— Патрулей не видно. Каркун, Одноглазый, давайте со своими штуками.
Я приготовил свой лук. Гоблин принёс три специальных стрелы. У каждой вместо наконечника было по голубому шару. Одноглазый посыпал один серой пылью и подал мне. Я прицелился в солнце и отпустил тетиву.
Вспышка синего огня, такая яркая, что невозможно было смотреть, описала дугу и опустилась в долину под нами. Затем ещё одна, и ещё. Огненные шары выстроились в аккуратную очередь и опускались вниз, скорее планируя, чем падая.
— Теперь ждём, — пискнул Гоблин и прыгнул в заросли высокой травы.
— И надеемся, что наши будут здесь раньше.
Любой повстанец, оказавшийся поблизости, без сомнения, обратит внимание на сигнал и поднимет тревогу. Теперь нам оставалось только взывать о помощи. Мы не могли остаться незамеченными.
— Ложись! — скомандовал Лейтенант.
Трава была достаточно высокой, чтобы скрыть лежащую фигуру.
— Третье отделение, в дозор, — добавил он.
Люди заворчали насчёт того, что сейчас очередь другого отделения, но после небольших и ненастойчивых пререканий заняли соответствующие позиции. Настроение у них было приличное. Мы уже оторвались от тех дураков. Что теперь нас может остановить?
Свою ношу я использовал как подушку и теперь смотрел на горы кучевых облаков, проплывающих над нами плотным строем. Стояла великолепная, по-весеннему бодрящая погода.
Мой взгляд упал на Башню. Настроение ухудшилось. Конец спокойной жизни. Захват Трещины и Наёмника подхлестнёт повстанцев к активным действиям. Эти двое выдадут все свои секреты. Когда спрашивает Леди, никто не может что-либо утаить или соврать.
Я услышал шорох, повернул голову и столкнулся взглядом со змеёй. У неё было человеческое лицо. Я завопил, но тут узнал эту глупую ухмылку.
Одноглазый. Это его отвратительная морда в миниатюре, только с обоими глазами и без обвисшей шляпы сверху. Змея захихикала, подмигнула и скользнула у меня по груди.
— Ну вот, опять начинается, — проворчал я и привстал, чтобы посмотреть.
Где-то в траве раздался сильный шум, возня. Вслед за этим высунулась голова Гоблина с его улыбкой поедателя дерьма. Трава зашуршала, и мимо меня проследовал отряд животных величиной с кролика, держа в острых окровавленных зубах куски змей. Доморощенные мангусты, догадался я.
Гоблин опять облапошил Одноглазого.
Одноглазый взвыл и подпрыгнул, выплеснув поток ругательств. Его шляпа сбилась набок, из ноздрей валил дым. Он вопил, и изо рта вырывался огонь.
Гоблин дурачился и подпрыгивал, как каннибал перед тем, как отведать очередной жертвы. Указательными пальцами он описывал круги. В воздухе тускло замерцали бледно-оранжевые кольца. Он подогнал их к Одноглазому, и они осели вокруг маленького чёрного человека. Гоблин рявкнул, как тюлень. Обручи сжались.
Одноглазый с ужасным шумом сбросил с себя кольца. Обеими руками он начал производить бросательные движение, и к Гоблину понеслись какие-то коричневые шары. Взрываясь, они извергали тучи бабочек, которые облепили Гоблина, лезли ему в глаза и уши. Он отпрыгнул, принялся удирать, скрываясь в траве, как мышь, которая спасается от совы. Через некоторое время он высунулся из травы с ответным заклинанием.
Появились цветы. У каждого цветка был рот, а каждый рот ощетинился клыками, похожими на моржовые бивни. Эти цветки самодовольно пожирали бабочек. Гоблин завалился на спину, хихикая.
У Одноглазого изо рта выползла синяя лента с буквами: небесно-голубое знамя, трепещущее у губ. Серебряные буквы провозглашали его мнение о Гоблине.
— Прекратить! — запоздало прогремел Лейтенант. — Вы привлекаете внимание.
— Поздно, Лейтенант, — сказал кто-то. — Посмотри-ка вниз.
К нам шли солдаты. На них были красные, с эмблемами Белой Розы, плащи. Мы попадали в траву. Так земляные белки прячутся по своим норам.
Голоса двигались по склону холма. Большинство наших проклинало Одноглазого последними словами. А некоторые упоминали и Гоблина за его участие в этой дикой, демаскирующей затее.
Зазвучали трубы. Повстанцы развернулись в цепь для атаки нашего холма.
В воздухе что-то мучительно заскулило. Над вершиной холма мелькнула тень, трава пригнулась от ветра.
— Поверженный, — прошептал я и приподнялся на мгновение, чтобы посмотреть, как ковёр заложил вираж над долиной.
Ловец Душ? Я не был уверен. На таком расстоянии это мог быть любой из Поверженных.
Ковёр попал под массированный обстрел. Известково-белый туман окутал его, сзади растянулся хвост. Это напомнило мне комету, пролетающую сейчас над миром. Дымка рассеялась, распалась на длинные, вытянутые клочья. Несколько волокон ветром потянуло на нас.
Я взглянул наверх. Комета висела над горизонтом, как огромная кривая сабля. Она была на небе уже так долго, а мы едва замечали её существование. Я подумал, что для повстанцев она была не столь безразлична, как для нас. Для них это было одним из величайших предзнаменований, предвещающих победу.
Закричали люди. Ковёр прошёл вдоль цепи повстанцев и теперь дрейфовал по ветру вне досягаемости вражеских стрел. Из-за дымки ковра почти не было видно. Кричали те, кого настиг туман. В тех местах, где он соприкасался с кожей, открывались ужасные зелёные раны.
Клочья тумана определённо двигались в нашу сторону.
Лейтенант это видел.
— Давайте выбираться, ребята. На всякий случай.
Он указал поперёк направления ветра. Чтобы захватить нас, туману придётся расходиться в стороны.
Мы рванули и одолели, может быть, ярдов триста. Скорчившись, клок тумана скользил по воздуху в нашу сторону. Он же явно гнался за нами! Поверженный намеренно ждал, не обращая внимания на повстанцев.
— Этот ублюдок хочет нас убить! — взорвался я. Ужас превратил мои ноги в желе. Зачем одному из Поверженных могло понадобиться сделать нас жертвами этого несчастного случая?
Если это был Ловец… Но Ловец — наш руководитель. Наш хозяин. Мы носим его эмблемы. Он не стал бы…
Ковёр рванулся так резко, что человек на нём чуть не кувырнулся назад. Он просвистел к ближайшему лесу и исчез. Клок тумана потерял свою целенаправленность, опустился и исчез в траве.
— Какого дьявола?
— Чёрт подери!
Я развернулся на месте. На нас, расширяясь, двигалась огромная тень. Гигантский ковёр снижался. Через его край выглядывали лица. Мы замерли, ощетинившись оружием.
— Ревун, — сказал я.
Моя догадка подтвердилась раздавшимся воем, каким волк приветствует луну.
Ковёр приземлился.
