Сегодня, пусть хотя бы на одну ночь, она могла раздеться до сорочки, и это тоже должно было бы радовать ее.
Но не радовало.
Винн не написала в своих заметках о мертвеце-чародее, не прибавила ни слова и об истинной природе Магьер, чего ждал от нее домин Тилсвит. Она даже не стала греть кристалл в холодной лампе, стоявшей на столике у изголовья. Вместо этого она поплотнее закрыла дверь и забралась под перину, разглядывая обстановку комнаты, такую обыденную в неярком свете одинокой свечи.
Она солгала Магьер, солгала Лисилу, солгала местным жителям. Объявила делом рук своих то, чего на самом деле не совершила, — чтобы спасти Чейна, не позволить Магьер узнать о том, что он следует за ними от самой Белы.
В дверь постучали, но Винн никого не хотелось видеть.
— Это я, — прозвучал из-за двери голос Магьер. — Можно войти?
— Да, конечно, — ответила Винн без особой охоты, затем взяла холодную лампу, сняла стеклянный колпак и, не вынимая кристалл из гнезда, хорошенько потерла его ладонями.
Когда она вновь накрыла кристалл стеклом, дверь с негромким скрипом отворилась и в комнату вошла Магьер.
Вид у нее был смущенный. Косу она расплела, но не расчесала волосы. На ней были лишь черные облегающие штаны да свободная белая рубашка. На лице в нескольких местах припухали красные следы порезов.
— У тебя случайно нет с собой целительной мази? — спросила она.
Снова Винн охватил жгучий стыд. Прежде чем забираться под перину, она могла бы по меньшей мере обработать раны своих спутников!
— Есть, конечно. Прости, что я раньше об этом не подумала. Мазь у меня в мешке, в боковом кармане.
Магьер покачала головой:
— Не извиняйся. Все мы сегодня смертельно устали.
Винн достала из мешка маленькую жестянку с мазью, а вслед за ней расческу. Стыд и чувство вины пересилили ту неприятную неловкость, которую она испытывала при виде Магьер.
— Если хочешь, я тебя причешу. У тебя в волосах полно мелких сучков и репейников.
Не то чтобы Винн не доверяла Магьер. Женщине по имени Магьер она с радостью доверила бы свою жизнь, но вот другая, дампирская сущность, о которой сама Магьер пока еще мало что знала, порождала в Винн безумный страх. Впервые в своей недолгой жизни Винн почувствовала отвращение к тому, что считала своим призванием.
Она обожала погоню за знанием. Ничто не могло доставить ей большего наслаждения, чем обретение новых знаний, но разве могла она записать то, что случилось нынешней ночью, как если бы это был предмет обычного ученого любопытства? Черная, мертвая половина Магьер страшила ее не меньше, чем загадочное и кровавое происхождение бледной черноволосой женщины.
Магьер косо глянула на расческу, явно собираясь отказаться, но потом вздохнула:
— Да, хочу. Спасибо.
Винн налила воды из кувшина в фарфоровый тазик, который стоял на столе. Рядом с тазиком лежало полотенце. Винн намочила его край в воде и, усевшись на кровать рядом с Магьер, стараясь, чтобы рука ее не дрожала, промыла царапины Магьер и наложила мазь, которая не только исцеляла, но и унимала боль.
— Так гораздо лучше, — пробормотала Магьер. Винн перебралась ей за спину и принялась осторожно расчесывать спутанные черные волосы.
— Как там Лисил? — спросила она.
— Отдыхает. Думаю, с ним все будет в порядке. Вряд ли Вордана во время схватки успел отнять у него много сил, но наверняка мы этого не знаем. Я прослежу за тем, чтобы утром он хорошенько подкрепился.
Винн отложила расческу и тонкими пальцами бережно выпутала из волос Магьер репейник.
— У тебя такие красивые волосы! — проговорила она, хотя на самом деле извивы черных прядей живо напомнили ей зловещие щупальца, корчившиеся в сиянии жизненной сути Магьер. — Лисил рассказал тебе, что он видел в лесу?
Магьер обернулась так резко, что Винн едва успела отдернуть руки и сложила их на коленях, стиснув пальцами расческу.
— Нет, — сказала Магьер, — не рассказал. А тебе?
— Он говорил бессвязно, как и ты, но мне показалось, что он видел свою мать… мертвой. Он сказал, что мы опоздали и что она мертва.
Магьер закрыла глаза.
— Нельзя мне было допускать, чтобы Вордана обхитрил меня, нельзя было медлить. Если бы только я срубила голову этому ублюдку… Ох, Лисил, бедный Лисил… Слишком много ему уже пришлось пережить из-за меня.
С минуту она молчала, а когда заговорила вновь — это было последнее, что Винн желала бы от нее услышать.
— Что ты видела сегодня ночью? Что ты видела во мне такое, что перепугало тебя до полусмерти?
У Винн пересохло во рту.
— Магьер… Ты не причинила мне вреда. Это было не…
— Расскажи. Я пока ничего не знаю, кроме замурованной комнаты со скелетами в полуразвалившемся замке. Если ты знаешь что-то еще, скажи мне.
— Не то чтобы знаю… — пробормотала Винн, лихорадочно подыскивая слова для объяснения. — Я всего лишь видела… чувствовала…
Магьер терпеливо ждала продолжения.
И тогда Винн, внутренне содрогаясь, рассказала ей о черных змеевидных лентах, извивавшихся в ее жизненной сути. Магьер ничего не сказала, и только взгляд ее бродил по комнате, так ни разу и не остановившись на лице Винн. Быть может, она смирилась с тем, что является частью мировой тьмы. Винн также рассказала ей о том, каким увидела Мальца: не два образа, физический и духовный, как у других, а единая, ослепительно сияющая суть. Заметив, что этот рассказ отвлек Магьер от мрачных мыслей, Винн описала ей янтарно-солнечные глаза Лисила, пылавшие в бело-голубом тумане метафизического мира.
— Ах, как я жалею, что не видела его таким, — тихо проговорила Магьер, и мрачное выражение ее лица смягчилось. — Знаешь, ведь на самом деле я пришла к тебе не за мазью. Мне просто хотелось извиниться… за то, что я сказала тогда в Беле, когда ты во что бы то ни стало хотела отправиться с нами. Я-то думала, что ты будешь нам только помехой, но твои знания и умения оказались так полезны нам, и не только в разговорах с Мальцом. Нынче ночью меня, Лисила и даже Мальца просто обвели вокруг пальца. Если бы с нами не было тебя, я даже не уверена, что кто-нибудь из нас дожил бы до утра. Жители города считают, что Вордану уничтожила я, — ничего другого они бы не поняли и не приняли. Потому-то я и хотела сказать тебе все это… и поблагодарить тебя.
Это было так непохоже на обычную Магьер, что Винн с новой силой охватили угрызения совести. Судя по тому, что им уже известно о происхождении Магьер, у нее просто не было выбора. Она искренне пыталась жить не той жизнью, которую ей навязали с самого рождения. И вот сейчас она сидит напротив и благодарит ее, Винн, — лгунью и тайного соглядатая.
