Мне было достаточно. Однако просто так выйти из разговора невозможно.
— Нисколько. Мне люди просто так дали, из дружбы. Я попробовал маленький кусочек, вот такой…
Мои когти отмерили величину.
— …а сейчас хочу узнать: хлеб драконам есть можно?
Оказывается, отец все же меня услышал:
— Хлеб не яд. Но я очень хотел бы, чтобы ты никогда его не ел.
— Почему?
Родители переглядывались, наверное, секунд десять. Ответил папа:
— Ты, Стурр, когда съел этот кусочек, ничего такого не почувствовал?
Мой ответ был почти честным:
— Очень вкусно. Но потом я подумал, что, может быть, драконам хлеб вреден, и не стал есть больше. Хотя человек мог умять вот такой кусок без всяких последствий.
Я показал лапами величину куска.
Последовала еще одна перестрелка взглядами. И снова разговор продолжил отец:
— Человеческие маги дают коричневый хлеб (непонятное слово).
Пара минут объяснений — и я понял значение. Ближе всего переводится словом "камикадзе". Те, которые могут выполнить приказ лишь ценой собственной жизни. Почти все понятно, но в деталях прячется известно кто.
— Выходит, дают самым лучшим воинам?
— Нет, сынок, самым худшим. Хлеб… он пробуждает в драконах безумную радость и храбрость… или нет, просто притупляет чувство осторожности. Вот такими воинами и жертвуют… ради цели.
А теперь самые трудные вопросы:
— Ну а если какой‑нибудь камикадзе вернется живым и притом выполнит задание? Он что, так и будет всю жизнь питаться коричневым хлебом?
От такой постановки вопроса оба родителя встали в тупик. А я продолжал гнуть линию:
— Ну, этот камикадзе наелся хлеба. Ему стало так хорошо, что просто некуда больше. Улетел он на задание, а потом взял, да и вернулся живым. Но он, распробовав эту еду, хочет ее все больше и больше. Жить без нее не может — так?
— Нет, не так…
Речь отца стала очень медленной, как будто он взвешивал каждое слово на весах мудрости.
— Дракон может без нее жить. Но очень долго он испытывает к каждодневному существованию лишь скуку и отвращение. Вот почему коричневый хлеб опасен.
Наркотик, вызывающий психологическое привыкание. Как же, знаем. Но наверняка не единственный. Что ж, буду разведывать еще.
Интересно другое: такая реакция на хлеб совершенно не характерна для земных млекопитающих. Или здешняя мука содержит какие‑то примеси, безвредные для человека, но оказывающие мощное действие на драконов, или же… во ржи может быть некая наркотическая примесь, ориентированная на драконов.
Выходит, разведка в моем лице выявила факт стратегического значения: для драконов имеется материальный стимул. И наверняка не один. Как и в любом мире, интенданты (с крыльями или без) могут получить в руки (или лапы) огромное влияние. Но даже если исключить использование запасов ржаного хлеба в личных целях, то и тогда возможностей для влияния очень много. Даже слишком много.
Тут в голову тюкнула боковая мысль. А ведь проверить гипотезу о наличии наркотика в здешней ржи очень просто. Надобно всего лишь сыскать близлежащее поле и совершить на него налет. Связочку колосьев взять (даже не сноп), вышелушить из них зерна и попробовать. А заодно определить, какие именно примеси могут быть. И обратить внимание на рожки спорыньи. Она первый кандидат на наркотик. Дело выглядит совсем простым, но… требует летательных навыков, коих у меня пока что нет. Без них даже поля не найти, не говоря уж о сборе добычи. Оставим на будущее.
И еще оформилось в голове: тот, кто придумал это все для драконов, был большой сволочью. Очень умной сволочью.
* * *
(в лавке)
Рано или поздно это должно было случиться.
Кузнец послал дочь в лавку с целью продажи кристаллов — чтоб приучалась. И там как раз случился настоящий маг: при зеленой ленте. Продаваемые кристаллы не могли заинтересовать достопочтенного: не та специализация. Но он не мог не обратить внимание на весьма юную торговку экзотическим товаром. Последовал расспрос с одновременной проверкой правдивости:
— Девочка, это твой кристалл?
— Нет, мне папа дал.
— Выходит, папа нашел этот кристалл?
— Нет, это господин маг нашел.
Дело становилось занятным.
— Маг, говоришь? А как его зовут?
— Динозаврр. Только это не настоящее имя.
— Почему ты думаешь, что не настоящее?
Снисходительная улыбка.
— Потому что таких имен не бывает.
Лиценциат подумал, что в этом девица права. Выходит, маг скрывает имя. Еще интереснее.
— А он какого ранга?
Вот от этого вопроса девчонка явно оторопела и потому ответила не сразу:
— Что это такое?
— Ну, какого цвета ленту он носит?
— Какую ленту?
— Цветную. Любую цветную ленту. Вроде как эта.
— Да не было у него ленты! Уж я бы заметила.
— Тогда почему ты решила, что он маг?
— Он сам об этом сказал.
Выходит, студент?
— А какой он из себя?
Небольшое смущение на рожице.
— Он хорошенький! У него синие глаза. И он так красиво говорит! И рассудительно тоже.
Очевидно, маг вскружил эту не особо умную головку. Вроде все понятно. Впрочем…
— Сколько ему лет?
— Он не говорил.
— А ты сама как думаешь?
На круглой мордочке изобразилась работа мысли.
— Ну… он… я так полагаю… э… ему примерно, как мне.
Уже и так все ясно, но еще один вопрос не повредит:
— А тебе сколько лет?
Ответ прозвучал с неприкрытой гордостью:
— Мне уже двенадцать. А летом будет тринадцать. И я читать и считать умею.
То есть даже не студент: ученик. И такое же передаточное звено, как и девчонка. А раз есть ученик, то есть и наставник, а у того ранг не меньше магистерского. Пожалуй, тут копать не стоит.
