– Скорее! Скорее! Скорее! – закричала госпожа Исс, и, как и предполагал Элрик, отовсюду, из всех укромных мест Дворца Заседаний, держа на изготовку свое оружие, стали появляться члены различных сект наемников-колдунов.
И тогда альбинос усмехнулся своей жуткой боевой ухмылкой, его красные глаза засверкали, его лицо превратилось в маску смерти, а его меч – в орудие мести его собственного народа, баурадимов и всех тех, кто за прошедшее тысячелетие пострадал от несправедливости Кварцхасаата.
Он предлагал взятые им души своему покровителю – герцогу Ада, могущественному герцогу Ариоху, который разжирел на множестве жизней, посвященных ему Элриком и его мечом.
– Ариох! Ариох! Кровь и души моему повелителю Ариоху!
И тут началось кровавое побоище.
Рядом с этой бойней меркли все другие сражения. Это была бойня, которая никогда не будет забыта и навсегда сохранится в анналах народа пустыни, узнавшего о ней от тех, кто бежал в ту ночь из Кварцхасаата, предпочитая отдаться на милость безводной пустыне, чем предстать перед белым смеющимся демоном на баурадимском коне; этот демон скакал по их прекрасным улицам и объяснял им, какой может быть цена самодовольства и бездумной жестокости.
Ариох! Ариох! Кровь и души!
Они рассказывали о белолицем существе из Ада, чей меч сиял невиданным сиянием, чьи малиновые глаза светились непреодолимым гневом, которым, казалось, овладели какие-то потусторонние силы, а он сам уже был не их властелином, а жертвой. Он убивал без жалости, без различий, без жестокости. Он убивал, как убивает взбесившийся волк. И, убивая, он хохотал.
Этот смех навсегда останется в стенах Кварцхасаата. Он будет звучать в ветре, приходящем из Вздыхающей пустыни, в музыке фонтанов, в ударах кузнечных молотов и молоточков ювелиров, работающих над своим товаром. Останется и запах крови вместе с воспоминанием о бойне, о том ужасающем числе жизней, что покинули город, в котором больше не было ни Совета, ни армии.
Но никогда больше в Кварцхасаате не будут рассказывать легенд о мощи этой империи. Никогда больше этот город не будет относиться к кочевникам пустыни, как к животным. Никогда больше Кварцхасаат не будет почивать на лаврах гордыни, столь свойственной всем великим империям периода их упадка.
И когда смех смолк, Элрик из Мелнибонэ тяжело опустился в свое седло, убрал в ножны насытившийся Буревестник. Демонические силы все еще распирали его грудь. Он вытащил огромную Жемчужину и поднял ее к восходящему солнцу.
– Я думаю, теперь они заплатили справедливую цену.
Он швырнул драгоценность в канаву, где пробегавшая собака принялась слизывать с нее кровь.
В небе показались стервятники, привлеченные запахом богатой добычи, они уже черной тучей опускались на прекрасные башни и сады Кварцхасаата.
На лице Элрика не было гордости за совершенное. Он пришпорил коня, направив его на запад, к тому месту на дороге, где он сказал Анаю ждать его с запасом целебных трав, воды, лошадьми и пищей, чтобы хватило пересечь Вздыхающую пустыню и снова отправиться на поиски знакомых правителей и колдунов из Молодых королевств.
Он ни разу не оглянулся на город, который во имя его предков был наконец-то завоеван.
Глава пятая
Эпилог при заходящей Кровавой луне
Празднества в оазисе Серебряного Цветка продолжались долго после того, как Элрик отомстил тем, кто мог причинить зло Священной Деве баурадимов. Эту новость принесли Кварцхасаатцы, бежавшие из города, когда на них обрушилось несчастье, какого они не знали за всю историю города.
Похитительница снов Оуне, остававшаяся в оазисе Серебряного Цветка дольше, чем это было необходимо, и все еще не желавшая покинуть баурадимов и заняться своим ремеслом, без радости узнала о мести Элрика. Это известие опечалило ее, потому что она рассчитывала на другое.
«Он служит Хаосу также, как я служу Закону, – сказала она себе. – И кто может сказать, кто из нас, в большей степени раб?»
Она вздохнула и погрузилась в праздничные развлечения с рвением, которое давалось ей нелегко.
А баурадимы и другие кланы, узнав новость из Кварцхасаата, предались еще большему веселью. Они избавились от тирана, от единственного, чего они боялись в пустыне.
– Кактус царапает до крови плоть, но благодаря ему мы находим воду, – сказал Райк На Сеем. – Мы были в большой беде, но благодаря тебе, Оуне, и благодаря Элрику наши беды обернулись торжеством. Скоро кто-нибудь из нас отправится в Кварцхасаат и обговорит условия, на которых мы будем торговать с ними. Я думаю, что условия будут равными для всех сторон. – Он был доволен. – Но мы подождем, пока мертвецы не будут достойным образом съедены.
Варадия взяла Оуне за руку, и они отправились побродить у прудов огромного оазиса. Кровавая луна шла на убыль, а серебряные лепестки цветков сияли еще сильнее. Скоро Кровавая луна исчезнет, а цветы уронят свои лепестки, и тогда люди пустыни разъедутся в разные стороны.
– Ты ведь любила этого белолицего, правда? – спросила Варадия у своего друга.
– Я его едва знала, дитя.
– Не так давно я очень хорошо знала вас обоих, – улыбнулась Варадия. – И я быстро расту, правда? Ты сама об этом говорила.
Оуне вынуждена была согласиться.
– Но эта любовь была обречена, Варадия. У нас такие разные судьбы. И мне не по вкусу те решения, которые он принимает.
– Его ведет судьба. Его решения принимаются помимо его воли. – Она откинула со смуглого лица прядь волос цвета меда.
– Может быть, – сказала Оуне. – Но некоторым из нас удается обмануть судьбу, предначертанную нам владыками Закона и Хаоса, и остаться в живых, даже создать что-то такое, к чему богам запрещено прикасаться.
Варадия слушала сочувственно.
– То, что создаем мы, остается тайной, – сказала она. – Я так толком еще и не понимаю, как мне удалось создать Жемчужину – создать ту самую вещь, с помощью которой я смогла спастись от моих врагов; хотя именно Жемчужина, ставшая потом настоящей, так привлекала их!
– Я знаю о подобных вещах, – сказала Оуне. – Именно за ними и охотятся похитители снов, на них зарабатывают себе пропитание. – Она рассмеялась. – Если бы я отнесла эту Жемчужину на рынок, то могла бы заработать на ней неплохие деньги.
– Но как из сна образуется реальность?
Оуне ответила не сразу. Она некоторое время молча смотрела в воды пруда, отражавшие розоватый диск луны.
– Устрица, когда ей угрожает вторжение, изолирует чужеродное вещество, образуя вокруг него то, что в конечном счете и становится жемчужиной. Иногда так оно и происходит. Иногда воля человека настолько сильна, что может порождать вещи, раньше считавшиеся невозможными. Это не так уж необычно, Варадия: сон может стать реальностью. Это знание – одна из причин, почему я не теряю уважения к человечеству, несмотря на все его жестокости и несправедливости, с которыми сталкиваюсь во время моих путешествий.
