— Ты хорошо летаешь. Очень-очень… — сказала мама.
Дочурка заявила:
— Сейчас кое-что покажу, хи-хиииии!
Закрыв все-таки глаза, Элфи крутанула в воздухе сальто и выдала:
— Во как! — она была довольна собой.
— Чудная мечта!
— Чуднее чуда станет та мечта! — ответила Элфи. — О, мам, а покажи, как ты умеешь!
— Хм, хорошо, но сперва одень свои сандалии!
— Ты что-то задумала? Ладно-ладно, сейчас… Ну все, я готова!
— Тогда начнем! — сказала Магдалена.
Она подошла и, обняв дочь, мгновенно метнулась в сторону балконной двери. Элфи зажмурилась, и не увидела, что стеклянная дверь вовремя отворилась. Они помчались ввысь. Элфи вжалась в мамину грудь и обхватила ее за талию. Но вскоре смогла довериться, открыла глаза и почувствовать красоту полета.
Под ногами раскинулся город. Сейчас Элфи обратила внимание, что он находился на равнине. Земля гладкая, никаких бугорков или пригорков, совершенно ровная плоскость. Дома располагались вдоль ровных же дорог, ведущих к Школе Мечтателей. Они ровными лентами убегали от круглой площади во всех направлениях, разрезая город на дольки, вроде апельсиновых. А небо… В общем-то осталось оно совершенно прежним.
— Выше нельзя, — сказала мама.
— Почему?
— Этот мир не пускает. Возможно там просто ничего нет, возможно небо — иллюзия.
Но что по-настоящему удивило малышку, так это туман. Они летели высоко, здания внизу казались мельче квадратных леденцов, однако увидать хоть что-то за пределами тумана не удавалось. Он был повсюду по границе города и насколько хватало взора. Этот мир, вопреки предположениям Кирка, скорее всего был крохотным.
— Мама, а кто живет в тумане? Там могут быть обычные люди?
Магдалена будто испугалась вопроса, она ответила:
— Я не знаю… Об этом трудно судить.
— А оттуда кто-нибудь приходил? Ну когда-нибудь?
— Говорят было два случая… Очень давно… — волосы мечтательниц едва колыхались, несмотря на то, что Магдалена заметно ускорилась. Она сделала резкий круговой заворот, и Элфи вцепилась в маму еще сильнее. — Почему ты интересуешься? Ты, надеюсь, не собираешься гулять рядом с границами города?
— Ой, ну зачем туда ходить? — ответила Элфи и постаралась отвернуться. Впрочем, мама не смотрела на нее, она, как и дочь, любовалась пейзажами. Мама замедлила полет, уставившись куда-то вниз. Удивительно, но про человека в тумане, о котором рассказывала ей Элфи в доме мистера Хванча, она как будто позабыла. Ну да ладно!
— Давай кое-куда заскочим, — предложила мама.
— А куда?
— Сейчас увидишь!
Пара мечтательниц опустилась на землю у жилища мистера Хванча. Элфи пробралась в грядки, зацепившись за невидимые колючки (видимо растения-невидимки поселились и в саду главного огородника). Усевшись перед круглой клумбой сладостей, она запустила руки в клубнику. Плоды попадались двух видов: вкусные и никакие.
Мама помчалась в дом, но уже через минуту вернулась. Она была разочарована и даже подавлена:
— Его опять нет.
— И в школе нет уже больше недели. Думаешь мистер Хванч ушел в Воллдрим?
Магдалена задумчиво ответила:
— В Воллдрим? Да… А может нет…
Она подошла и погладила Элфи по волосам:
— Все уходят. Я виновата в чем-то? Почему так происходит?
— Мам, ты о чем? Попробуй, вот! — Элфи протянула маме три клубнички. — Мистер Хванч говорит, что это не «ягода», а «многоорешек».
Магдалена села на корточки рядом:
— Чудное название. Я уж позабыла. Так мило…
— Очень смешное, — согласилась Элфи и запихнула в рот еще одну красную «ложно ягодку». Одну себе, а другую положила в руку маме. — Я закончила! — радостно сообщила она.
К чуду Элфи мама за последний месяц изменилась в настроении. Наверное, в отсутствие папы она решила окружить дочь любовью с удвоенной силой. Они много смеялись, танцевали, вновь стали очень близки. Элфи все чаще вспоминала Воллдрим. Как они жили там, как им было хорошо, и не припоминала малышка, чтобы в те дни мама была печальна или чем-то озабочена. Элфи не скучала по папе, но, как и любая любящая дочь, желала его скорейшего возвращения. Когда она говорила об этом маме, та кивала и переводила тему разговора в другое русло.
Однако в последние дни мама вновь изменилась, она все время вспоминала о мистере Хванче, который отсутствовал на уроках неделю или даже больше.
Элфи подумывала поискать своего месус-феи. Может быть в Воллдриме? Но туда не попасть! Взрослые успешно оградили от посещений города всех детей, да и не только детей. Поискать Харма так и не вышло, а теперь и мистер Хванч пропал.
Элфи отвлекала себя разными занятиями: летала, раскрашивала все вокруг, вспоминала о Харме. Она часто о нем думала. То чувство около тумана, будто Харм появился, но уже через секунду исчез напугало малышку Смолг. Она отмахивалась от предчувствия и вскоре решила, что они встретятся. Ни за что он не потеряется! Печаль о Харме более не касалась ее мыслей, и Элфи даже не понимала насколько она сильна в чуде. Она сама была будто чудо этого мира (а может и чудо всех миров). Она, как никто иной, умеет думать о хорошем и воплощать самые чудесные желания. Харм найдется, он не исчезнет. Никаких сомнений!
— Его больше нет, — слова мамы вырвали Элфи из мыслей о Харме.
— Мы найдем его, мама. Он придет! Он где-то есть, и все будет чудесно!
— Ты веришь в это?
— Конечно верю, мама! — ответила Элфи и обняла Магдалену за шею.
Мама улыбнулась:
— Кристиан найдется…
— О да, и мистер Хванч найдется! Но я про Харма. Мам, Харм обязательно найдется!
Магдалена посмотрела на Элфи и, убрав локоны с ее лица, прижала дочь к себе:
— И Харм найдется… Он найдется, найдется… Зачем ты ушел от меня? Почему ты оставил меня?
— Мама, мне больно, — Элфи почти задыхалась, а мама все говорила и говорила. Элфи уже теряла сознание, но объятия мамы становились лишь крепче. Элфи пыталась сказать… Она что-то шептала. «Мама, мама, мааааамаааааа…»
Все посерело и пропало…
Над Элфи склонилось почти белоснежное лицо. Красновато-рыжие волосы, собранные в две косы, словно блестящие на солнце змеи, извивались над головой женщины. Она смотрела на девочку и гладила ее по волосам, в точности как делала мама. Вокруг деревья, какой-то сад… Малышка была почти невесома, а женщина с болезненной улыбкой монотонно заговорила маминым голосом: «Тоскуй по нему, тоскуй! Так ты найдешь Харма быстрее. Печаль усиливает мысли, многократно усиливает. Твоя мама поняла это, и она уже сильнее многих. Она почти, как я. Тоскуй по нему! Плач, вспоминая о нем! — вдруг она сама заплакала и откинула девочку прочь. Элфи поплыла. Женщина выпрямилась, схватила одну из своих кос, которая оказалась чрезвычайно длинной. Она накрутила ее себе на шею, будто шарф, а из второй косы связала петлю и, раскрутив ее над своей головой, набросила петлю на шею Элфи, словно лассо; потащила девочку к себе: — Я плачу уже много лет и оттого непобедима! Никто не видит печаль моей жизни, но каждый чувствует силу моей печали. Они чувствуют меня… Все чувствуют…»
Элфи опять задыхалась, но вдруг все закончилось. Она услышала голос:
— Элфи, Эл-фи-и-и-и-и…
Малышка открыла глаза и увидела склонившегося над ней Кирка. Он дул ей в лицо и похлопывал по щекам.
— Слава мечте, ты очнулась! — быстро проговорил он и сел на землю. — Ты почему в пижаме?
Элфи приходила в себя. Кирк что-то там говорил, он был взволнован. Но Элфи не слишком слушала. Хотя, по правде, оправилась достаточно быстро.
— Где мама? — спросила она, нащупав висящий на шее кулон.
— Она там, — Кирк указал на дом мистера Хванча.
Зеленая дверь была отворена.
— Ты как тут оказался?
— Я шел к тебе и увидел вас. Как вы по небу летели…
— Я рада тебя видеть.
— И я, — ответил Кирк и покачал головой.
Он не стал рассказывать, что благодаря его внезапному появлению Элфи не задохнулась окончательно. Он не сказал, что мама ее совсем не соображает, что делает. Что, причитая и рыдая, она чуть не придушила собственного ребенка.
