— Ты много не знаешь. Клятва повиновения — это добровольное рабство. Я не буду принадлежать себе, буду выполнять четкие указания того, кому продался. Страшная вещь и сложная. Ритуал провести не проще, чем тот, при помощи которого вселяют душу в мертвое тело. Раз они готовы пойти на такие трудности, значит, из меня планируют сделать не просто раба для мелких поручений. На кону, видимо, очень высокие ставки.
— А что будет через год?
— Через год мне обещают свободу. — Дир усмехнулся и несмело намотал на палец прядь волос, выбившуюся у меня из косы. — Проблема в том, что реально никакой свободы не будет. Обычно перед окончанием срока клятвы раба убивают, или приказывают покончить жизнь самоубийством. Сама понимаешь, давший клятву, как правило, становится свидетелем очень многих нехороших дел. А такие свидетели никому не нужны. В любом случае, я обречен. Я не хотел соглашаться, потому что честнее умереть сейчас. Честнее убивать девушек — это, скорее всего, меньшее зло. Я не знаю, что меня заставят делать после клятвы. Ничего хорошего. Боюсь, что несколько погибших сейчас девушек покажутся малой кровью, но изменить будет ничего нельзя. Я не хочу становиться рабом, только вот сейчас у меня не осталось иного выхода.
— Но почему? Может быть, получится что-то придумать?
— Оля, я не убил тебя сейчас только потому, что за несколько минут до твоего появления из камеры утащили свежий труп девушки. Я не голоден настолько, чтобы свихнуться. Пока не голоден.
— Но мы можем… — маг не дал мне договорить, прижав к губам палец.
— Даже если мы будем кормиться постоянно, по режиму, не допуская наступления безумства, тебя надолго не хватит. От кровопотери никуда не денешься. Просто, в этом случае, ты будешь умирать медленно. Увы. А если им надоест ждать? Они могут давить на меня, угрожая тебе. Сам я перенесу любую боль, мне уже все равно, но вот смотреть на твои мучения не смогу. У меня нет выбора.
Слезы подступили к горлу, я всхлипнула, уткнувшись носом в его плечо. Воротник грязной рубашки отъехал в сторону, и я заметила на шее Дира глубокие следы от клыков.
— Что это?
— А… — маг поежился и его лицо побледнело. Я рванула ткань на груди, и заметила такие же отметины на плечах и торсе.
— Это у них такая изощренная пытка, — нехотя пояснил Дир, судорожно сглотнув и повернувшись к стене. — Я не знаю, чем были смазаны клыки у вампира, который меня кусал, но боль адская.
— И ты так просто об это говоришь? — всхлипнула я, с ужасом рассматривая темные отметины.
— А что я должен делать? Рыдать? — усмешка вышла невеселой, а я заревела в голос. За него.
— Перестань, — тихо шепнул Дир и поцеловал меня в макушку. — Перестань. Все это пустое.
— Я не хочу, чтобы было так.
— Все будет хорошо. Я постараюсь тебя отсюда вытащить. Думаю, получится сторговаться.
— А ты? Я не хочу отдавать тебя им!
— Оля, я мертв. Мертв уже семь с лишним лет! Ты меня почти не знаешь. Какое тебе до меня дело, ну скажи?
— Ты мне нужен….
— Тебе нужен Стик, — сорвался на крик Дирон. — Я видел, как ты на него смотрела. Я сделаю все, чтобы ты вышла отсюда живой, и лети к своему герцогу.
— Я подозреваю, что он тоже здесь…
— Как? — от удивления Дирон даже отстранился от меня.
— Я его уговорила идти спасать Льриссу. Но она где-то в другом месте.
— Он знает про меня?
— Нет, конечно, ты же не хотел.
— Думаю, герцога они выпустят. Никому не выгодно, чтобы в вампирской провинции бесследно исчез представитель Арм-Дамаша.
— Когда я уходила, Стикур мирно беседовал с ирром Далларом… но отпустили его вряд ли. Без меня он не уйдет. Не могу предположить, чем закончилась эта история для Стика. Опять он из-за меня влип в неприятности.
— Оля, мы попытаемся все решить! — Дир не стал дальше тратить время на разговоры со мной, резко поднялся и, ударив кулаком по двери, негромко произнес: «Я согласен».
Дверь в камеру открылась сразу же. Вампир, приходивший ранее, был удивительно учтив и любезен. Создавалось впечатление, что он говорит с дорогим гостем, только вот взгляд убеждал в обратном. Насмешка и холодный, расчетливый цинизм.
— Мы знали, что ты образумишься, — холодно улыбнулся он. — И рады, что не пришлось устраивать показательные пытки для девушки. Мы не настолько кровожадны, чтобы получать от этого удовольствие.
— Я хочу, чтобы ее отпустили, — бесцеремонно прервал монолог гостя Дирон.
— Думаю, с этим не возникнет проблем, сразу же после проведения ритуала, она будет свободна.
— До ритуала, вы отпустите ее и герцога Нарайского.
— Ну, герцога Нарпйского мы бы отпустил при любых обстоятельствах. Он здесь на правах гостя, как только мы бы придумали, как объяснить исчезновение девушки, так и отпустили бы его на все четыре стороны. На его счастье, он почти ничего не знает. А с девушкой сложнее, где гарантии, что ты не откажешься?
— А где гарантии, что вы меня не обманите? — парировал маг.
— Мы подумаем, какой тут возможен компромисс. Нам не нужны ни девчонка, ни герцог. Нам нужно лишь чтобы ты не передумал, а они молчали.
— А Льрисса, — прошипела я. — Льрисса тебе нужна?
— Не понимаю, о ком идет речь, — на лице вампира не дрогнул ни один мускул, но я отчетливо понял — он врет. — Сейчас за вами придут и проводят в более комфортное место. Помойтесь, от вас воняет. — Бросил вампир напоследок и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
В камине горел огонь. Тихо потрескивали поленья, когда на них танцевали игривые языки пламени. Изредка вспыхивали снопы искр, создавая обманчивое впечатление тепла и уюта. Маленький камин не мог прогреть большую и сырую комнату в необжитом старом замке — все равно было сыро и промозгло. Открытый огонь лишь создавал иллюзию тепла. Как и мы с Диром лишь делали вид, что не происходит ничего страшного. От этого становилось еще более жутко. Меня буквально душила безысходность. Я только сейчас поняла, что самое страшное — это когда ты ничего не можешь изменить или предотвратить. За тебя уже решили все, и никого не волнует, нравится тебе это или нет.
Время замерло. С одной стороны, оно тянулось невыносимо долго, а с другой — мы могли быть вместе. Сейчас мне дорога была каждая секунда, потому что я понимала — она у нас может оказаться последней. Неизбежность давила на плечи, я сидела на диване и молча обнимала Дирона за талию. Просто в этой ситуации слова не шли, я не знала, что ему сказать и как себя вести. Страшилась прижаться сильнее и не могла отпустить.
Нам отвели большую комнату. Вполне приличную, только с решетками на окнах и массивной дверью, которую тут же заперли на засов. Зато здесь был душ и свежая одежда, Диру она оказалась изрядно велика. Я себе вообще ничего не подобрала. Поэтому сидела, завернувшись в простыню, чем, похоже, сильно смущала мага. Мне хотелось его смущать. Хотелось целовать. Но я не могла решиться. Боялась сделать еще хуже. Еще больнее. Я не хотела, чтобы он шел на жертву ради меня. Я была готова сама умереть, если бы знала, что это спасет ему жизнь. Только вот моя смерть никому не нужна. Даллару зачем-то потребовался именно Дир. Точнее душа Дира, заключенная в тело Ласта. А мы ведь так и не узнали для чего.
