— Я взял на себя смелость послать барона Эванса к крепости Алый Камень, — сказал он тихо.
— А что там? — спросил я. — Ах да, Вирландина…
— Совершенно точно, ваше высочество.
— Не опасно?
— Есть такое, — признался он, — однако, полагаю, хотя это на захваченной врагом территории, барона Эванса наверняка пропустят. Стоит ему сказать скарляндцам, что вы вернулись с победой.
— Возможно, — пробормотал я.
— И сейчас, — добавил он, — во главе огромной победоносной армии, что в состоянии смести с лица земли любого противника, двигаетесь в их сторону.
Я усмехнулся:
— Мы двигаемся не в их сторону, но в остальном, как ни дико звучит, вы недалеки от истины.
— Ваше высочество?
— Армия, — пояснил я, — вернется из беспримерного северного похода еще огромнее, чем ушла.
Он дернулся.
— Как это возможно…
— Я увеличил ее за счет бриттских лордов, — напомнил я, — сакрантских, еще у меня отряды из Пекланда и Ирама. На самом деле мне такая армия и не нужна, это я от страха перед Мунтвигом… Потом распустим.
Он охнул, словно я предложил самую святотатственную вещь на свете.
— Ваше высочество! Как можно?
— У нас сложится новый тип армии, — заверил я. — В мирное время будут пахать, сеять, строить, а в военное — жечь, ломать, насиловать, рушить, убивать… человек должен быть разносторонним, как учил нас Господь! Иначе он не человек, а животное какое-то… Даже не хочу говорить какое, тьфу на него. В общем, это обещает быстрое экономическое развитие с соответствующим падением нравственности, но тут уж не сохранить то и другое, нужно выбирать… и понятно, что выберем.
Он промолчал, то ли потерял нить моей вычурной мысли, я же умный, то ли сразу успокоился, получив заверение, что даже такая огромная армия не будет распущена, просто будем использовать на полезных работах, к примеру — строить шикарные летние виллы для высшего командного состава.
Дважды шел мелкий дождь, затем его сменила мелкая отвратительная снежная крупа, затем снова дождь, а когда армия вынужденно остановилась, сразу же выглянуло солнышко, пригрело, и от мокрой одежды пошел такой пар, что все войско окуталось белым облаком.
Разосланные во все стороны разведчики доносят, что Торстейн, Леофриг, Хродульф и Хенгест рассылают по всему королевству письма, обвиняя друг друга в измене и предательстве, а тем временем постоянно укрепляют свои замки и крепости, стягивают в них всех способных держать в руках оружие, нападают на города, а села вообще стирают с лица земли, стремясь ослабить противника.
Настоящие масштабные бои ведутся в пригородах столицы и вблизи, там густонаселенные земли, дороги хорошие, некоторая каменистая возвышенность, что позволяет накапливать войска и перебрасывать их с места на место достаточно быстро.
Меганвэйл выслушал очередное донесение, кивнул с задумчивым видом.
— В общем, — сказал он, — идет рутинная и довольно бессмысленная резня. Это длится не так уж и долго…
Он умолк, посмотрел на меня с вопросом в глазах.
— Но уже все ощутили, — продолжил я, — что ей не будет конца, пока все не перебьют друг друга…
— А победитель, — закончил он, — останется один на пепелище.
— Жаль, — сказал я с сердцем, — что не убьется о стену!
— Да, — согласился он, — нам было бы проще… Если бы только это была не наша страна и не наш народ.
Дальше нас задержала разлившаяся река Гестинга. Летом ее куры переходят вброд, но вешние воды с гор наполняют так, что вот сейчас пришлось остановиться на возвышении и смотреть, как грязная вода несет кусты, трупы утопших лесных зверьков, прошлогодние листья и прочий мусор.
Здесь прославленная дорога оказалась залита водой, и хотя плотную поверхность ничем не сдвинуть, но идти вброд опасно, вода покрыла их какой-то отвратительной слизью, подошвы соскальзывают, и Меганвэйл велел всем нетерпеливым храбрецам вернуться и ждать вместе с войском.
Я молча злился, погода сковала меня сильнее, чем если бы меня привязали к дереву. Грязь везде, солнце сушить не успевает. Правда, разведчики отыскали за лесом длинный лог, где ветер дует хорошо и сильно, так что уже подсохло, а дальше дорога пойдет выше, там уже почти подсохло, а где не успело, то земля каменистая, даже телеги пройдут.
Но, увы, чтобы туда добраться, придется ждать, когда здесь подсохнет хотя бы чуть-чуть. А это чуть-чуть тянется и тянется…
Продвинулись на пару миль, открылся вид на город Миттельберг, восемь раз разрушенный войной до основания, но сейчас гордо вздымает высокие и, конечно же, неприступные стены, которые противник всякий раз берет если не приступом, то осадой. Еще выше блестят золотом шпили церквей и кресты на них, башни из обожженного кирпича, красные крыши высоких домов в несколько этажей.
Здесь пришлось задержаться еще почти на неделю, пока не спала вода, преграждающая дорогу.
Я уже начал подумывать, что бездарно трачу время, можно бы смотаться на своем противогрязевом коне в какие-то интересные места, хотя, конечно, полководцу надлежит быть с армией, да еще в такое время, когда он всерьез нацелился на королевскую корону.
Меганвэйл как чувствует, что могу улизнуть, почти не оставляет меня наедине, сейчас начал рассказывать про бурные протесты Гиксии насчет набегов Торстейна, но прервал себя на полуслове, в сторону нашего лагеря мчится на взмыленном коне всадник, по одежде и снаряжению один из легких разведчиков, у которых даже кони не подкованы, чтобы не таскали лишнюю тяжесть и могли бежать чуть быстрее.
Мы дождались в молчании, когда он приблизился, навстречу бросились воины, ухватили за повод шатающегося от изнеможения коня и повели по кругу, постепенно охлаждая, а то падет замертво, а разведчик соскочил на землю и на подгибающихся ногах подбежал к нам.
— Ваше высочество, — крикнул он сиплым голосом, — мы обнаружили большую группу рыцарей, что на удивительно легких быстроногих конях продвигаются в нашу сторону со стороны севера!
— По такой распутице? — спросил я.
— У них удивительные кони, — сказал он горячо. — Нам бы таких!.. Я сам видел, как легко одолевают топи, болота и даже разлившиеся половодьем реки!
— Герои, — сказал я заинтересованно. — Чьи знамена?
— Ваши, — выпалил он. — Они остановились на ночной отдых, а я погнал коня к вам, но, думаю, несмотря на их ночевку, они вот-вот догонят…
— Вы успели с ними пообщаться? — спросил я.
— Да, — ответил он. — Это барон Норберт с его людьми и граф Альбрехт!
