— Хотя Антропофаги — страшные сони (кроме как есть и спариваться, они только и делают, что спят), слух у них, как и чутье, крайне развит. Даже находясь на много футов от нас, под землей, сквозь почву и камни, они могут нас услышать или учуять. Так что хотя бы в одном дождь нам на руку: он увлажнит землю и приглушит звуки.
В то время как трое мужчин висели, натягивая своим весом веревки, которые крепили заднюю часть платформ к деревьям с крюками, другие вставляли квадратные скобы размером четыре на четыре вдоль переднего края платформ. Оставшиеся доски были прибиты гвоздями к стволам двух деревьев по обе стороны в качестве импровизированных лестниц. Затем Кернс отправил О'Брайана, Малакки и меня принести его чемоданы.
— Кроме ящика и несессера. Их пока оставьте, не хочу, чтобы они намокли. Ах, проклятая погода!
Уортроп отвел его в сторону, так, чтобы и без того взволнованный констебль их не слышал, и спросил:
— Возможно, я буду жалеть, что задал тебе этот вопрос, — прошептал он, — но что в ящике?
Кернс посмотрел на него с притворным изумлением:
— Шутишь, Пеллинор?! Да ты прекрасно знаешь, что в ящике!
Он подошел к одному из чемоданов и открыл крышку. Внутри, упакованная в отдельные ячейки, лежала дюжина черных цилиндров. По форме они напоминали ананасы, и каждый был обложен соломой. Кернс вытащил один из них и тихо позвал меня:
— Уилл Генри! Лови!
И он бросил мне цилиндр. Тот ударил меня прямо в живот, и я еще некоторое время смешно жонглировал им, пытаясь удержать в руках, такой он был скользкий.
— Осторожно! — предупредил Кернс. — Только не урони!
— Что это такое? — спросил я.
Я наконец поймал «ананас» — он был весьма тяжелым для своего размера.
— Как?! И ты еще называешь себя начинающим ассистентом монстролога?! Незаменимый инструмент в нашей работе, Уилл Генри. Граната, конечно. Дерни вон за то маленькое колечко.
— Он шутит, Уилл Генри, — тихо сказал Доктор, — не дергай, не надо.
— Как с вами скучно, — пожаловался Кернс. — Вот что, Уилл, назначаю тебя ответственным за гранаты. Будешь моим гренадером. Разве не прекрасно, а? Ладно, будь молодцом, и как только платформы установят, можешь поднимать гранаты наверх.
Он откинул крышку второго чемодана. Оттуда он вытащил длинную и очень прочную веревку, к одному концу которой была прикреплена тяжелая железная цепь, а к противоположному концу цепи был приварен крюк.
Потом он достал металлический столбик длиной в четыре фута и в два фута в окружности, заостренный снизу, а сверху имеющий отверстие типа «глазка». Столбик был похож на гигантскую швейную иголку.
Последнее, что он вытащил из чемодана, был большой молоток, каким забивают железнодорожные штыри. Он перебросил веревку через одно плечо, в другую взял молоток и столбик и позвал меня идти за ним.
Я поспешил следом и услышал, как у меня за спиной констебль спрашивает шепотом у Уортропа:
— А это-то для чего ему понадобилось? Жуть какая-то…
А Уортроп ответил с отвращением:
— Это — чтобы привязать и закрепить приманку.
Кернс отмерил шагами примерно двадцать ярдов от деревьев в направлении могилы Элизы Бантон, опустился на одно колено на мокрую землю и прищурился, примериваясь сквозь серую пелену дождя, какое расстояние отделяет его от платформы.
— Да, так будет верно. — Он взял металлический столбик. — Уилл Генри, держи этот штырь вот так вертикально, двумя руками. А я буду забивать его в землю. Главное, не шевелись. Дернешься — и я расплющу тебе руку.
Я встал в грязь на колени и сжал двумя руками столбик, направив его острым концом в землю. Кернс поднял молоток высоко над головой, размахнулся и ударил с такой силой, что крошки шрапнели полетели во все стороны. Отзвук удара эхом разнесся над кладбищем. Мужчины, которые прибивали гвоздями поперечные доски к ногам платформы, обеспокоенно повернули головы на звук. Дважды Кернс поднимал молоток и опускал на столбик. Мои руки вибрировали при каждом ударе, и я крепко сжимал зубы, чтобы случайно не прикусить себе язык.
— Отлично, еще разок — и сойдет. Хочешь попробовать стукнуть, Уилл Генри?
Он протянул мне молоток.
— Не думаю, сэр, что смогу даже поднять этот молоток, — честно ответил я. — Он же размером с меня.
— Хмм… А ты маловат росточком-то для своего возраста. Сколько тебе, десять?
— Двенадцать, сэр.
— Двенадцать?! Надо будет поговорить с Пеллинором. Он морит тебя голодом.
— Я сам готовлю, сэр.
— Почему меня это не удивляет?
Он стукнул по штырю еще раз, отставил молоток и потянул за штырь двумя руками, кряхтя от напряжения.
— Нормально, — сказал он задумчиво. — Сколько ты весишь, Уилл?
— Не знаю точно, сэр. Семьдесят пять или восемьдесят фунтов.
Он покачал головой:
— На Уортропа надо подать в суд. Ладно.
Он продернул свободный конец веревки сквозь «ушко» столбика и завязал ее каким-то сложным узлом. Потом велел мне взять другой конец — тот, к которому прикреплялась цепь, — и идти к деревьям, пока веревка не натянется.
— Теперь дерни за веревку, Уилл! — крикнул он. — Дерни изо всей силы!
Он стоял, упершись одной рукой в бок, а другой поглаживая свои прозрачные усы, и смотрел, какой эффект оказывает дерганье веревки на металлический столбик. Я тянул изо всех сил, ноги мои скользили по мокрой липкой грязи. Он махнул мне, что достаточно, поднял молоток и еще раз сильно стукнул по штырю. Потом подозвал меня взмахом руки.
— Веревка длинновата, Уилл Генри, — сказал он.
Он развязал узел, приподнял одну брючину и извлек длинный охотничий нож из-под ремня, стянутого на икре. Он укоротил веревку примерно на два фута, обрезав ее — а она была толстая и крепкая — так легко, словно нитку.
— В том же чемодане у меня лежат три связки деревянных кольев, Уилл Генри, давай сбегай и притащи их.
Я кивнул и бросился за кольями, хотя и так уже тяжело дышал от усилий с веревкой. Добежав до чемоданов, я обнаружил Уортропа и констебля все там же, и между ними разгорался яростный спор, хотя они говорили шепотом. Каждый свой аргумент Морган подтверждал, тыкая Доктора в грудь концом трубки:
— Обязательное расследование! Тщательное следствие! Я не могу быть связан словом, данным под давлением и по принуждению, Уортроп!
Когда я вернулся, Кернс сверялся с промокшим планом на своем листочке, отмеряя шагами расстояние от центра — столбика — до границ «Кольца забоя». Отмерив, он стал указывать мне, куда вбивать колья с интервалом в четыре фута — пока не получился ровный круг окружностью примерно в сорок футов с металлическим штырем в центре. Западная часть круга была в пятнадцати футах от платформы. Кернс с удовольствием оглядел свою работу и похлопал меня по плечу:
