одна. Даже язык программирования чем-то похож. Но, конечно, надо разбираться. Может быть, спросить совета у кого-то из преподавателей. У нас в университете, представляешь, один сделал дешифратор для простых форматов с Арёйе. Он не очень популярный, но сам факт! Сейчас мы можем как-то контактировать с вашей техникой при желании.
Это как раз Кира уже видела, когда Деян так запросто отправил Малышке детскую книжку о местном мире. А еще он смог отключить искина, не заглушая двигатель машины! Паромщицу это до сих пор возмущало.
— Этому всему ты учишься? — спросила Кира.
У нее, как и у любого паромщика, был только один путь. Ее учили исключительно для дела и тому, что нужно. И никаких университетов она не посещала. Сначала специфическая школа, в которой часть занятий с обычными арёйцами, а часть с еще двумя паромщиками. А потом работа. Ты мог попробовать позже что-нибудь другое, но измененный организм не всегда хорошо адаптировался к задачам, в которых не нужна регулировка адреналина. Интересно, как все устроено у оборотней с образованием?
— Сейчас учусь. Правда, если я не сдам экзамены, меня выгонят, — печально закончила Вета. — И родители тогда точно обидятся на меня всерьез. Мало того что разбила дрон, так еще и умудрилась вылететь…
— Они у тебя строгие? — заинтересовалась Кира.
— Они хорошие. Но всему есть предел, — подумав, ответила Вета. — Хотя, если я скажу, что это все из-за истинной пары, они, наверное, простят. У них же тоже такая история.
— Твоя мама тоже гонялась за парнем на эвакуаторе? — поразилась Кира.
— Нет! Мои родители — истинная пара, они почувствовали это еще в старшей школе и с тех пор вместе. Я об этом, — ответила Вета.
Своих родителей паромщица не помнила. В мыслях мама и папа мелькали как образы очень добрых, но чужих людей. И, будто заполняя свои пробелы, Кира всегда спрашивала о родителях других людей. Но по своим она, кажется, даже никогда не скучала, что удивляло арёйских психологов, искавших какие-нибудь важные точки в ее психике. И об истории «любви» мамы и папы она тоже ничего не помнила.
— А ты почувствовала свою истинную пару? — после паузы уточнила Кира. — Что это вообще значит?
Вета на некоторое время замялась, будто не хотела признаваться в чем-то постыдном. Она до побелевших костяшек стиснула кулаки, но заговорила спокойно.
— Это неподтвержденная штука. Точнее, антинаучная. Но есть те, кто верит, что существует на свете идеально подходящий тебе оборотень. Тебе нравится его запах, звук голоса, улыбка и вообще все. И эти чувства, возникнув один раз, никогда больше не проходят. И сохраняются такими же сильными, как были с самого начала.
Вежийка замолчала. Она сидела, склонив голову, и выглядела еще более несчастной, чем когда Кира увидела ее с вышиванием.
— Ты думаешь, что Раф для тебя та самая пара? — наконец сообразила паромщица.
Вета неуверенно кивнула, но встречаться взглядом с Кирой не стала.
— А чем вот эта истинность отличается от, скажем, влюбленности?
— Тем, что это навсегда. Один взгляд, одна ночь — и все, — ответила Вета печально.
— Ого, я бы так не хотела.
— Почему?
— Да я просто вспомнила своего первого парня. С которым был тот самый один взгляд и сердце уходило в пятки, — честно ответила Кира. — Вот сначала было, прямо как ты описала. Нам по восемнадцать. У него шикарная улыбка. И все прекрасно. Кроме того, что он был чуть ниже меня. Но я считала, что это мелочи. И вроде бы любовь. А потом я стала замечать, как мой парень обращается с машинами. И все, как отрезало. Он, знаешь, хлопал дверьми, мог бросить машину не на парковке. Вечно забывал где-то ключи. В мойку отвозил, только когда грязь залепляла фары. А еще все время переустанавливал искин. И я вот думаю сейчас, что, если бы он был моей истинной парой, я бы спрыгнула со скалы.
Вета фыркнула.
— Если бы он был твоей истинной парой, ты бы не обращала внимания на все то, что перечислила.
— То есть, когда появляется истинная пара, человек становится слепым и глухим? — поинтересовалась Кира. — Буду знать.
На самом деле своего не то что первого, а единственного парня паромщица оставила не только из-за машины. Он был арёйцем в самом плохом смысле. Довольно часто ее парень отчитывал Киру за не так сказанные слова, иногда искренне не понимал, как она может над чем-то смеяться. И вот это оказалось, пожалуй, хуже всего. Им нравились разные шутки.
— У моих родителей никто не ослеп. Но они вместе всю жизнь, и у них все хорошо.
Про везение Вета ничего не сказала, потому что считала, видимо, родительское «все хорошо» истинностью. И Кира не стала спорить, кто знает этих оборотней, может быть, они правда находят своего человека по запаху. Но совсем уж смолчать паромщица не могла.
— Не знаю, что насчет вашей истинной пары. Но если бы мне парень разбил сердце, я бы дала себе некоторое время погоревать, а потом начала жить дальше. И смотреть на других, — заметила Кира. — А между этим еще бы выходила прогуляться, для того чтобы не смотреть только в стену.
В конце концов, ей когда-то разбили сердце хлопаньем дверей, и она кое-что в этом понимала. Хотя ее парень утверждал, что это она, Кира, потопталась по его внутренним органам.
— Пока я здесь сидела одна, вчера
