А я смотрела на его… лицо, четко очерченные губы, на породистый нос, брови, скулы, внушительный широкий подбородок с ямочкой посередине, снова в глаза… Сердце все ускоряло биение, и дело было вовсе не в том, что я совсем недавно бежала из последних сил… И не в том, что Джонатан сегодня меня спас.
Дело было в другом!
В том, чего быть совершенно не могло!
Абсолютно, никак и никоим образом быть не могло! Потому что он просто смертный! Он только смертный, он…
— Вы на меня странно смотрите, госпожа Герминштейн, — очень тихо и как-то крайне холодно произнес ловец.
— Как смотрю?! — продолжая глядеть между растопыренных пальцев, упавшим голосом спросила я.
Мэр отложил нож и вилку, взял салфетку, промокнул губы… и от этого жеста я на миг перестала дышать, затем так же холодно сообщил:
— Вы смотрите на меня так, словно собираетесь обвинить в использовании приворотного зелья.
И Джонатан посмотрел прямо в мои глаза.
Приворотное зелье…
А это мысль!
Убрав руки от лица, потянулась к кофе и…
И тут медведь разом вывалил на меня весь ворох моих же плащей.
Груда далеко не легкой ткани меня не порадовала. Щелкнув пальцами, отправила прочь и плащи, и медведя, и они бодрой вереницей направились к лавке, а вот я, утерев лицо после разлившегося на меня кофе, повернулась к Вегарду и прямо спросила:
— Господин мэр, так, значит, вы не отрицаете факт использования приворотного зелья?
Мэр сжал челюсти и вперил в меня очень тяжелый, злой взгляд.
— Молчание — знак согласия, — резюмировала черная ведьма.
И подозвала официантку, чтобы та налила еще кофе.
Вместо ответа господин Вегард подался ко мне и, игнорируя резко сократившееся личное пространство требующей пиетета и уважения черной ведьмы, зло произнес:
— Боюсь, что увлекшись теорией приворотного заговора в отношении вашей персоны, госпожа ведьма, вы недальновидно отослали все плащи, не озаботившись сохранением хотя бы одного.
Осторожно отодвинувшись от злющей морды, оглянулась — действительно, за мертвым медведем уплывали все мои плащи. Но не суть — щелкнув пальцами, заставила последний плавно поплыть в обратном направлении, в смысле ко мне. К слову, под моим столом уже сидело шесть камышовых котов, а рядом со стулом встревоженным изваянием застыл Гардэм, из-за чего официантка с кофе тоже застыла, но шагах в пяти, явно опасаясь приближаться к столику, находящемуся под столь суровой охраной.
То есть кофе мне больше не светит!
Как оказалось — не только кофе.
— Благодарю за столь насыщенное событиями утро. — Мэр, скомкав и швырнув салфетку на стол, решительно поднялся. — Надеюсь, в будущем вы станете гораздо благоразумнее в отношении собственной безопасности и более не будете покидать пределы действия своего источника без сопровождения белого хранителя. — Злой взгляд на меня и гораздо тише:
— Всего доброго, госпожа ведьма.
С этими словами мэр гордо ушел, расплатившись с перепутанной официанткой за наш завтрак. А я даже ничего больше не смогла сказать, глядя ему вслед и думая… думая о том, где он мог раздобыть приворотное зелье и когда мне его дал, хотя…
В глубине души, совсем глубоко, там, где регламент черноведьминский не касался, я сильно сомневалась в том, что мэр мог приворотное использовать. Потому что он все-таки благородный. И сегодня меня спас. И вчера. И…
А с другой стороны — этот смертный меня опять поцеловал! Меня! Потомственную черную ведьму! И, говоря откровенно, если бы не медведь…
С благодарностью посмотрела на своего спасителя. Медведь как раз вплывал в лавку и… И если я правильно оценила нити оплетающего его заклинания, сейчас это вонючее умертвие повесится на вешалку вместе с остальными моими плащами! Пришлось посылать в него очередной заряд магии, дабы предотвратить неизбежное. А потом, когда медведь вывалился на площадь и застыл, сидеть и думать, что с ним делать дальше.
И что делать дальше с господином мэром?..
И, увы — что делать дальше с Зигфридом?! Потому что белый маг как раз шел через площадь, направляясь ко мне.
— Мяугрр, — сказал Гардэм, придвигаясь ближе.
— Мяв, — хором поддержали камышовые коты.
— Катись все к Тьме! — решила черная ведьма.
Я вообще привыкла решать все проблемы именно таким образом. И для черноведьминского характера лучше, и для всей нервной системы в частности, и морщинок меньше.
А потому преспокойно притянула кофейник у официантки, налила себе чашку до краев и, попивая обжигающий напиток, дождалась, пока подойдет Зигфрид с букетом белых роз.
— Люблю черные, — заявила приблизившемуся магу.
Мужик печально посмотрел на меня, но менять ничего не стал, и белый букет лег на стол передо мной. Затем, даже не спрашивая разрешения, маг сел напротив, заняв место, где еще недавно сидел мэр. С мэром было определенно лучше, даже не знаю почему.
— Надеюсь, сегодня мы сможем поговорить, — произнес «березка», складывая руки на груди.
Безразлично пожала плечами, мол, начинай, я не против, мне вообще все равно.
— Я хочу участвовать в жизни нашей дочери, — начал белый.
— Черной ведьмы? — насмешливо уточнила я.
Скрипнув зубами, Зигфрид несколько мгновений смотрел на меня в упор, а затем едва слышно произнес:
— Не важно, кем она будет, это и моя дочь тоже.
Захотелось сказать правду, но, прикусив язык, я молча отхлебнула еще кофе. Как бы ни была неприятна мне эта ситуация, однако настоящие неприятности ждут, если мэтр Октарион просечет отсутствие интимного процесса между мной и «березкой». Потому что одна черная ведьма против мэтра белой магии — просто ничто.
А к Тьме!
И я, запрокинув голову, посмотрела на голубое летнее небо, пролетающих птиц и белые кучевые облака, напоминающие стадо отдыхающих барашков.
— Это да? — уточнил Зигфрид.
— Мне все равно, — ответила черная ведьма.
— Мне нет, — с нажимом произнес маг. — И лучше нам заключить брак сегодня.
Перевела удивленный взгляд на белого. Зигфрид вздрогнул и хрипло произнес:
— Мэтр Октарион не простит ни мне, ни тебе случившегося, Аэтелль. Но если я и встречу смерть в ближайшее время, я хочу быть уверен, что ты и малышка никогда ни в чем не будете нуждаться. Я достаточно богат, Телль, как и любой белый маг. Мои сыновья обеспечены, с женой в разводе. В любом случае наша дочь получит четверть моего имущества, завещание я уже изменил, но мне будет спокойнее, если ты будешь защищена моим именем и состоянием.
На душе стало как-то окончательно мерзко. Я не ожидала подобного благородства от белого мага. Совершенно не ожидала. И сейчас очень хотелось сказать ему правду и про то, что ничего не было, и про то, что я не планирую заводить от него дочь.
