Макс Фрай - Лабиринт Мёнина

— Безусловно знаете, Ваше Величество. Это мой коллега, сын сэра Манги Мелифаро, — объяснил я Королю.

Собственный голос казался мне чужим, как порой кажутся чужими голоса домочадцев, услышанные сквозь сон.

— Мы с ним ищем вас, сэр, — укоризненно добавил я. — Уже очень долго ищем. Я давно потерял счет дням.

— Это верно, здесь нет дней, которые можно было бы считать, — рассеянно согласился Гуриг. Потом осознал значение моих слов, нахмурился, посмотрел исподлобья: — Говорите, вы ищете меня? Но с какой стати?

Воцарилась напряженная пауза, которая совершенно не увязывалась с моими мечтами о нашей встрече с «заблудившимся» монархом. Я-то думал, он на шею нам, своим «спасителям», бросится.

— Впрочем, я, кажется, понимаю. — Красивое лицо Короля потускнело, словно кто-то задул свечу, освещавшую его изнутри. — Сейчас вы скажете мне, что Соединенное Королевство не может и дня прожить без «соединяющего» его Короля, и сэр Джуффин Халли отправил вас по моим следам. Как монарх я одобряю его действия; как частное лицо я прикидываю, как бы скрыться от вас в ближайшем дверном проеме… Не надо так сжимать мой локоть, сэр Макс, никуда я от вас не убегу, а руку вы мне, пожалуй, сломаете.

— Извините, — растерянно сказал я и немного ослабил хватку. — Вы совершенно правы, именно это я и собирался вам сообщить, слово в слово. Признаться, мне как-то не приходило в голову, что вы не захотите вернуться домой. Даже не знаю, как быть, если…

— Я не буду убегать от вас, — мягко перебил меня Гуриг. — Да что с вами, господа? На вас обоих лица нет. Что-то не так?

— Все в порядке, — вздохнул я (Мелифаро молчаливым призраком стоял рядом и не мигая смотрел на Короля: караулил добычу). — Просто мы уже давно перестали надеяться, что найдем вас и сможем вернуться домой…

— А вы очень хотите вернуться в Ехо? — с дружелюбным любопытством уточнил Король. — Что до меня, я бы с радостью остался в этом переменчивом мире. За минувшие дни я успел убедиться, что мой настоящий дом скорее здесь, чем в Замке Рулх. Но Джуффин, разумеется, прав, я должен вернуться. Если бы у меня был законный наследник, я мог бы позволить себе роскошь послать вас к Темным Магистрам и продолжить прогулку, а так… Нехорошо оставлять у себя за спиной смуту. Вы бы все-таки отпустили мою руку, сэр Макс. Это не хитрость, я вас не обманываю.

— Королевскому слову следует верить, — галантно согласился я. Но локоть блудного монарха выпустил крайне неохотно.

— Что ж, мой покойный отец говорил, что промедление — недостойная манера поведения, — вздохнул Гуриг. — Домой так домой.

Мелифаро вытаращил глаза и открыл было рот. Полагаю, он собирался спросить, каким образом Король собирается вернуться в Ехо, но я заставил его промолчать одним яростным взглядом. Я начинал понимать, что возвращение домой было проблемой только для нас; Его Величество Гуриг Восьмой ни на секунду не сомневался, что может оказаться дома, как только пожелает. Просто до сих пор он такого желания не испытывал.

Хвала Магистрам, что Мелифаро вовремя заткнулся! Возможно, его закономерный вопрос мог бы заронить зерно сомнения в пытливый разум Короля, и кто знает, не обрекло ли бы нас это печальное недоразумение на еще одну вечность бесцельных скитаний по Лабиринту?

— Предвижу, сэр Макс, что когда-нибудь вы поймете, сколь велика жертва, которую я приношу сегодня, — торжественно сказал Король. — Этот день будет великим днем в вашей жизни. Вы узнаете, что наилучшее путешествие — то, которое не имеет завершения. Мне бы не хотелось, чтобы в этот день вы испытали запоздалое чувство вины передо мной, ибо я на вас не в обиде: вы лишь напомнили мне о моем долге.

Его теплые пальцы решительно обхватили мое запястье.

— Давайте и вашу руку, сэр Мелифаро-младший, — потребовал Гуриг. — Я предполагаю, что именно физическое прикосновение помогает спутникам совместно передвигаться в этом зыбком пространстве, вместо того чтобы вопреки своей воле разойтись в разные стороны. Это согласуется с вашим опытом?

— Согласуется, — облизнув пересохшие губы, подтвердил я.

Я все никак не мог поверить, что наш диалог происходит наяву. Слишком часто в последнее время мне снилось возвращение домой, и каким бы ни был цвет неба, под которым я засыпал, мои сны были куда больше похожи на правду, чем эта незамысловатая уличная сценка, несколько утяжеленная романтическим пафосом Гуригова пророчества.

— Так мы возвращаемся? — почти шепотом спросил Мелифаро. Это были первые слова, произнесенные им в присутствии нашей драгоценной добычи.

— Считайте, что уже вернулись, — будничным тоном откликнулся Гуриг, увлекая нас за собой под низенькую, увитую мелкими алыми цветами арку.

Я послушно передвигал ватные ноги, глаза застилал гулкий оранжевый туман, сердце наносило ребрам не менее пятисот нокаутирующих ударов в минуту (а второе, о котором я почти позабыл во время наших скитаний по Лабиринту, кажется, вовсе не собиралось биться). Где-то далеко гулко звучали знакомые голоса, но я откуда-то знал, что могу к ним не прислушиваться. От этих голосов не зависела моя жизнь. Она вообще больше ни от чего и ни от кого не зависела, даже от меня самого.

Я закрыл глаза, поскольку понял, что еще не готов увидеть очертания знакомого интерьера и лица, которые я уже начал забывать. Это было слишком хорошо, чтобы сохранить рассудок.

— Макс, прекрати притворяться мертвым, все равно не верю! Мертвые не сопят.

Я даже удивился поначалу: с чего бы это сэру Джуффину Халли говорить женским голосом? Я почему-то не сомневался, что говорит со мной именно Джуффин. Так было всегда: когда я возвращаюсь из очередной передряги в растрепанных чувствах и с крышей набекрень, первым, кого я встречаю, непременно оказывается шеф, который быстро и качественно производит мелкий ремонт моей пошатнувшейся психики, после чего меня можно выпускать на волю без поводка и намордника. Традиция, так сказать.

— Макс, просыпайся немедленно! — потребовал голос. — Мало того что шлялся невесть где чуть ли не дюжину дней, так теперь еще сопишь в подушку. Я знаю, что это единственное существо, которое ты любишь всем сердцем, поэтому я оставила вас наедине на целых три часа. Все, хватит!

Я рискнул. Приоткрыл один глаз — правый, близорукий, рассудив, что этим глазом я увижу не слишком много. Ровно столько, сколько уже готов увидеть.

Меня ослепило полуденное солнце, а потом из этой особой разновидности темноты, порожденной переизбытком света, медленно, как из тумана, проступили знакомые черты. Никакой это был не Джуффин. Рядом со мной сидела Меламори, и ее напряженная улыбка свидетельствовала о том, что я — свинья. Мне следовало оклематься еще несколько часов назад и сделать все для того, чтобы разгладились почти незаметные горькие складки в уголках ее улыбающихся губ.