— Проходи, сказал!
Джулиан онемел. Даже на Земле отставной офицер пройдет мимо обнаженного дикаря, не поведя и бровью. В Соседстве же за счет харизмы он обладал пробивной мощью танка.
— Послушай, приятель…
Часовой крутанул копье как былинку и воткнул острием в землю у самых ног Джулиана. Тот инстинктивно отпрянул, врезавшись в Домми.
— Сегодня вечером, у разрушенного храма в Шуджуби. — Часовой выдернул копье и нацелил острие в пояс Джулиану. Губы его снова улыбались, глаза — нет.
Другой нагианец, если это, конечно, были они, спешил ему на помощь. Ростом он заметно превосходил первого. Харизма Святого Каптаана здесь что-то не срабатывала. Эти воины слишком долго общались с Экзетером, и если уж он приказал что-нибудь…
Домми сложил руки рупором.
— Тайка Кисстер! — заорал он по-английски. — Это я, Домми Прислужник, из Олимпа!
Часовые хмуро переглянулись, явно сбитые с толку. Первый поднял копье, словно собираясь использовать его как дубинку, но второй рявкнул что-то и остановил его.
Джулиан гордо выпрямился, избегая встречаться взглядом с тем, что выше.
— Ступай и доложи Освободителю, что Каптаан Смедли и…
— Домми? — послышался голос из кустов футах в пятидесяти от них. Дальше последовало что-то совсем неразборчивое.
Что бы это ни был за язык, часовые его поняли, да и Домми тоже. Расплывшись в широчайшей улыбке, он поддернул мешок на спине и нырнул в кусты. Часовые даже не пытались остановить его.
Джулиан шагнул за слугой, но тут же уперся в щит из дерева и бычьей кожи.
— Тебя не приглашали.
Смех, да и только! Абсурд! Ведь это же сам Экзетер кричал из кустов. Так что, Джулиану теперь тоже орать ему свое имя, словно какому-нибудь жалкому торговцу рыбой? Будь он проклят, если закричит. Но тогда ему не останется ничего, кроме как остудить эмоции прогулкой по дороге, что было почти так же противно. Он злился все сильнее. Жаль, что у него нет запаса маны, как у Урсулы. Для того чтобы свернуть этих увальней в бараний рог, ее потребовалось бы совсем немного, но у него не было и этого. И потом, Домми наверняка сказал Экзетеру, что он тоже здесь.
Или скажет очень скоро.
Часовые начали лыбиться.
— Проходи, проходи, — сердито проговорил высокий, чем очень напомнил Джулиану лондонского бобби.
Голос Экзетера послышался как нельзя вовремя, еще секунда, и терпение у Джулиана лопнуло бы.
Часовые наконец-то дали ему дорогу.
— Освободитель зовет тебя! — буркнул высокий. — Шевелись!
Какое-то мгновение Джулиан испытывал искушение сказать им, что пусть Эдвард Растак-Его-Экзетер сам выйдет и лично повторит свое приглашение, однако здравый смысл все же возобладал. Стараясь сохранять достоинство, он шагнул в кусты в том направлении, в котором исчез Домми.
В этом месте земля понижалась к небольшому пруду. Нависающие над каменистым обрывом кусты укрывали тенью полоску песка на берегу, на которой отдыхали человек двенадцать нагианцев — одни спали, другие сидели и охраняли их, но и у тех, и у других под рукой лежало наготове копье. В самой середине этой группы стоял на коленях Домми и, взволнованно размахивая руками, о чем-то болтал с Экзетером. Джулиан сполз по склону и, осторожно перешагивая через загорелые ноги, подошел к ним. Он ощутил едва уловимое покалывание виртуальности: это укромное местечко было очень слабым, но узлом.
Освободитель был одет в серую хламиду; должно быть, слишком теплую для такой погоды, зато хорошо защищающую от палящего солнца. Он сидел с откинутым капюшоном, открыв буйную черную гриву, которой не помешали бы услуги парикмахера. Они с Домми улыбались и болтали как закадычные друзья, но говорили по-рэндориански так быстро, что Джулиан не улавливал ничего, кроме редких знакомых имен. Судя по всему, Домми посвящал Экзетера в курс олимпийских событий. Почти все упоминавшиеся в разговоре имена принадлежали Морковкам, а не пришельцам.
С минуту оба не обращали на стоявшего рядом Джулиана ни малейшего внимания. Потом Экзетер поднял голову. Его сияющие синие глаза внимательно осмотрели вновь прибывшего, и только затем лицо осветилось улыбкой.
— Доктор Ливингстон, полагаю? Или это твоя роль?
— Привет! — промямлил Джулиан, откровенно сбитый с толку.
— Рад видеть тебя, старина. — Экзетер протянул ему руку. — Извинишь меня, если я не буду вставать, ладно?
Глаза его покраснели и ввалились. Борода, правда, была аккуратно подстрижена, но бледности щек над ней не мог скрыть даже загар. Рядом с ним лежала на песке пара сандалий, но сами ступни были забинтованы совсем как у того блондинчика, которого они встретили по дороге, — тот еще утверждал, что был этой ночью в Ниоле…
Джулиан опустился на колено и пожал ему руку — правой рукой. Экзетер, похоже, все забыл, потом вздрогнул от неожиданности и ощупал перчатку Джулиана.
— Чертовски славное зрелище, — улыбаясь, проговорил он. — Я сказал бы. Соседство пошло тебе на пользу.
— Да, с этим все в порядке. — Джулиан отодвинул мешок Домми и уселся, скрестив ноги. — Но что, черт подери, с тобой случилось?
Экзетер пожал плечами:
— Слишком много бессонных ночей. — Он зевнул, потом еще раз, уже не смущаясь.
Допустим, человек провел в пути весь день с утра до вечера. Допустим, как-то вечером он оставил своих спутников и отправился пешком в Ниол и обратно… Любой человек после тридцати часов почти непрерывной ходьбы выглядел бы не лучше. Вот только Экзетер — не любой человек. Он — Освободитель.
И еще он был воспоминаниями Джулиана Смедли, воспоминаниями о славных школьных временах в Фэллоу, о слишком короткой поездке в Париж, которую оборвала война, о тех нескольких отчаянных днях в семнадцатом году, когда Джулиан Смедли спас его из палаты для душевнобольных, а он открыл Джулиану Смедли дверь в другой мир и тем самым спас его рассудок. Неужели все это было только два года назад?
Джулиан заставил себя собраться.
— А что твоя мана?
— Сейчас ее нет. Значит, они послали тебя? Я ожидал Джамбо или Пинки. — В этом замечании таился вопрос: «С кем ты, друг?»
И зачем только Джулиан пообещал не говорить ни слова об Урсуле?
— Меня попросили съездить и узнать твои планы.
— И Энтайку Ньютон тоже, — тихо добавил Домми.
Проклятие!
Экзетер поджал губы — они совершенно исчезли между усами и бородой.
— Насколько я помню, она весьма грозная дама — эта миссис Ньютон. — И снова в спокойном взгляде читался немой вопрос.
— Урсула будет ждать тебя… нас… в Шуджуби, — промямлил Джулиан, несколько утешенный тем, что кот выпал-таки из мешка (хотя он вряд ли бы решился обозвать эту ситуацию при Урсуле именно так).
