Пусть легка будет твоя дорога, Сен, куда бы твоя душа ни направлялась. Я не знаю, что ты успел сделать за свою жизнь, но я видела от тебя только хорошее, насколько это вообще было возможно. Надеюсь, тебе повезет...
... уже после похорон Дайске настоял на конфиденциальном разговоре. Отдалившись недалеко от лагеря, мы уселись на лесной полянке. Какое-то время мы молчали, пока Масараши первым не начал разговор.
- Ты скоро заканчиваешь исследования, верно?
Исследования... И впрямь, моя работа уже подошла к концу. "Теория чакры", учебник для чуунинов Конохи и для старших курсов Академии Отогакуре, был готов, осталось только разместить все статьи в нужном порядке и записать их.
- Верно, - кивнула я. - К чему этот разговор?
- Нам поручили защищать тебя только на время проведения этого исследования, - спокойно произнес блондин. - Что будет дальше, я не знаю. Есть вероятность, что нас отзовут, а тебе дадут другую охрану - или же тебя включат в состав какой-либо команды. В любом случае, мы вряд ли увидимся больше.
Я лишь промолчала. А что ответить? Идет война, и АНБУ на ней гибнут чаще, чем кто-либо еще, потому что им достаются самые опасные миссии. Так что велика вероятность того, что до конца войны мой собеседник просто не доживет.
- Мне было приятно с тобой работать, - вымученно улыбнулась я. Дайске действительно хороший человек, и будет жаль узнать об его смерти. Вот только брать его к себе я не имею права, не имею права рисковать безопасностью Отогакуре... - Надеюсь, что все будет хорошо.
- Я тоже, - кивнул Масараши. - Знаешь... За эти три года ради твоих исследований погибло много людей, которые так или иначе были заинтересованы в их результате. И я уверен, что когда они будут опубликованы, погибнет еще больше. Киоко тоже...
Киоко? Но... Все кусочки мозаики сложились на свои места.
- Ты любил ее, верно? - поинтересовалась я.
- Верно, - усмехнулся мой собеседник. - И я знал, что она из людей Шимуры. У нас их называют "пустыми куклами" за безэмоциональность... Да вот только я ее еще в детстве знал, в одном приюте росли. Знаешь, я до последнего не верил, что она погибла, пока не увидел ее тело.
Эмоции моего собеседника бушуют. Ох, как бы он не сорвался! Я сейчас смогу разве что убегать, не тягаться мне с джонином, специализирующемся на кендзюцу. Разве что разорвать дистанцию и бить издали...
- Она погибла, защищая меня, - прямо произнесла я, и Дайске прищурился. Тоже так думает, я это чувствую.
- Но она также могла погибнуть и на любой миссии, - отозвался мой собеседник. Лжет, на самом деле он так не считает... - Впрочем, твои исследования лишь усилят Коноху, и начальник Киоко был бы доволен. Но они усилят не только Коноху, верно?
Оп-па... Значит, догадался?
- Вроде бы, я не давала причин сомневаться в моей лояльности, - отстраненно произнесла я. - Я на стороне Конохи с шести лет...
- Вот именно - с шести, - твердо произнес Масараши. - Мне перечислить все? Твое оружие, для начала. Я видел сводки из страны Чая, оно характерно для шиноби Отогакуре, чуть ли не каждый ходит если не с флейтой, то с лютней или с этими новыми гитарами, точными копиями твоей, кстати. Фуиндзюцу опять же для нашей деревни редкая специализация, да и у тебя есть ряд техник, основанных на звуке. Не знаю, как ты смогла обмануть Яманака, но ты точно связана с Отогакуре. Мне интересно лишь одно - зачем?
Вот уж не думала, что детей в шпионаже начнут подозревать настолько рано... И не думала, что самой придется убивать Дайске. Я привычно начала потихоньку наполнять печати чакры, стремясь создать хоть небольшой запас.
- Зачем? - криво усмехнулась я. Теперь я понимаю Риоку с ее желанием "сыграть в последний раз"... Вот только ставкой будет не моя жизнь, а моя победа. Немного самогендзюцу, и в эмоциях у меня лишь злость вперемешку с обидой и болью. - Я прекрасно знаю, кто отдал приказ на убийство ка-сан. Она им ничего не сделала, а они ее убили! Просто за то, что она была рядом с то-саном! Просто больная женщина, которой оставалось жить всего несколько лет! За что?
Масараши застыл соляным столбом, тоже излучая боль. Получилось или нет?
- Месть... - наконец произнес он спустя несколько секунд. - Забавно. И все же ты еще ребенок, Хадзиме-чан.
- Не называй меня так, - буркнула я. Фух, вышло! Убивать меня сейчас не будут, а там, глядишь, я и перетяну этого товарища на свою сторону. - Хватит и просто Карады.
- Просто Карада... - усмехнулся блондин. - Кличка, а не фамилия, верно?
- Не будем о грустном, - пожала плечами я. - Ну что, пойдешь сдавать?
- Нахрена? - приподнял бровь Масараши. - Мы с тобой в одной лодке. Я, знаешь ли, тоже в восторге не был, когда Киоко забрали в Корень. Да и где я еще увижу такое представление? Так что один зритель у твоей игры будет.
-Ага, попкорном запастись не забудь, - буркнула я. Наблюдатель? Непохоже. Хоть мои ляпы и бросаются в глаза, но они складываются в картину под названием "предатель" даже для генинов, а это значит, что как раз во внедрении и предательстве будут подозревать не меня, а мое окружение. Как говорится, карты в руки... Так что здесь мне удастся запутать Сарутоби и иже с ним. А вот каково место Дайске в Игре? Эмоции подсказывают, что он не лжет. Неужели искренен? Ох, надо будет проверить... - Ну что, пойдем?
- Не хочу пока возвращаться, я в таком состоянии точно убью кого-нибудь, хоть того же Кьюмона, - невесело вздохнул блондин, опираясь спиной на ствол дерева. Кьюмон... Да, новый соглядатай от Данзо действительно являлся проблемой. - Карада, пожалуйста, сыграй что-нибудь в память о Киоко и Сене. Мне нравятся твои песни...
Сыграть? В принципе, можно... Распечатав гитару, я перехватила ее поудобней. Что бы взять, а? Судзу Кана присылала мне переведенные песни песен, так что не придется переводить по ходу дела. Действительно, вопрос... Впрочем, есть кое-что. Я начала перебирать струны, прокручивая в голове слова, а затем запела.
Есть такие дороги - назад не ведут,
На чужом берегу я прилив стерегу.
Паруса обманув, ветер стих навсегда,
Плоским зеркалом стала морская вода...
Обернуться бы лентой в чужих волосах -
Плыть к тебе до рассвета, не ведая страх,
Шелком в руки родные опуститься легко,
Вспоминай мое имя...
(Мельница - Лента в волосах)
Я всегда пела именно ее, когда мне было паршиво. Это ощущение, что нельзя ничего поменять - оно меня приводит в яростное исступление, которое оставляет после себя усталость. И вот именно эти слова переплавляли ее лишь в грусть, которая уже не мешает двигаться дальше. Вот и Дайске лишь прикрыл глаза, а после второго куплета еще заметно улыбнулся.
А я получила еще один важный урок. Если Дайске и впрямь ничего не скажет, то Шимура и Сарутоби проиграют. Просто потому, что они привыкли играть чужими жизнями и ни во что их не ставят, забывая, что даже пешка может нанести поражение королю, или же стать причиной оного. Просто потому, что не учитывают в своих раскладах чувства этих пешек.
