раненных, завидующих тем, кто уже отправился в чертоги праотцев.
На войне ничто и никогда не идет по плану…
Мост, прямо на глазах Хаджара, внезапно расширился настолько, что по нему спокойно прошло несколько тысяч бойцов. И когда те встали на кромке озерного берега, мост за их спинами снова сомкнулся до ширины тонкого перешейка.
Генерал ошибся, когда счел мост за переправу, а дворик, вместо ворот и фронтальной стены результатом отсутствия необходимости. Нет, мост являлся одновременно и воротами, и стеной, и тактической ловушкой, в которую с размаху угодил генерал.
— Щиты! — ревел Хаджар. — Держать строй! Сцепить щиты! Ноги в землю! Ноги в землю!
Уперев хвостовик осадного щита в рыхлую почву, Хаджар навалился на пластину всем весом. Раздался короткий, глухой щелчок. Это Лэтэя, бежавшая по правую руку от Хаджара, сцепила свой щит с его. Затем еще щелчок и еще и еще. И так, до тех пор, пока вся первая линия, вместе с флангами, не сомкнули ряды. И успели они как раз вовремя.
Авангардная группа защитников в едином порыве подняли клинки и взмахом обрушили поток черной силы, пропитанный глубоким мистериям меча и светом терны. Тот как цунами, как целая армия, обрушился на щиты войска Хаджара.
Он мял их, терзал, бил о сталь, оставляя на неё порезы и вмятины.
— Держать! — кричал Хаджар, упираясь в сталь уже и головой. — Держа-а-ать!
Народ кричал. Что-то нечленораздельное, просто чтобы дать выход страху и гневу. Иногда черный поток прорывался сквозь самые слабые звенья. Он врывался в ряды войск и крушил могущественных адептов, словно сухую древесину. Но на место павших, переступая через их окровавленные, изорванные тела, вставали новые бойцы и вновь щиты смыкались.
Те несколько мгновений, которые техника Воронов бушевала на поле, стоили сотни жизней. Но вот давление стихло и:
— Первая линия — шаг! — выкрикнул Хаджар. Он выдернул щит из земли и сделал шаг в сторону противника. — Вторая шеренга — рассредоточиться! Убрать тела! Артиллерия и лучники — рассеянным — за-а-а-алп!
И пока вороны собирались снова нанести удар, над головами войска запели свою песнь крылатые убийцы. И теперь уже фанатикам приходилось использовать защитную техники, тратить энергию и терну, чтобы укрыться от взрывающихся волшебных ядер, лучей терны и стрел. Раз за разом смертоносные волны обрушивались на головы мечников, но стоило хоть одному пасть, как на мосту мелькала тень и еще двое занимали его место.
— “Все равно как с гидрой”, — подумал Хаджар, а вслух прогремел. — Сомкнуть ряды! Шаг! — Хаджар вырвал щит из земли и, держа железо на весу, шагнул вперед. Волна техники, но куда более слабой, чем прежде, ударила о первую линию, заставляя вновь всем весом наваливаться на щит. — Держим! Де-е-ержим! Шаг!
Потянулись секунды, слишком медленные, чтобы осознавать все мимолетность происходящего и слишком кровавые и пропахшие смертью, чтобы их не замечать.
Все бытие воинов сосредоточилось вокруг команд “Шаг” и “Держим”.
С каждым новым обменом залпов лучников в связке с артиллерий, против техник воронов земля все размякала и размякала от крови. Тела мертвых, без всяких почестей, попросту отбрасывали в сторону — тризну по ним споют позже, а сейчас требовалось только одно — чтобы они не мешали.
— Держать! — вновь выкрикнул Хаджар, а затем, сквозь прореху в рядах увидел закованного в темные латы противника. И уже новая команда прогремела над полем брани. — Первая линия! Сталь к стали! Сталь к стали!
Глава 1726
Глава 1726
Хаджар оттолкнул щитом ближайшего противника и, не сбавляя скорости, развернулся на пятках. Используя инерцию, шипом все того же щита он пробил грудь воину, стоявшему за спиной первого. Высвобождая руку из перевязи, Хаджар обхватил щит с двух сторону и крутанул, поваливая раненного прямо под ноги стоявших рядом. В этом не было ни стилей, ни приемов, ни техники.
Война вообще не про это.
Перехватив Синий Клинок поудобней, Хаджар оттолкнулся от тела и, поднявшись над уровнем вражеской линии, врубился в самый центр. Первым же ударом разрубив воительницу, Хаджар намотал её длинную косу на руку и выставил перед собой половину тела в качестве нового щита. Несколько мечей врубилось в консультирующую плоть, заливая генерала кровью.
Тот лишь сплюнул, утерся отсеченной косой и, выкинув ту, продолжил сечу. Подрубив ногу стоявшего справа и освободив путь для Лэтэи, Хаджар взревел:
— Вторая линия — по флангам! Третья и… — кто-то попытался дотянуться клинком до горла Хаджара, но тот отбил удар и, поднырнув под возвращающийся вражеской меч, нанес быстрый и хлесткий удар в паховое сочленение брони. Что-то небольшое, кровавое и округлое упало на землю, а противник застонал и захрипел, но страдания его оказались недолгими, так как уже в следующее мгновение голову несчастного пробил удар копья. — Третья и четвертая линии! Сталь к стали!
Вторая линия потоками хлынула по флангам, замыкая окружение фанатиков и отсекая их от возможной помощи с боков. Это давало достаточно времени, чтобы успело подойти подкрепление для первой линии и при этом не смять её саму.
Но все эти мысли кружились где-то на самой границе сознания. Все естество Хаджара, все его “я” было сосредоточено только на одном — на следующем силуэте противника. Те, кто говорят, что помнят лица тех, кого застали в сече — лгут. Ты не видишь не только лица, но и рук и ног. Только размытое пятно, стремящееся тебя убить.
Хаджар умирать не собирался.
Уж точно не сегодня.
Уклонившись от выпада, пропуская удар меча себе за плечо, Хаджар левой рукой обхватил локоть мечника и, потянув вниз, буквально вбил Синий Клинок прямо в горло фанатика. Булькающая, горячая, розовая кровь потекла по рукам и одеждам, но Хаджар даже не
