- Спасибо, - пробормотала Орлана, улыбаясь своим мыслям.
Из сна её вырвал резкий толчок - машину подбросило. Стекло пришлось протирать ещё раз: оно успело запотеть от её дыхания. Справа от джипа бежали высотки, типовые, Нью-Питерские, они разрывали темноту сотнями подсвеченных окон.
- Говори, где этот твой Адальберто живёт, я же не обязан всё знать. - Истемир дёрнул машину вправо, объезжая мусорные бункеры.
Дворы, дворы-колодцы, дворы, подпёртые с одной стороны глухими заборами, - за окном пролетали окраины некогда секретного города. Орлана узнавала городские пейзажи. Она сказала:
- Сейчас прямо, до самого пруда, а потом влево, к полукруглому дому. Третий подъезд.
Она чувствовала тёплые поцелуи крови на своих пальцах. Пальцами она зажимала края раны, то место, где на шершавой повязке из бинтов проступало пятно непонятного цвета.
- Не смей засыпать, мелкая, слышишь!
Джип ещё попетлял по дворам и встал, одним колесом наехав на обледенелую колдобину. Орлану качнуло, и она прижалась виском к холодному стеклу. Садиться прямо не было сил. Истемир хлопнул дверцей и обошёл машину.
В жёлтом свете фар Орлана видела его силуэт. Все девушки вокруг мечтали о её брате, они, дуры, не знали, что он всё равно будет принадлежать только ей.
Она чуть не упала ему на руки, когда он открыл дверцу. Сырой, затхлый ветер дохнул ей в лицо запахом свалки. Истемир, одной рукой удерживая Орлану за плечи, другой нашёл в кармане её джинсов тельце мобильного телефона. Он что-то бормотал себе под нос, то ли призывал в свидетели самых жутких демонов, то ли перебирал имена из её записной книжки, потом вдруг ткнулся носом ей в висок.
- Я сейчас позвоню ему. Не смей умирать, мелкая, поняла меня?
Орлана обхватила свободной рукой его за шею.
- Какая разница, кто? - уже рычал в телефон Истемир. - Спускайся вниз, говорю.
Тёплое дыхание возле её лица, шум ветра, шорох шагов - она снова начинала впадать в забытьё. Вдруг спинка кресла дёрнулась и откинулась назад. Над собой Орлана услышала знакомое сопение Адальберто. Он оттолкнул её руку, ту, которой она зажимала рану, и тёплая целительская магия проникла внутрь. От облегчения задрожали кончики пальцев.
Орлана открыла глаза: прямо над ней висел шар белого пламени. Смятое одеяло свисало с края кровати до самого пола. Там же, испачканная чем-то бурым, валялась подушка. Боль в груди постепенно утихала.
- Моргни, если слышишь.
Адальберто сидел на краю постели: рукава рубашки закатаны до локтей, и руки перепачканы в крови. Синяя мантия была отброшена за плечи. Он тяжело дышал и вытирал пот со лба мелкий, прозрачный бисер пота, пачкаясь её кровью.
Орлана попробовала приподняться на локтях, но комната неслась вокруг бешеным хороводом, и она упала обратно. Под грудью она нащупала тонкую прочную повязку.
- Что было?
- Прорвалось. - Адальберто снял её руки с повязки и заставил положить их вдоль тела, на прохладную простыню. - Я не знаю, смогу ли вытащить тебя ещё раз. Ты совсем не борешься.
Орлана отвела взгляд. Высокий потолок её спальни подёргивался туманом.
- Мне нет смысла.
Стоящий в углу комнаты Луксор оторвался от стены и подошёл к ней, по дороге подцепив и бросив на кресло разорванное чёрное платье. Может, это была игра белого пламени, но Орлане показалось, что под глазами у него залегли тёмные, как душа демона, тени.
- Любимая, родная моя. - Он опустился на колени, и Орлана смогла коснуться его испещрённого морщинками лба. - Почему ты так торопишься умереть?
Он погладил её по волосам, спутанным, коротким, зарылся в них пальцами.
- Я не хочу, чтобы следующим был Риан. Я должна спасти его, - шепнула Орлана. - Отец бы так поступил. Узнай, когда будет Совет.
- Ишханди сказала, сейчас они начнут. - Адальберто обернулся к окну и сощурился на белёсый диск солнца, как будто бы плохо видел без очков. - Наверное, уже начали.
- Иди, - кивнула Орлана. - Расскажи им то, что я сказала тебе, и пусть примут решение. Теперь они обязаны тебя слушать.
Она тяжело сглотнула и, превознемогая давящую боль в висках, добавила:
- Покажи им завещание.
Орлана протянула дрожащую от слабости руку и вытерла с его щеки капельку влаги. Луксор опустил глаза. Прядь чёрных волос, выбившаяся из-под резинки, пощекотала Орлане запястье.
- Я тебя люблю, - срывающимся голосом произнёс Луксор.
- Я люблю тебя, - отозвалась Орлана.
Белёсый солнечный диск висел в зените, когда Луксор вошёл в залу советов. Здесь все уже были в сборе, только пустовало место во главе стола.
Они все проводили его взглядами: Луксор спиной ощутил, как презрительно смотрит Ишханди, как безразлично глядит ему вслед Аграэль, как в раздумьях теребит седую бородку Герольд. Каким сочувствием наполнен Линкей. Как испуган и растерян Эрвин. На месте императора Луксор почувствовал себя неуютно, слишком просторно - во главе стола. Он уложил прямо перед собой лист, исписанный летящим Орланиным почерком. Буквы дрожали и прыгали, она выводила их, теряя сознание.
- Это завещание Орланы. Она назначила меня регентом сына, - не глядя ни на кого из них, а только на дрожащие и прыгающие буквы, произнёс Луксор.
В полной тишине на спинку откинулся Конрад. Его меч стукнулся о ножку стула.
- Всё так плохо? - вздохнул Линкей.
- Всё гораздо хуже. Пров... Адальберто сейчас вытащил её из мира Ничто. Не знаю, сколько ещё осталось.
Луксор поймал себя на том, что нервно сжимает пальцы. Но никто больше не обратил на это внимания. Рядом звякнула браслетом Ишханди.
- Что там с Орденом?
- Он ещё держится, - прикрывая глаза, точно от усталости, сказал Линкей. - Но его силы тоже на исходе.
Лист с завещанием скользнул по столу в руки Герольду. Он пробежал взглядом по строчкам, и прозрачные голубые глаза стали беспомощными.
- Я не помню, чтобы случалось такое. - Он качнул головой. - Не уверен, что регент - это выход из положения, нужно поискать исторические факты...
- У нас нет времени на исторические факты, - едва не закричал на него Луксор. От его резкого тона глаза учёного стали по-детски обиженными.
- Он прав, - отрезала Ишханди. - Что сказала Орлана?
Луксор не посмотрел ей в глаза, хотя и чувствовал, как нервно она то и дело проводит кончиками пальцев по идеально приглаженным волосам.
- Орлана сейчас не в том состоянии, чтобы измышлять политические ходы. Думать должны мы.
По её бессильно опущенной на постель ладони царапнули. Орлана открыла глаза: возле кровати на корточках стоял Идрис.
- Гав, - сказал он грустно.
- Всё ещё гавкаешь, - разочарованно заметила Орлана. Ей хотелось, чтобы вернулся Луксор и поцеловал её на прощание. Вся жизнь осталась в ожидании поцелуя. - Лучше иди, посиди с птичками. Они скучают.
