не убил бы меня?
— Я же объяснял, — терпеливо сказал колдун. — Какой смысл было тебя убивать?
— Да помню я твои объяснения, помню! — фыркнула Арика. — Только все они перечеркиваются одним вопросом — а смысл меня — оставлять в живых? Что ты с этого поимел? Только не надо говорить, что отец отомстил бы тебе, и так далее. Потому что все это ты узнал уже — потом! На момент своего решения ты не мог ничего этого предвидеть. Отпускать меня после случившегося было просто глупо! А вздумай я тебе мстить? Ведь — просто случайность, что мы с тобой нашли общий язык, а не получилось как с твоим учеником. Его ты тоже пощадил, и — какую цепочку породило твое милосердие? Лично для тебя?
В дверь вдруг раздался стук и вошел слуга с подносом, сервированным для чаепития. Арика подняла брови: она давно подозревала, что Жорот как-то приказывает слугам на расстоянии, — похоже, это был именно тот случай. Женщина передвинула столик к креслу колдуна и, дождавшись, пока слуга поставит на него поднос поблагодарила его.
— Тебе как обычно? — она подняла глаза на Жорота, переставляя чашки так, чтобы ему было удобней дотянуться.
Колдун кивнул и продолжил прерванный разговор, словно паузы не был:
— Да, действительно. Когда есть выбор, я предпочитаю проявлять, как ты выразилась, милосердие. Потому, что негативная цепочка последствий может с равной вероятностью пойти как от «милосердного», так и от «жестокого» решения. Предположим, я поставил бы себе правилом — жестокость. Тогда я, конечно, убил бы мальчика. И — тебя, естественно. Не возникло бы проблемы «Черного», но твой отец объявил бы мне вендетту. Надеюсь, ты не станешь отрицать, что, в лучшем случае, месть твоего отца немногим отличалась бы от того, что произошло со мной при нынешнем раскладе? В худшем он меня просто убил бы. Кстати, ты не задумывалась, что люди с гораздо большей энергией и настойчивость мстят за своих близких, нежели за себя?.. Исключения, конечно, есть, но общая статистика именно такова.
Колдун мелкими глотками пил дымящийся чай.
Арика, подумав, заметила:
— Хочешь сказать, что, как ни поступай, все равно, в конце концов — влипнешь? «Не ошибается только тот, кто ничего не делает»?
— Именно. Но милосердие, с моей точки зрения, более выгодно — потому что дает меньший отрицательный эффект, меньше народу жаждет твоей крови. Хотя, иногда приходится прибегать и к крайним мерам.
— Банш? Тут ты тоже пострадал из-за милосердия. Прикончил бы всю семейку — и…
Жорот поставил полупустую чашку на стол. Поднял брови с ироничным выражением лица:
— Убивать — детей?
