Однако оставим легенды археологам, которые через несколько столетий начнут разрывать курганы. А в текущей реальности они являлись стратегической высотой и перед ними поле, вокруг которого много оврагов. Противник обязательно пойдет мимо высот, окажется на поле, и вот тут мы его атакуем. Этот план нельзя назвать гениальным, но против половцев он должен был сыграть. В теснине численный перевес Буревичей роли не играл, а тут еще и дождь продолжается, из лука не постреляешь, и все решат клинки.
Войско расположилось на дороге, а на курганы взобрались наблюдатели, которые уже через десять минут сообщили о появлении противника. Сберегая силы лошадей, Буревичи двигались шагом. Они казались несокрушимой штормовой волной, которая медленно приближается к берегу, и я почувствовал напряжение своих воинов. Многие боялись, но о бегстве никто не думал, и люди держали себя в руках. А затем я посмотрел на командиров, которые находились рядом и ждали приказа. Черные клобуки, словно сычи на ветках, втянули головы в плечи, и наблюдали за приближением противника, Алмас покусывал губу, а Кул — Иби сдерживал горячего скакуна.
Пришла пора сказать свое слово:
— Идем навстречу Буревичам, пробиваемся к знамени и убиваем Боняка. Кто свалит старого волка, тому сотня гривен и косяк отборных кобылиц. Пошли!
— Рарог! — прорычали командиры и разъехались к своим отрядам
Первыми навстречу Буревичам двинулись две сотни тяжелой кавалерии, а легковооруженные всадники следом. Расстояние между двумя конными армиями сокращалось, скорость увеличивалась, и мы первыми сорвались в галоп. Топот копыт ударил по ушам, а взлетающая вверх грязь создала над всадниками черное покрывало. Мы мчались с высоты, и наши лошади были свежими, а враги растянулись по дороге и никак не могли собраться в кулак. Так что перевес на нашей стороне.
Спустя минуту мы столкнулись, и первые ряды Буревичей полегли под мечами и саблями моих половцев. До знамени оставалось совсем немного, но неожиданно над полем боя разнесся протяжный волчий вой:
— У — у-у — у-у!!!
Это был голос Боняка, не зря его считали волком в обличье человека. Было в нем много от зверя, как в Валентине Кедрине или в северных ульфхеднарах, и сотни воинов подхватили клич вожака.
— У — у-у — у-у!!! — грозный вой внес смятение в наших воинов и напор ослаб.
В любую секунду противник мог переломить ход сражения, и я ворвался в гущу врагов.
— Рарог!!! — закричал я, но мой голос потонул в шуме сражения.
Меня не услышали, однако увидели. Вокруг сплотились воины, образовался плотный клубок из полусотни отчаянных рубак и мы рванулись к вражескому стягу.
Кто‑то из врагов попытался проткнуть меня копьем. Неудачно. Я уклонился и вслепую отмахнулся мечом. Клинок во что‑то вонзился и сбоку прилетел крик боли. Попал.
Сразу же новый противник, он замахнулся саблей и привстал на стременах. Однако я поднял коня на дыбы и его копыта ударили врага в грудь.
Человек вылетел из седла, а его приземистая лошадка отскочила в сторону. Синее знамя с золотой волчьей головой мелькнуло впереди, всего в нескольких метрах, и мне показалось, что я увидел Боняка, смуглого приземистого старика на гнедом жеребце. Но его заслонили воины и он сразу же пропал. Как ориентир осталось только знамя и я начал к нему пробиваться.
На клинке кровь, а вокруг месиво из людей и лошадей. Под копытами копошились раненые, которые пытались выбраться из свалки. Ржание лошадей и крики воинов. Звон клинков и стоны. Хлюпанье грязи и черные земляные комки, падающие вокруг. Все смешалось. Дождь почти закончился. Наверное, на время. Видимость улучшилась, но толку с этого немного. Кругом грязь и кровь. Кто побеждает, непонятно. Наверное, пока ничья.
Вперед! Вперед! Вперед!
Удар вправо! Рассеченный череп и ошметки мозгов.
Удар влево! Клинок вспарывает руку противника, и она обвисает, словно плеть.
"Нужно добраться до знамени и тогда все закончится! — подбадривал я себя. — Нужно драться за собственную жизнь и будущее венедов! Нужно пробиться вперед, через не могу и не хочу, сквозь грязь, кровь и вражеские клинки! Другого выхода нет! Победа или смерть!"
Рывками, пробиваясь вперед, я все‑таки прорвался к вражескому знамени и лицом к лицу столкнулся с воином, который его держал. Знаменосцем оказался крепкий воин, который, при виде меня, оскалился, словно дикий зверь, и зарычал. Страшно получилось. Только ему это не помогло. Я достал его кончиком меча, и клинок рассек противнику челюсть. Осколки костей и зубов брызнули в разные стороны. Обнажилась белая мякоть, которая сразу же стала напитываться кровью, и я нанес добивающий удар. Обрушил меч на его голову и клинок застрял в черепе. Вытащить оружие не получилось. Поэтому я отпустил рукоять, а спустя мгновение знаменосец выпал из седла и его накрыло синим полотнищем.
Взгляд вправо — влево. Боняка нигде нет. Вражеский строй стал разваливаться, а моя кавалерия усилила нажим. Перелом произошел, мы побеждаем. Но где вражеский вожак?
Началась бойня. Буревичи побежали, но истомленные лошади не могли спасти седоков. Охваченные яростью, мои ордынцы и черные клобуки рубили врагов, выбивали беглецов из седел и втаптывали в грязь. Спасения от них не было и сопротивление нашим воинам оказывали редко. Были смельчаки, которые, переборов страх и подавив панику, встречали смерть в бою, но таких оказалось мало.
— Где Боняк!? — повысив голос, закричал я и поднялся на стременах. — Кто его видел!?
— Он погиб, — ответили мне.
Я посмотрел на того, кто это сказал, и увидел незнакомого пожилого воина, который стоял по колено в грязи, среди трупов, и в правой руке держал отрубленную голову вождя Буревичей.
— Ты кто? — спросил я воина.
— Десятник пятой сотни Каюм из рода Аргамак.
— Как погиб Боняк?
— Случайно. Под удар подставился, и я метнул в него кинжал. С трех метров попал из седла. Мне повезло, а ему нет.
— Ты знал, кого убивал?
— Знал.
— Откуда?
— Я с ним в свой первый поход ходил.
— На Русь?
— Да.
— Про награду за голову Боняка слышал?
— Нет, — он покачал головой. — Сотник что‑то говорил перед битвой, но я его не расслышал, далеко был.
— Получишь сотню гривен и косяк кобылиц. А еще двух рабынь из крымской добычи.
— Благодарю, вождь, — он улыбнулся и поклонился.
— Потом благодарить станешь. А сейчас найди тело Боняка и его коня.
— Слушаюсь.
Мало кто из Буревичей ушел, не больше семи сотен спаслись, а остальные полегли на поле возле курганов. Снова начался дождь, погоня прекратилась, и начался сбор трофеев. Из ставки вызвали женщин и подростков с телегами, пусть помогают воинам. Нового нападения мы не ожидали и, отыскав свой меч, я перебрался в овраг. Вароги натянули между стенками обрывов брезентовое полотнище, на десять человек хватит, и развели костерок.
