–Вы обо мне что-то знаете? – конечно, бабушка заверяла... Но демоны идиотами не бывают и умозаключения делать обычно умеют.
–Догадываюсь. Но я хочу быть свободным, а не мертвым, – Слава отвел взгляд. – Никак я не научусь привыкать. Так до конца ни во что и не верю, как будто на самом деле лежу дома в кровати... Или у богов в доме. Или там – в саркофаге из стекла... Мэлис, ты правда обещаешь?
–Закончим эту комедию – и вали на все миллион с гаком сторон, – паникер Контеров. Сейчас бы его отправить и иллюзию повесить, и то проще было бы. Но – что-то не тянет. Что-то интуиция против. – Приказывать – научу. Что ты за эзотерику читал, что у тебя нормально представлять не получается? В той жизни, имею в виду...
–Не помню, может, чего и читал... Булгаков – это у вас эзотерика? – так, а вот теперь мне хоть признавайся, что в этом плане у меня пробел... В знаниях.
–В некотором смысле, – сказала я. Незачем распространяться. – Как у нас на психологии обращенных говорили, самые нормальные демоны получаются из тех, кто фэнтези читал и в ролевки играл.
–Я не ролевик, я реконструктор... бывший, – повинился Славик.
–Ну вот... Значит, сейчас будешь реконструировать... Рингил, что ты там машешь? – я повысила голос, пробивая щит.
–Кино с ограничением по возрасту, – объяснил и впрямь активно жестикулировавший хейтер. – Дай документ, номер введу...
–Как называется? – по одному себе известной причине спросил Слава.
–«Не ри», – озвучил на двух языках Рингил. Правильно, понятие «ри» само по себе слишком сложное, а тут еще не знаешь, в каком контексте употреблено. В общем оно означает разумную расу или представителя таковой. А под этот критерий подходят только сами сенгарийцы и лиа. Остальные – так, говорящие животные, неспособные слиться с избранниками Вечности. Слиться в прямом смысле слова – чтобы с последствиями в виде детей. Вот такая у сенгарийцев религия – если Велка не врет. А Велку я пока на лжи не ловила.
–Держи, – похоже, Славка не понимает, что Рингил ему сейчас показал свое уважение. Мог бы стащить из кармана документ... Хоть мальчишка и хейтер, а с силой обращаться умеет всего раза в два хуже меня. – Мэлис, вместе смотреть будем?
–А, чего уж там... Давай, – и мы устроились возле экрана. Пришлось сесть на среднюю кровать (места для спанья представляли собой незакрытый с одной стороны квадрат), причем неудобно: боком. Вероятно, в середине комнаты можно было выдвинуть какую-то мебель для сиденья или просто использовать жесткий столик, занимавший сейчас это место, но нам было пока что все равно.
Фильм оказался неплохо снятым и волне заслуживающим своего ограничивающего грифа. Секса в нем было больше, чем в шокерской общаге, если считать плотность по времени. Но при всем при этом порнухой фильм не был – а был он историей о том, как можно ошибаться, как вредно влюбляться с первого взгляда и о том, что главное все-таки не внешность, а сущность. Вот такие вечные нравоучительные ценности, которые заполняют художественные произведения исключительно в реальностях. А у нас каждый на своих ошибках учится. Потому что нет однозначного запрета на связь с кем-то конкретным.
Впрочем, еще неизвестно, что лучше. Вот и герой фильма сначала страдал оттого, что не мог найти свою любовь, потом – стал страдать потому, что она оказалась рабыней... И под конец, когда собрал деньги и купил ее для себя, понял, что такая она ему и не нужна вовсе.
–Интересно, типична ли подобная трагедия для сенгарийского общества? – спросила я нарочито сухо у Славки, который явно полфильма пропустил через себя. – Послушай, ты демон или кто? Давай, отвечай, эзотерик Контеров...
–Не знаю... Наверное, это как в моей родной реальности зоофилия... Мерзость, – Слава вздрогнул. – Все эти извращения – мерзость.
Я уловила в глазах Рингила нехороший блеск. То ли это шалило освещение, давно требовавшее регулировки, то ли хейтер нашел слабое место у спутника. И не нужно кивать на идейность – любой хейтер сделает стойку на возможность подколоть демона, вынужденного торчать рядом. И никакая идейность настоящему хейтеру помешать не сможет.
–На чье место ты себя ставил? – ладно, если у Рингила наклевывается развлечение – я не стану мешать. Продолжим наши психологические опыты – благо теперь есть время. – Девушки или парня?
–Не знаю, – выгадывает время? Но это как раз неплохо. Пусть ищет правильные ответы, потом научится анализировать без моей помощи...
Не знаю, почему мне вообще захотелось дать этому бывшему непредельщику нечто большее, чем тупое умение приказывать реальностям. Не в плане силы – в плане психологии. Наверное, из чистой вредности. Из меня психолог, как из дерева водолаз...
–Полагаю, обоих. Потому что до сих пор не можешь забыть о своей человечности...
–Мэл, сбиваешь послевкусие от фильма, – Рингил нарочито лениво зевнул. – Я раньше такого не видел, а тут ты со своей ерундой...
–Я тоже не балдею от таких зрелищ, – в некотором плане я кривила отсутствующей душой. Не то чтобы не балдею, просто принимаю как нечто должное. За время учебы я поняла, что нет произведений, которые были бы вымышленными – где-то их сюжет непременно воплощается в жизнь. В другой реальности, в другом времени, с какими-то незначительными отклонениями – но воплощается. И не потому, что произведение было написано – просто от любого события исходят своего рода волны, как от камня, брошенного в воду. Наиболее восприимчивые личности способны уловить волну на любом событийном и временном расстоянии. Хотя, вообще-то, чем оно больше, тем больше шансов на успех. «Волна», исходящая от события, на определенном временном и пространственном расстоянии дробится на кусочки, которые концентрируются и обретают большую пробивную силу... Во всяком случае, нам так рассказывали, добавляя при этом, что наглядные примеры дают куда меньше понимания механизма событийного отражения, чем четкие формулы – которых практически нет. Ибо воплощение событий, описанных в «художественном» произведении и обратный процесс – заморочки из области вероятности. И можно быть твердо уверенным только в том, что они происходят постоянно. Так что странно ждать от любого произведения чего-либо кроме достоверного отражения реальных вещей – конечно, в рамках цензуры и формы.
–А зря, – я глянула на Рингила по-новому. – Интересно же. Начинаешь многие вещи понимать...
–Можно подумать, раньше ты не понимал, – фыркнула я. – Слав, подожди. Сейчас я с этим извращенцем малолетним разберусь...
«Я не извращенец, – Рингил перешел на мысленную речь. – Просто интересуюсь. Конечно, ты уже все знаешь...»
«Конечно, в теории, – не стала отрицать я. – А у тебя пробелы были?»
