— Ага. Только этот негодяй даже и не догадывается, что ты моя девушка. Он думает, что ты свободна. Хотя в любом случае сам факт приставаний сотрудника центра к курсанткам я не одобряю. Поэтому морду ему набью.
На самом деле хоть я и не одобрял приставания Яроша к курсанткам, но не настолько, чтобы тратить время на мордобой в столь ответственный момент, но от Агаты исходило такое возмущение и негодование, что я решил, сделать ей приятное.
— Только для этого тебе придётся мне помочь, — добавил я, прикинув варианты, как осуществить наказание любвеобильного поляка.
— Ты выиграл турнир в Белостоке, и тебе нужна моя помощь, чтобы справиться с неодарённым? — удивилась Агата.
— Нужна. Ты как себе это представляешь, вообще? Я пойду и у всех на глазах набью Ярошу морду? А потом меня арестуют и прощай побег, да? Нет. Так не пойдёт.
— А как пойдёт? — спросила подруга.
— Ярош тебя звал в гости? Звал! Вот скажешь ему, что придёшь. Назначишь время за час до нашего ухода. А приду, вместо тебя, я
— Погоди! Ты хочешь, чтобы я ему такое сказала? Что приду к нему вечером? Чтобы он потом представлял себе всякое? — возмутилась Агата. — Нет! Спасибо! Лучше уж без мордобоя тогда!
«Это действительно лучше, а «всякое» он и без твоих слов может представить», — подумал я, но вслух, конечно же, ничего говорить не стал, а лишь улыбнулся и поцеловал подругу.
— Давай посмотрим по карте, сколько нам до границы идти, — сказал я, переводя разговор на нужную тему. — Я уже понял, что она рядом, но хотелось бы уточнить.
Когда мы ехали из Белостока в Восточный, я начиная с Сокулки запоминал каждый поворот и сколько километров мы проехали на каждом участке, благо и в этот раз одометр оказался в зоне моей видимости. По приезде я сразу же, ещё до всех мероприятий, нашёл ручку с бумагой и записал всё, что запомнил. Конечно, обойти с картой окрестности в любом случае не мешало, но уже сейчас я мог определить местоположение центра «Ост» с точностью до километра — двух.
Я достал карту, развернул её и разложил на столе. Достал записи, сверился с ними и определил на карте точку, где должен был располагаться центр «Ост». В качестве проверки проложил от этого места маршрут, по которому ходил, когда чуть не добрался до Домброва-Белостоцка. Всё совпадало.
— Всё хорошо? — спросила Агата, видимо, встревоженная тем, что за всё время работы с картой я не проронил ни звука.
— Всё просто отлично, — ответил я. — От нас до границы идти около трёх часов, если быстрым шагом и напрямую через лес. Болота и овраги мне теперь не страшны — я научился прокладывать ледовую дорогу. Нужно будет только обувь подготовить для бега по льду. В принципе сам путь до границы меня не напрягает. Преодолеть эти пятнадцать километров действительно не проблема. Но есть три «но»!
— Какие?
— Первое — нам надо незаметно покинуть Восточный, чтобы за нами не отправили погоню. Второе — в лесу не наткнуться на партизан. Третье и главное — пробиться на белорусскую сторону мимо польских пограничников. Желательно, вообще, сделать это с минимальным шумом. Но если первые два пункта хоть как-то от нас зависят — мы можем и уйти осторожно, и по лесу эти пятнадцать километров пройти максимально незаметно, то ситуация на границе нам неподконтрольна. Может, она в прямом смысле на замке, а может, всё не так уж и страшно. В любом случае я вижу наши шансы оказаться дома очень высокими. Больше скажу: я даже не сомневаюсь, что у нас получится это сделать.
— Тогда всё замечательно! — радостно воскликнула Агата.
— К сожалению, не всё, — поспешил я охладить восторг подруги. — Я не собрал информацию. Вообще никакую. Мне нечего рассказать российским спецслужбам, кроме того, что в Польше есть четыре подготовительных центра, где одарённым подросткам стирают память и для чего-то их готовят. Разве что показать на карте расположение Восточного ещё смогу. Этого мало.
— Мало? — удивилась подруга. — А что ты ещё хотел узнать?
— Как минимум информацию о расположении трёх других центров.
— Но это нереально. Кто бы тебе её дал?
— Никто. Добровольно никто. Можно, конечно, перед побегом попробовать из кого-то её выбить, но не факт, что получится. Для этого нужно время. Да и не умею я пытать как надо.
— А кого пытать-то?
— И то верно — пытать особо некого. Не Нидербергера же. Но это не может быть оправданием. Я должен был добыть информацию.
— Должен? — удивилась Агата.
Я понял, что погорячился. Хорошо хоть, не ляпнул, что не имею морального права провалить задание.
— Конечно, должен, — попытался я оправдать свои слова. — Мы оба с тобой должны сделать всё возможное для спасения ребят.
— Это да, — согласилась Агата. — Ребят надо спасти. Но где ты нужную информацию за три дня добудешь?
— Нигде. Придётся тащить с собой носителя информации.
— Ты хочешь выкрасть у Нидербергера служебный компьютер?
— Я хочу взять «языка» и бежать вместе с ним.
— Языка?
— Да. «Языком» называют…
— Я знаю, кого так называют, — перебила меня подруга. — Но как ты потащишь с собой человека через лес? Как будешь с ним пробиваться через границу? Сама идея хороша, не спорю, но она же неосуществима!
— Значит, надо так всё продумать и организовать, чтобы была осуществима. У нас нет другого варианта. Мы не можем вернуться домой без информации.
— Но кого ты собрался брать?
— Будем думать. И кого брать, и как вытаскивать. Возможно, уходить придётся на машине.
— А где мы её возьмём? Это практически невозможно.
Меня все эти вопросы уже начали немного раздражать.
— Агата, сейчас мы с тобой для начала определим круг наших задач и проблем, а уже потом будем думать, как это всё решать. Не надо каждый раз говорить мне, что это невозможно. Наша задача — сделать невозможное возможным, как бы пафосно это ни звучало. И нам ещё надо с Агнешкой встретиться и уговорить её бежать с нами.
— Здесь я, вообще, не представляю… — начала было подруга, но замолчала.
— Попробуем уговорить её выпить зелье. Согласится — хорошо. Нет — значит, останется здесь.
— Но она сразу же побежит и расскажет про нас!
— Побежит. Но не сразу, а часа через четыре в лучшем случае — после того, как с неё спадёт заклятие обледенения. Поэтому разговор с ней отложим на самый конец.
— Ты так всё грамотно продумываешь, — с нескрываемым уважением произнесла Агата. — Так во всём разбираешься.
Я мог ей ответить, что меня к этому готовили, но это вызвало бы ещё больше вопросов, да и, вообще, лишнего болтать не стоило даже в разговоре с подругой. Поэтому я решил вернуться к разговору об Агнешке и обсудить, под каким предлогом заманить внучку генерального прокурора на разговор. Но сказать я ничего не успел, так как в дверь медпункта кто-то постучал. Я спрятался в процедурной, а Агата пошла открывать.
— Я хотел бы видеть курсанта Гроховски! — донёсся до меня через полминуты незнакомый мужской голос.
— А с чего Вы решили, что он здесь? — ответила незнакомцу Агата.
— У меня для него сообщение от господина майора.
Отпираться было бесполезно — Нидербегрер знал, что я в медпункте.
— Иду! — крикнул я и направился к входу.
У дверей стоял незнакомый мне молодой штабс-ефрейтор. Увидев меня, он сказал:
— Курсант Гроховски! У меня сообщение для Вас от господина майора!
— Я Вас внимательно слушаю.
— Господин майор просил передать, что завтра в девять часов утра Вам следует прибыть к административному корпусу для отправки в Краков!
— Благодарю! Передайте господину майору, что я буду там в восемь пятьдесят пять.
Посыльный кивнул и удалился, а удивлённая Агата посмотрела на меня и спросила:
— Что это значит, Роберт?
— Это значит, что у нас нет трёх дней на подготовку. Уходить будем сегодня ночью.
Глава 26
Агата пыталась переварить информацию. Потихоньку её лицо из удивлённого стало превращаться в испуганное. Я тут же поспешил успокоить подругу:
