«Ты князь, Орлеандо! Ты должен терпеть!» — в глубине головы безжалостно раздался внутренний голос, в котором саламандр без труда расслышал материнские ноты, заглушающий зарождающуюся и начинающую пульсировать болью мигрень.
Орлеандо недовольно поморщился, не открывая глаз и не меняя позы. Князь… Можно подумать, у него был выбор! Можно подумать, его кто-нибудь вообще об этом спрашивал! Можно подумать, он этого хотел!
Нет, не хотел. Никогда не хотел. Власть никогда не притягивала к себе, не вызывала энтузиазма и предвкушения. Орлеандо всегда был равнодушен к ней, хоть и знал, что рано или поздно её бремя свалится на его плечи. Честно говоря, он думал, что этот миг настанет как можно позже, но нет… Отец-Вулкан слишком поспешно и скоро призвал к себе родителей Орлеандо, и юный княжич оказался поставлен перед фактом: теперь именно он новый князь саламандр.
Его готовили к этому с первых осознанных лет первой жизни. Бесконечное множество учителей, история, география, дипломатия, экономика, политика, фехтование, военное дело, придворный этикет и культура других народов — Орлеандо был втянут в пёстрый поток самой разнообразной информации и навыков, которыми должен овладеть как образованный и уважающий себя правитель. И никто не спрашивал, хочет ли он сам этого, или же нет. Просто смирись, мальчишка, ты — единственный наследник княжей семьи, а значит, у тебя нет выбора, кем тебе быть в будущем.
Орлеандо тяжело вздохнул, нехотя приоткрыв глаза, тоскливым взглядом окинув заваленный свитками стол. Вся эта придворная муть, которой его обучали, больше утомляла юного княжича, чем увлекала, и на самом деле он только и искал возможность сбежать от занудных учителей куда подальше. Желательно в кузницу, туда, где жар огня и стук металла.
Кузнечное дело всегда привлекало Орлеандо, и будь его воля, он бы с удовольствием посвятил себя именно ему, а не политике. В кузнице он отдыхал душой и телом, даже несмотря на то, что кузнечное ремесло требовало известного напряжения сил. Но отдавая их, отдавая жар огня металлу, Орлеандо собственными руками создавал, творил что-то видимое и осязаемое. Творческая энергия обретала форму, и Орлеандо чувствовал себя не бесполезным.
Однако кузнецы пусть и были уважаемыми саламандрами, князю до них было далеко. Он стоял на совсем другом уровне и у него были совсем другие обязанности. Кузнечное дело могло остаться разве что любимым хобби, но уж никак не делом всей его жизни. А как же жаль…
Ещё раз вздохнув, Орлеандо оттолкнулся спиной от спинки стула. Упёрся локтями в стол и потёр лицо, словно пытаясь стереть усталость. Тряхнул головой и взял в руки недочитанное письмо, вновь перечитывая его сначала и вникая в суть.
Жизнь правителя редко складывается так, как он сам того хочет, и Орлеандо не оказался исключением из общего правила. Со смирением он принимал свою судьбу и пытался преуспеть в своих обязанностях, пусть и были они им не любимы и не желанны. Но от него зависела его страна и народ, и Орлеандо не мог подвести их.
========== Вопрос 10 ==========
Комментарий к Вопрос 10
«Как ты относишься к другим расам? Со многими контактировал?»
«А как персонаж относится к представителям других культур/видов?»
Цепкий взгляд внимательно скользил по разложенной на столе карте. Вся территория материка была изображена на этом куске пергамента, и Орлеандо, словно древнее божество, взирал на неё свысока. Изящный почерк писца рунами саламандр украсил каждую его часть, дав ей название, расселив каждый народ там, где были места их проживания. Орлеандо так часто смотрел на карту, что уже давно запомнил, кому принадлежат какие территории.
Связи саламандр с чужаками всегда были богатыми и обширными. Наёмники, которые требуют много, но которых так сложно убить — в неспокойной обстановке постоянных конфликтов и войн они были бесценным ресурсом, который хотел получить любой правитель. Вопрос был лишь в том, кто окажется прозорливее и щедрее.
Орлеандо усмехнулся себе под нос, скрестив руки на груди. Да, саламандры шли только за деньгами, из-за чего многие их презирали. Зато в действительности они всегда были нейтральны и никогда не занимали ничьей стороны в спорах и конфликтах. Воевали — но если противник заплатит больше — без зазрения совести переходили на его сторону. Торговали — денег у их народа было много и они могли позволить себе вести дела с кем угодно.
Саламандр не любили в первую очередь потому, что им завидовали. Но что думали сами саламандры о других народах…
Орлеандо доводилось иметь дела практически со всеми державами континента, кроме высокогорных сильф, так редко напоминающих о себе миру. Даже с изолированными и закрытыми ундинами и низкими гномами несколько раз приходилось пересекаться. Первые были любопытным и любопытствующим народом; вторые же — закрытым и подозрительным. С ними дела иметь было противнее всего, и иронично усмехаясь, Орлеандо думал, что всё-таки есть кто-то, кто ещё более жаден и скуп, чем саламандры.
Взгляд князя скользнул к северу континента, опускаясь ниже. Чаще всего ему доводилось пересекаться с вампирами, горными эльфами и краснолюдами. Беспокойные народы, чаще всего воюющие с соседями, а иногда и сами друг с другом. Орлеандо никогда не понимал этого, и это выглядело действительно жутко, когда вампиры или краснолюды нанимали их, чтобы убивать других вампиров или краснолюдов. Саламандры не брезгуют, никогда не отказываются от предложений, но наблюдая за братоубийством со стороны, Орлеандо не может понять, в чём его суть и зачем оно нужно. Разве им мало врагов за пределами их держав? Разве они не должны держаться вместе, чтобы не пасть под чужим натиском?
Впрочем, кто Орлеандо таков, чтобы осуждать и переживать за проблемы других народов? Он лишь наёмник — свою работу он выполняет. Но народы, убивающие сами себя, не вызывают у него ни доверия, ни приязни, ни удовлетворения от работы с ними. Высокомерные снобы, которым просто смертельно скучно — этим они напоминают горных эльфов, но те хотя бы постоянно воюют с соседями, а не друг другом.
С горными эльфами Орлеандо приходится иметь дело чаще всего. Эйладар постоянно запрашивает их помощь, когда начинаются масштабные столкновения с высокими гномами. Два народа, кажется, испокон веков кровные враги, и временами Орлеандо кажется, что успокоятся они лишь тогда, когда уничтожат друг друга. Ничем не лучше один народ от другого, и их упрямство рано или поздно обернётся для кого-то трагедией.
Высокие гномы упрямы и саламандр не любят. Презирают их как продажных наёмников, но Орлеандо мало волнует их мнение. Впрочем, горные эльфы, что нанимают их, относятся к ним не лучше, и князя искренне раздражает этот вынужденный союзник. Шовинисты и ксенофобы — их бы воля, так они бы все существующие народы отправили к праотцам, оставив бы только самих себя. Высокомерные выскочки, которые тем не менее снова и снова бегут за помощью к наёмникам, не желая вести со своими врагами честный и открытый бой. Орлеандо презирает их точно так же, как они его, и именно поэтому заставляет Эйладара платить своим людям втридорога — пусть саламандры и не отказываются ни от какой работы, это не значит, что они не могут показать свой характер.
Орлеандо хмыкнул, наклонив голову вбок: беспокойные горцы опять развязали друг с другом войну. Скорее всего, Эйладар снова запросит помощь, и саламандры не станут ему отказывать. Как раз можно будет отправить Говарда — юноше пора пройти боевое крещение, ибо Орлеандо ждут дела на востоке: Лесное царство просит помочь разобраться с пиратами, и это святейший долг, стоящий выше любых денег, уничтожать презренных крыс.
С лесными эльфам и нередко оборотнями как их союзниками Орлеандо больше был связан торговыми узами, чем военными. Эти два народа были достаточно мирными и перманентно сражались разве что с пиратами, терроризирующими морское побережье Лесного царства. Вот с кем действительно приятно было иметь дело; вот кто, пожалуй, единственные смотрели на саламандр без всеобщего презрения и осуждения.
