— Фу! — крикнула Ирка, топая ногой. — Фу!
Щенок не успокаивался, продолжая рычать на Мамзелькину. Аттила, которого Ирка считала ни на что не годным стариканом, вдруг быстро, как ласка, метнулся к щенку и придавил его коленями. В руках у Аттилы появился стилет. Раньше, чем Ирка успела схватить его за запястье, он нанес Щенку быстрый, без замаха удар. Он был направлен точно в сердце, но почему-то стилет безобидно скользнул по шерсти, оставив лишь алую полосу. Изумленный Аттила ослабил хватку. Щенок вывернулся, а в следующий миг страж, выронив стилет, уже тряс прокушенной рукой.
Ирка торопливо схватила рычащего щенка и, прижав его к груди, бросилась в толпу. Мамзелькина и Аттила смотрели ей вслед. На лице у Аттилы смешались боль от укуса и крайнее недоумение: он знал свой удар, знал остроту стилета и не понимал, как мог промахнуться. Личико Мамзелькиной было злым, озабоченным и, пожалуй, испуганным. Правда, она пыталась скрыть это кривоватой улыбкой. Ирка, которая в этот миг оглянулась, вспомнила слова Хаары, что Мамзелькина попыталась добить щенка косой, но и коса его не взяла.
«Что-то тут не то! Она, без сомнения, боится… Но чего?» — отворачиваясь, подумала Ирка. Она шла и бормотала, повторяя свои последние слова:
— Без сомнения. Бес сомнения. Забавно! А может, и не забавно?
— Что именно «не забавно»? — спросил Багров, выныривая из толпы, где он высматривал Джафа.
— Ничего! — торопливо сказала Ирка.
В одной руке Матвей держал палаш, а другая была у него на Камне Пути. Матвей черпал в нем уверенность, а вместе с тем и оберегал от ловких пальцев темных стражей. Конечно, артефакты просто так не похищаются, но практика показывает, что в вещах действительно важных лучше перестраховаться.
Черная вода болот дрогнула. Над поляной прокатился звук рога. Эго был страшный рог тартарианского тура, возникший в руках иссеченного в битвах стража мрака. Огороженное веревками пространство мгновенно опустело.
Мефодий внезапно понял то, что остальным было давно ясно: никакого предварительного плана Запретных Боев не существует. В ходу только принцип, что групповые сражения происходят в финале. Опасаясь, что может прослыть трусом, Буслаев начал пробиваться к проходу, но его опередили. Между колышками скользнула знакомая холщовая рубашка.
— Пастушок с дудочкой! — Тамерлан расхохотался, но его деревянный смех никто не поддержал, и он замолк сам собой, точно кто-то начал, а потом бросил пилить сухое дерево.
Ждать пастушку пришлось недолго. К Варсусу вышел страж мрака, поклонился и, сорвав свой плащ, отбросил его. Буслаев ожидал, что против Варсуса выступит кто-то из дуболомов, но нет, и противник оказался ему под стать: невысокий краснолицый тартарианец, облаченный в трико, подчеркивающее его крайнюю худобу. Ноги у стража мрака были жилистые, а руки гибкие, как змеи. Мефодий с трудом понимал, где у него суставы. Два полукруглых клинка порхали, казалось, сами по себе. Несколько юрких ближневосточных джиннов, крича и размахивая руками, принимали ставки. Ставили, как Меф с удивлением заметил, один к одному. Значит, шансы бойцов считались равными.
— Глов! Хороший боец, неожиданный! Светлому придется нелегко! — одобрительно произнес кто-то справа от Мефа. Это был Бельвиазер — южноамериканский страж, неплохо относившийся к Буслаеву на правах старого друга Арея.
— Когда-то Глов зарубил друга Варсуса. Довольно честно зарубил, в схватке один на один. Хотя, конечно, некоторые могут сказать, что, когда профессиональный солдат зарубает поэта, которому едва исполнилось шестнадцать тысяч лет. — эту схватку трудно назвать честной.
Мефодий покосился на Бельвиазера. Порой тот высказывал крамольные с точки зрения мрака суждения, вот только эйдосы загребал исправно, как истинный житель Тартара. Такому белозубому только попадись. Осудит тьму, обругает Лигула, проявит общность жизненных взглядов, а затем небрежно одолжит душу и уйдет, оставив в груди холод, а на лице — угасающую идиотическую улыбку.
Буслаев, хоть и понимал это, все же невольно потянулся к Бельвиазеру:
— Думаете, он победит светлого?
Южноамериканец пожал плечами:
— Я давно уже ни о чем не думаю. Чтобы думать, надо прогнозировать. А я и за себя ничего спрогнозировать не могу.
В эту минуту на нос Мефу попытался сесть овод. Буслаев неторопливо приготовился его сдуть, но Бельвиазер сделал мгновенное движение рукой и рассек овода заточенным как бритва кинжалом. Все это произошло в опасной близости от лица Мефодия.
— Знал ты секунду назад, что на нос тебе попытается сесть овод? Нет. А я знал, что мне захочется его убить? Нет. А овод — предугадать, что он умрет от кинжала? Тоже нет. О чем же мы вообще говорим?..
К Мефодию подошла Дафна и прижалась щекой к его плечу. Буслаев почувствовал, что она страшится сегодняшнего боя и неизвестности, но ни за что в этом не признается. Страж-хранитель — это источник смелости, а не вычерпывающая ее черная дыра.
Бельвиазер с интересом посмотрел на волосы Дафны и чуть придвинулся к ней.
— Прекрасное утро! — сказал он.
— Мокро и сыро, — устало отозвалась Дафна, не глядя на Бельвиазера.
— О, мадемуазель разбирается в погоде? Какие разносторонние таланты! Что мадемуазель делает сегодня вечером?
— Ничего не делает! Это Дафна, — сказал Меф с нажимом.
— И что, оттого что она Дафна, она ничего не делает вечером? Мне нравится такая жизненная позиция! — глаза южноамериканца сверкнули, а Мефодий, хотя и понял, что его дразнят, рассердился, запыхтел и в гневе стал смешон, как Чимоданов.
Дафна успокаивающе потерлась щекой о его плечо.
— Не надо! Пожалуйста! — шепнула она.
Рог прогудел еще раз — и так близко от Буслаева, что тот даже присел на миг, схватившись за уши. Бельвиазер мгновенно забыл о Дафне. Теперь все его внимание было приковано к схватке.
— О, начинается! Вот за что я люблю Запретные Бои: тут нет ничего лишнего. Даже представления противников. Только схватка, смерть и дележ добычи!
Хотя рог уже прозвучал, Варсус и его соперник не спешили сближаться. Даже клинки в руках у Глова и те больше не плясали. Буслаев осознал, что оба стража застыли друг от друга точно в шести шагах — на расстоянии абсолютного равенства.
— Смотри на его ноги! Не теряй их из виду! — прошептал Бельвиазер.
Меф не сразу понял, на чьи ноги смотреть, но вдруг увидел, что левая ступня Глова вкрадчиво ползет вперед, не отрываясь при этом от земли. Казалось, она движется сама по себе, в полной тайне от своего хозяина. Потом левая ступня застыла, и сразу же вперед поползла правая.
