Беглец развернулся и попытался скинуть старый, затертый до белизны АКМ с плеча. Однако я был готов, тоже замер на месте, прижал приклад автомата к плечу и закричал:
— Брось оружие!
Он меня не слышал или надеялся выстрелить раньше. АКМ уже был у него в руках. Еще секунда — и он выстрелит. Медлить было нельзя, и я потянул спусковой крючок.
Толчок приклада в плечо, выстрел — и пуля разнесла ему голову. Она превратилась в ярко-красный цветок и рассыпалась огненными лепестками. Завораживающе красиво и одновременно с этим страшно, потому что лепестки на самом деле — окровавленные осколки черепа.
От бега и нервного напряжения ноги слегка подрагивали. Я подошел к мертвецу, которого не смог взять живым, по инерции отодвинул его автомат в сторону и присел рядом. Перед моим взглядом — покрытые хвойными лесами старые горы, и в этот момент, прислушавшись к себе, я расслабился и услышал все звуки этого места. Как учил Сыч. Но если раньше я его не понимал, то сейчас это вышло само по себе.
В ушах шум деревьев, которые сгибал ветер. Хрюканье дикого вепря, подрывающего кусты. Скатывающийся с вершины крохотный камешек. Звон горного ручья и пение лесной птахи. А еще был угасающий солнечный свет, который пронизывал меня насквозь и напитывал силой. Усталость уходила, и приходило умиротворение. Хотелось жить и казалось, что в этот момент я прикоснулся к чему-то великому…
— Знатного ты противника свалил… — прерывая мое уединение, рядом появился запыхавшийся дружинник. — Здоровяк…
— Да, — снова поднимаясь и ощущая, что за пару минут полностью восстановил свои силы, согласился я с ним.
— Наверное, его оружие и вещи теперь твоими станут.
Кивнув молча, я склонился над убитым разбойником и стал его обыскивать. Дружинник прав: все его имущество, включая оружие, теперь мое. Ведь я свалил противника не в групповом бою, а один на один.
Пленных разбойников, за которыми числилось немало преступлений, расстреляли утром. После чего сбросили в пропасть, где над телами их подельников уже пировали стервятники. А женщин, которые минувшей ночью согревали победителей, оставили в пещере. Ирик проявил милосердие. Он даже не стал отбирать у них еду, вернул пару старых пистолетов и пообещал на обратном пути забрать, а затем довести до Преображенского анклава. Разумеется, если они не сбегут.
В общем, что будет с женщинами дальше, никого особо не волновало. Нагруженные трофеями дружинники покидали лагерь разбойников, а я немного задержался. Смотрел в пропасть, на тела убитых бандитов, и наблюдал за полетом грифов.
— О чем задумался, Олег? — спросил Сыч.
— Думаю, что мы неправильно поступаем. Люди бьются друг с другом и уничтожают себе подобных, а демоны год от года становятся сильнее.
— Считаешь, разбойникам следовало оставить жизнь?
— Да.
— Ты не прав. Раньше наш учитель пытался быть добрым и справедливым, договаривался с убийцами и ворами, даровал им жизнь и давал возможность измениться. Но каждый раз это приносило только проблемы и неприятности. Поэтому дружинники Вадима не берут разбойников в плен. Разве только ради продажи в рабство.
— Я понял.
— Вот и не забивай себе голову. Пойдем.
Кивнув, я двинулся вслед за Сычом, и вскоре мы догнали отряд. После чего по приказу Ирика была сделана остановка, и воины вырыли схрон. Тащить трофеи с собой тяжело, лишний груз. Поэтому каждый дружинник упаковал добытый в бою тяжелый хабар и положил в яму.
Мне тоже было что прятать. АКМ, два отличных кинжала и двести патронов. Это моя доля от добычи и личные трофеи, снятые с мертвого разбойника. Помимо этого имелись отличный бинокль и семь рублей серебром. Но это я оставил при себе.
Схрон замаскировали, и отряд продолжил марш. Мы с Сычом шли в ядре, немного отделившись от других подгрупп, и он сказал:
— Вчерашний день изменил тебя.
— Так и есть. После погони за разбойником я отрешился от всех забот, почувствовал умиротворение и ощутил сердцебиение природы. Это нечто необъяснимое и такого со мной раньше не было.
— А когда ты вернулся в реальность, то ощутил себя свежим и бодрым?
— Да.
— В тебе просыпаются природные способности.
— Как-то слишком быстро. Я ожидал, что это займет годы.
— Не думай, что ты особенный. Это только малая толика того, что тебе предстоит освоить. А быстрые изменения вызваны артефактами Вадима.
— Что за артефакты?
— Через костры проходил?
— Конечно.
— Так вот, — Сыч хмыкнул, — все думают, что костры — какие-то чародейские. Но это ошибка. Костры — самые обычные, и они горят для антуража… если тебе привычней — для камуфляжа, чтобы народ их видел и не задавал лишних вопросов. На самом деле, под каждым огнем в грунте — артефакт. Шесть пар излучателей. Соискатели на звание ученика проходят мимо костров и попадают под воздействие излучения, которое будит скрытые возможности человека и усиливает его родовые навыки.
— Выходит, никакой магии?
— Верно. Хотя есть нюанс, что понимать под магией. Ведь мы называем чародейством явления, суть которых не понимаем. А на деле все просто. Когда-то пороховое оружие считалось магией. Сила пара, самолеты, телевизоры и телефоны. Для дикарей это до сих пор чародейские предметы. Так же как для нас вещи демонов и способность наших врагов трансформировать тела людей, создавать мутантов и оживлять мертвецов. А на деле все просто. Есть родовые способности человека, и они пробуждаются древними артефактами, которые наш учитель вынес из Старгарда. Без них нам было бы сложнее, и на развитие способностей уходили бы десятилетия, а то и вся жизнь.
— А где эти излучатели сейчас?
— В доме ведьмака, и мы, его ученики, продолжаем оставаться под воздействием излучения. Только они действуют не на всех. Многие, как ты помнишь, испытание не прошли.
— Почему?
— Не знаю.
— Интересно, а на каком принципе работают излучатели?
— Это даже Вадиму неизвестно. Он ведь, когда из Старграда бежал, был недоучкой. Что успел изучить и узнать за свою жизнь, то нам и передает. Но ты про излучатели молчи… что-то я сегодня разговорчивый…
На этом он оборвал беседу, а я запомнил, что он сказал, и решил прекратить расспросы. Вот будет у Сыча хорошее настроение, тогда и продолжим…
Тем временем марш продолжался.
Шли быстро, без привалов. Препятствий на пути не было, и погода нас баловала. Так что до Икарийских пещер, которые, по легенде, скрывали несметные богатства князя Симеона и золотые россыпи, добрались к вечеру. А на подходе Сыч подстрелил косулю. Хоть припасов и хватало, но от свежего мяса никто не откажется.
