Винн солгала ради Чейна… и, единожды солгав, уже не могла повернуть назад. Правда только подорвет доверие к ней Магьер и, возможно, будет стоить Чейну головы.
— Позволь мне все же причесать тебя, — прошептала Магьер, — а потом нам обеим не помешает поспать.
Магьер вновь повернулась к ней спиной, и Винн выпутала из ее волос репейник.
— А еще, Винн, знаешь что… — В голосе Магьер мелькнули привычные жесткие нотки. — Чтобы не смела мне больше баловаться магией!
Винн вздохнула, коротко кивнув:
— Хорошо.
На рассвете Магьер оставила крепко спящего Лисила в спальне и спустилась в парадную залу, где к ней тут же бросилась Елена.
— Если бы только ты знала, как мы тебе благодарны! Даже не представляю, чем мы могли бы тебя отблагодарить! — Девушка порывисто сжала руки Магьер, едва не приплясывая от счастья.
Лорд Стефан стоял у камина. Он не выражал такого бурного восторга, но его сдержанность была Магьер куда больше по душе. Подобное выражение лица ей уже доводилось видеть не раз. Деревенские старейшины умоляли ее о помощи, но едва только она справлялась с делом, как они с нетерпением ждали, когда она наконец уберется подальше. В точности такой вид был сейчас у Стефана.
Магьер в крайнем смятении высвободила руки из пылкого рукопожатия Елены и, стараясь не показаться невежливой, спросила насчет завтрака.
— Я сейчас принесу горячей овсянки и свежего хлеба! — воскликнула Елена и бросилась к выходу.
— Погоди, Елена, — сказал капитан Геза и, встав из-за стола, повернулся к Магьер. — Я бы хотел перед завтраком кое-что тебе показать. Пойдешь со мной?
Из всех обитателей поместья Геза был ей наиболее симпатичен. Вслед за ним Магьер вышла во внутренний двор и направилась к конюшне. Перед дверями конюшни стоял добротный фургон с длинными козлами, крытыми мягкой кожаной подушкой. Неподалеку были привязаны две мышиной масти лошадки, и юный грум старательно начищал скребницей лоснящуюся шкуру одной из них.
Геза указал на фургон:
— Елена сказала, что вы вернули деньги на содержание поместья, часть платы, которую собрали горожане. Я не то чтобы благородной крови, но и неблагодарным меня не назовешь. Стефан молод и глуп, но я слишком завишу от него, а потому иногда поддерживал его в делах, которые никак не причислишь к благовидным. Этот фургон — мой, и я отдаю его тебе. Это не подарок, а плата за твои труды, и ты не вправе отказаться.
Затем он подошел к паре мышастых лошадок. Одна из них была коренастая, плотного сложения, другая — постройнее, подвижная и грациозная.
— Это — Толстик, — сказал Геза, — потому что толстенький. А вот это — Фейка, потому что она очень похожа на проказливых фей из сказок, которые мне рассказывала бабушка. Я сам объезжал их. Они хорошо тебе послужат.
Магьер подошла ближе, и Толстик немедленно повернул к ней крупную морду. Глаза у него были спокойные, ясные. Фейка легонько покусывала недоуздок своего напарника. Она была чудо как хороша — изящная, с серым бархатистым носом.
— Они дороги тебе, — сказала Магьер. — Я не могу их взять.
— Я слышал, что твой напарник терпеть не может ездить верхом, а между тем он еще не вполне оправился после вчерашней ночи. Новая баржа придет только в следующем месяце. Мы в долгу у тебя… и я у тебя в долгу. У меня никого нет, кроме Елены, а она не хотела уехать отсюда и вернуться в Кеонск. Если бы не ты…
Он вздохнул и вытащил из кармана куртки небольшой, сложенный вчетверо пергамент.
— Возьми фургон и лошадок. Ты их заработала. А еще, пока мы тут наедине, я хочу кое-что тебе показать. Вы ведь едете в Кеонск?
— Да.
— Почему? — спросил Геза и, когда Магьер нахмурилась, торопливо пояснил: — Мне подумалось, что, быть может, мы встретились не случайно… оттого и спрашиваю.
Магьер не считала Гезу способным на обман, но это туманное объяснение озадачило ее.
— Я ищу сведения о моих родных, точнее, об отце. Вот и все. Может быть, в архивах Кеонска сыщутся какие-нибудь сведения о нем.
— Понятно, — только и сказал Геза; вид у него был разочарованный. — Стало быть, об этом ты ничего не знаешь?
Он протянул Магьер сложенный вчетверо пергамент.
— Я не очень хорошо умею читать, — сказала она.
— Это письмо от моего брата, который живет на юго-востоке провинции Энтов, то есть нашей провинции. Удел, которым правил его лорд, перешел под управление некоего человека в бурой мантии. Брат никогда прежде этого человека не видел. Происхождения он явно не дворянского, однако предъявил верительные грамоты, подписанные бароном Бусканом. И это не единственный случай такого рода. Подобные вести доходили до меня из разных мест, не только в провинции Энтов, но и на востоке Древинки.
— Бускан рассылает по уделам чародеев? — спросила Магьер. — Таких как Вордана?
— Я не знаю, чародеи они или нет. Кроме Ворданы, я ни с кем из этих людей не знаком. Я знаю только то, что рассказал мне брат: наших нобилей одного за другим сменяют невесть откуда взявшиеся люди и все они предъявляют бумаги с подписью княжеского наместника.
— Да, но какое отношение все это имеет ко мне? — осведомилась Магьер, которую разговор, заведенный Тезой, ничуть не трогал. Она никогда не интересовалась извечной грызней аристократических домов за власть.
— Не могла бы ты, когда доберешься до Кеонска, разузнать побольше обо всем этом деле? Ты и твои спутники остановили Вордану. Вы способны на то, что недостижимо для других. Просто выясни, прав ли мой брат.
Магьер колебалась, не зная, что ответить. Но ведь тетка Бея живет совсем недалеко отсюда, а подозрения Гезы внушили ей серьезную тревогу.
— Сомневаюсь, что Бускан захочет нас принять, — наконец ответила она, — но если подвернется случай…
Геза склонил голову, целиком удовлетворенный, и они направились в дом, где их уже ждал завтрак.
Утро пролетело незаметно. Винн помогла уложить вещи в фургон, и после обеда они уже готовы были тронуться в путь. Лисил весь день помалкивал, и Магьер ясно видела, что его по-прежнему гнетет пережитый прошлой ночью кошмар. Она и сама никак не могла выбросить из памяти ту сцену, когда Лисил предлагал ей как жертву свою кровь. Разговор обо всем этом может и подождать, но поговорить надо будет обязательно. Хотя бы ради самого Лисила.
Когда фургон, выкатившись из-за угла, направился к воротам, Елена выбежала во двор, чтобы попрощаться с ними, но Стефан так и остался стоять в распахнутых настежь дверях дома. Если Винн не ошиблась касательно того, что именно сотворил со Стефаном Вордана, лорд никогда не сможет покинуть этот дом. Елена мельком глянула на клонящееся к закату солнце:
